Дёргая за ведущие к ним ниточки, я определяю многие повороты их доль и судеб. Это в моих руках — занесённая над ними державная секира, и зачастую (хоть и — не всегда) только я и решаю, нанесу ли удар сейчас, или — замешкаюсь…

2. Я на своей «земле»

Вот он я — неприметный, щупленький, ничем не выделяющийся в людской толчее… Иду по своей «земле», по обслуживаемому моим подотделом микрорайону. Невиден и малозаметен, но многие меня и видят, и замечают.

В окружающей людской толчее происходят неразличимые постороннему взгляду, но хорошо заметные мне перемещения и протуберанцы.

Одни — поскорее отвернулись, чтобы случайно не встретиться со мною глазами…

Другие — спешно заскользили между людских фигур, ускользая от моих бдительно стерегущих бандитское отребье глаз…

Третьи, напротив, преувеличенно громко и любезно поздоровались, ещё издали тяня для рукопожатия распахнутые ладони… Я — не брезглив, на чистоту рук и помыслов в подобных случаях внимания не обращаю, некоторым из таких руку даже и пожму, — нужный человечишко, полезный, пригодный как источник информации… Или же — может быть использован как п о д с т а в а в одной из многочисленных, затеваемых мною оперативных комбинаций…

Но от многих других — небрежно отворачиваюсь. Протянутая ко мне рука так и повисает в воздухе… Недостойны со мною ручкаться!.. Гниляки ничтожества, падаль, компры у меня на них уж на пять лет строгой изоляции, — пора уж «закрывать»… Завтра и закрою, последние деньки они на воле болтается, хоть сами про то ещё не ведают… Гондоны!..

Я иду по своей «территории»… Она не только — моя. Над нею много и других п а х а н о в, хозяев нынешней жизни, но те — брезгуют кусочничать, не подымают с земли упавшие крохи, оставляя их доклёвывать мелким птахам вроде меня…

Но зато уж эти крошки — мои!

Тусующиеся на моей «земле» мелкие ларёшники, карманные воришки, спекулянты, компашки подростков, наркоманы любители бухнуть, проститутки.

Это всё — мой народец, мои крепостные…

Что захочу — то и сотворю с ними!..

Понадобится мне женщина, срочно — бесплатно сниму любую из орудующих поблизости шлюшек, выбрав помоложе и незатрёпанней… И пусть попробует отказать мне, кошёлка!..

Захочется после утреннего скандала с женою отвести на ком-либо душу — остановлю первого же попавшегося на глаза ханурика, отведу в безлюдное место, начну цепляться: «Чё у тебя в сумке?.. А в карманах?.. А чё глазёнки подозрительно бегают?.. А где ты был в позапрошлую среду, ориентировочно с 19.30 до 19. 45?.. Ах, не помнишь… Ну тогда — н-на тебе за это!.. Н-на!.. Н-на, сволочь!..» И — угощаю его десятком-другим отнюдь не пирожков с повидлом…

А если, упаси Боже, ещё и наркота при нём найдётся, или — ножик, похожий на тот, который описывался т е р п и л о й во вчерашнем гопе… или ещё что-либо явно незаконное или подозрительное — тогда всё!.. Амбец ему… Отведу в райотдел, запрёмся в моём тесном кабинетике, и побью я его как мамонта — дубиночкой, рученьками и ноженьками, периодически приговаривая: «А теперь говори, педрила, чего такого-этакого успел натворить ты со времени нашей последней беседы?..»

И ведь как следует нажмёшь на такого гадёныша, так обязательно за каждым — за каждым! — найдётся какое-нибудь злодейство… Вонючая кражонка хотя бы, или — мелкий наркосбыт…

Абсолютно невиновных людей в природе не существует. И зря усмехаетесь, дорогие мои читатели, морща недоверчивые гримасы, — допроси я вас сейчас по полной программе — за каждым из вас что-нибудь обязательно да всплывёт…

Хочете — пари?.. Не хотите?!. Ну-ну…

О блат-публике и говорить нечего, — бью и прессую я их, уже заранее зная что — виновны. Остаётся только уточнить, в чём именно…

Но это не значит, что я сразу же и непременно навешу на сознавшегося «делюгу», и упеку его в «зону»… Зачем?!. Мест «зонах» всё равно хватает лишь на каждого второго-третьего из заслуживающих отсидки… Вот лишь каждого третьего я и «закрываю», руководствуясь в своём отборе: «кого казнить, кого — миловать» — не самодурством и случайным выбором, а — целесообразностью, интересами дела, конкретной криминальной обстановкой в районе и на моей «земле»…

Этого я прощаю и амнистирую потому, что дружков-блатарей у него много, вполне подходящий он в мои сексоты…

А тот — дал мне на лапу, и преступление им совершенно пустяшное, обязательной кары не заслуживающее…

Ну а те — просто хорошие люди, случайно оступившиеся и втянутые в конфликт с законом… Без особой надобности хороших людей в тюрягу я стараюсь не кидать. Хотя если понадобится для дела, — не дрогнет рука и на них!..

Что, скажете — суд определяет степень виновности и меру наказания, а не я?.. Да, и суд — тоже… Но суды перегружены делами. Где уж им вникать в тонкости, различать нюансы?.. Судья за те считанные часы, которые он видит подсудимого перед собою, не в состоянии узнать его поближе, почувствовать его душу, понять — чем человек дышит, и на что пригоден… Для судейских все подсудимые в принципе — на одно лицо.

Я же, опер, с обвиняемым общался плотно неделями, а то и месяцами… А то и — годами, если он регулярно прохлаждался на моей «территории». И я знаю о нём то, что ни один судья никогда не узнает!.. И пусть не в моих силах вытащить человека из суда и отменить судебный приговор, но ведь я могу сделать так, что человек тот под суд просто не попадёт, верно?..

Система правосудия в любой стране — это бесконечный конвейер сотворения различных бумажек. Совершено преступление — и орган дознания (то есть — опер) оформляет необходимые для возбуждения уголовного дела материалы — первый этап.

Следователь строчит свои бумажки и подшивает их в уголовное дело, втыкая в него все нужные протоколы, справки, акты и экспертизы — второй этап.

Суд на основании материалов следствия и происходящего в зале суда проводит процесс и выносит свой приговор — третий этап.

А там ещё — кассационные жалобы, апелляции, просьбы о помиловании… В общем — бесконечная лавина всевозможных бумажек!..

Так вот, хоть и не во всех, но достаточно во многих случаях стоит только мне, рядовому оперу, на самом первом из этапов оформить одну из бумаг не так, а этак, и второго со всеми прочими этапами — просто не будет!.. Или, как вариант, состоятся и они, но совершенно уж по иному сценарию, и вместо длительного срока страдалец отсидит короткий срок, а то и вовсе отделается «условняком»…

Вот и получается, что не суд решил судьбу этого конкретного человека, а — я. Хотя об этом, очень может быть, никто или почти никто даже и не узнал…

Проиллюстрирую примером. Ночью двое подвыпивших парней у коммерческого киоска шумели, требуя продать им бутылку водки и две пачки сигарет. Бабла у них немножко не хватало, а давать товар им в долг ларёшник, естественно, отказался… Тогда они со злости разбили два стекла в киоске валяющимся невдалеке на асфальте куском арматуры, но сделать больше ничего не успели: на шум прибежал милицейский патруль, и задержал их.

Обоих доставили в райотдел, где они переночевали в «обезьяннике», а утром ими занялся я. Налицо были рапорт патрульных о задержании, объяснения ларёшника о произошедшем, «сознанка» обоих парней о том, что бедокурили и били стёкла… Мне осталось только определить, в какую сторону повернуть общее течение набирающего постепенно скорость бумажного потока.

Можно без особых укоров совести оформить всё как заурядную хулиганку: парнишкам по имеющимся уже материалам суд автоматом влепит от 10 до 15 суток, плюс к этому ещё и стоимость разбитых стёкол после освобождения им придется возместить… В общем-то, это — пустяк.

Но можно — сконцентрировать внимание на том, что требуемый парнями товар не был оплачен ими сполна, то есть имел место как бы даже и грабёж, а если разобраться досконально — то именно грабёж, без всяких оговорок!.. В нагляк, ночью, два негодяя пытались взять на гоп несчастного продавца, — нарисуй я такое в своём материале, и тотчас будет возбуждено уголовное дело. Этих двоих — в СИЗО, где они как миленькие отсидят несколько месяцев, пока длится следствие и готовится суд. (Впрочем, некоторых угораздило дожидаться суда и по несколько лет!) А там — и приговор. Минимум по этой статье — четыре года, но могут дать им и пять, и шесть лет…