На самом же деле после возвращения в Англию в жизни Фэй многое изменилось. Размышлять о неудачах Фэй запретила себе сразу, как только вернулась в ресторан «Маттесон». Едва переступив порог ресторана, она решила, каким именно образом станет преобразовывать его. Опыт работы в ресторане Данте оказался как нельзя кстати. Однако понимание того, что подобные преобразования потребуют еще больших денежных вложений, каким-то образом только раззадорило Фэй и заставило взяться за дело с удвоенным воодушевлением.
И внезапно, к ее сильному удивлению, сама жизнь стала помогать ей. Изучив бизнес-план преобразования ресторана и узнав об опыте работы Фэй за рубежом, банкиры неожиданно выдали ей необходимый денежный кредит.
— Очень хорошо, мисс Маттесон, — сказал ей банковский управляющий средних лет. — Мы дадим вам необходимую сумму, чтобы покрыть ваши расходы на работы по преобразованию ресторана.
Подобных новостей ждала и Фэй, и персонал «Маттесон». Она сразу же с головой погрузилась в работу, решив немедленно воспользоваться появившейся возможностью вытащить ресторан из долговой ямы. Девушка наняла молодого дизайнера, которая искренне желала показать свой талант, обустраивая ресторан. Еще Фэй заказала в типографии буклеты для ресторана, дала объявления в газеты, а также взяла на работу нового менеджера, с которым лично провела собеседование.
Дни летели с бешеной скоростью. «Маттесон» полностью преобразился. Благодаря рекламе, рестораном снова заинтересовались и посетители стали прибывать. Конечно, еще многое следовало усовершенствовать, но первые успехи были налицо. Теперь, впервые за последние несколько лет, ресторану «Маттесон» можно было предрекать хорошее будущее.
Возвращаясь домой после работы в свою сиротливую квартиру, Фэй заставляла себя смотреть по телевизору всякую ерунду, чтобы забыть, что приходится ужинать в одиночестве. Раньше она наслаждалась своей независимостью, а теперь только и делала, что думала, где, и главное, с кем сейчас ужинает Данте. Вероятно, он проводит время со своей рыжеволосой секретаршей, которая верно охраняет его офис от вторжения непрошеных любовниц. Может статься, он сейчас в ресторане или едет куда-то в такси, а возможно, строит какой-нибудь дамочке глазки, как однажды строил их Фэй.
И хотя девушка обещала себе, что никогда больше не будет вспоминать Данте, это оказалось невозможно. То непонятное состояние, в котором она пребывала, заставляло ее все чаще думать о событиях в Италии. После возвращения в Англию Фэй все списывала на усталость. Затем она обнаружила у себя задержку, а по утрам ее начало тошнить.
Вздрогнув, Фэй очнулась от размышлений и вернулась в реальность, ужаснувшись тому, что видит, а потом крепко зажмурилась, надеясь, что ей почудилось.
Снова открыв глаза, она уставилась на полоску теста на беременность, которая приобрела синий цвет.
Итак, вообразить снова, что в ее жизни ничего не происходит, Фэй уже не удастся.
Того единственного раза, когда они с Данте не предохранялись, оказалось достаточно, чтобы Фэй забеременела. Она несколько раз произнесла про себя слово «беременность», не в состоянии сказать его вслух. Конечно, Фэй знала о том, что может забеременеть. Однако, одно дело предполагать подобное развитие событий, и совсем другое — столкнуться с реальным положением вещей.
Теперь ее жизнь будто разделилась на две части. Фэй, чувствуя себя несчастной, пожалела о том, что когда-то решилась закрутить роман с Данте. Но, проведя рукой по животу, Фэй сочла то, что она забеременела именно от Данте, чем-то естественным и неизбежным.
На какое-то мгновение она задумалась, не позвонить ли ему, чтобы сообщить о ребенке, но потом вспомнила, как грубо он обошелся с ней, заявив, что предохранение — ее прерогатива.
В глубине души Фэй понимала, что Данте меньше всего нужен от нее ребенок. Возможно, стоит попытаться объяснить Данте радости отцовства.
Шесть лет назад Фэй могла поспорить на огромную сумму, что дети Данте не нужны. Однако недавно она видела, с каким азартом он играл с Максом. Кроме того, Данте настрадался в детстве. Фэй надеялась, что он не захочет повторения несчастливой судьбы и для своего ребенка. И все же он может решить, что при помощи беременности Фэй пытается вытащить из него как можно больше денег.
При мысли об этом в груди у нее сжалось. Если она сейчас позвонит ему, без позволения вторгнется в его жизнь, то Данте признает этого ребенка. И, будучи истинным итальянцем, возьмет на себя ответственность, согласно традиции, а для Фэй подобное развитие событий окажется хуже всего.
И все же с ее стороны будет эгоизмом ни о чем не рассказать Данте. Фэй считала себя обязанной сообщить ему о своей беременности, хотя бы ради их еще не рожденного дитя. Однако она медлила, поскольку не могла решиться.
Пройдя в свободную спальню, переоборудованную на время под мастерскую, где разрабатывались дизайнерские замыслы для ресторана, Фэй попыталась вообразить эту комнату в качестве детской.
Она медленно и прерывисто вздохнула. Пусть все складывается не так, как она хотела и мечтала, но ей удастся со всем справиться. В следующие выходные, когда у нее будет не так много работы в ресторане, она сообщит о своей беременности Данте. А теперь ей придется забыть о своих волнениях еще на несколько дней.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ранний отъезд Фэй, казалось, должен был сыграть Данте на руку. Это оказался лучший выход из ситуации, когда страсть между двумя людьми обычно неизбежно угасает. Так отчего же он не задержался в Тоскане после того; как Фэй освободила его от своего присутствия? Или почему не вернулся в Рим и не постучался в дверь к той потрясающе красивой актрисе-француженке, которая на прошлой неделе шепнула ему на ушко, в каком именно номере отеля «Иль Майя» остановилась?
Через приоткрытую дверь ресторанной кухни Данте наблюдал за передвижениями Фэй. При виде ее кровь бурлила в его жилах. Сначала Данте думал, что его раздражение быстро пройдет. Он и раньше злился, когда редко, но все же срывалась какая-то деловая сделка, что впоследствии только шло Данте на пользу. Однако прошло несколько недель, а злоба Данте на Фэй становилась все сильнее.
К слову, то разочарование, которое он испытывал, вспоминая ледяное выражение ее лица, когда она уходила от него, теперь преследовало его и днем и ночью. Фэй, прощаясь с ним, вела себя настолько равнодушно! Он только сильнее распалялся от гнева при воспоминании об этом и даже почти не спал по ночам.
Вполне вероятно, что всему виной то, что, после того как Данте внезапно решил вернуться к светской жизни Рима, его сразу же угораздило наткнуться на Криса. Данте оказался вынужден признать свою неправоту относительно это парня и Фэй. Или же его раздражало, что Фэй первой оставила его, поступив по-своему?
Возможно, Данте удручало и то, и другое. В любом случае он не мог припомнить, когда женщина первой уходила от него. Тем более никто еще ни разу не разрывал контракт, подписанный с «Валенти Энтерпрайзиз». И потом, неужели Фэй надеялась, что ее поведение не повлечет за собой никаких последствий?
Данте слегка поерзал на месте, заметив, как официантка что-то шепчет Фэй на ухо. Наконец-то он увидел ее лицо и тихо пробормотал что-то себе под нос, ощущая триумф. Фэй медленно повернула голову в его сторону, и он увидел, как ее глаза широко раскрылись от удивления.
Визит Данте в ресторан «Маттесон» оказался наихудшим из того, что могла ожидать Фэй сегодня вечером, именно тогда, когда ей следовало сосредоточить все свое внимание на решении важных проблем. Девушка посмотрела на Данте с такой неохотой, будто ей предстояло опознать тело на месте ужасного преступления.
В кухне ресторана царила привычная суета. Никому не было дела до тех чувств, которые внезапно нахлынули на Фэй, едва она встретилась взглядом с Данте. Однако дело было не только в его неотразимости — Данте привык одним своим взглядом сводить с ума женщин, — а в осознании того, что этот мужчина весьма дорог Фэй. Ей захотелось подойти к отцу своего будущего ребенка и оказаться в его объятиях, чтобы почувствовать себя в безопасности. И это внезапно возникшее в душе чувство показалось Фэй невероятно опасным. Голос рассудка твердил ей, что нужно отвернуться от Данте и бежать прочь, даже не выясняя, какого дьявола он явился сюда. Это будет намного лучше, чем выяснять причину его приезда. Однако голос сердца пересилил разум.