— Да.

— Пожарным инспектором, помощником шерифа Бентли, там же были взяты образчики, признанные экспертизой чистыми. Верно? — спрашивает Кейси.

— Так он говорит.

— На место пожара он прибыл первым?

— Да.

— Перед вами?

— Я застал его там, — говорит Джек.

— Названные вами «грязные» образчики появились после вашего прибытия, не так ли?

— Я взял их из дома.

— Теперь о дырах в полу, — говорит Кейси. — Пожарный инспектор их не увидел, так?

— Он не копал так глубоко.

— В его заключении они не упоминаются, да?

— Не упоминаются.

— То есть появляются они только после того, как появились вы, не так ли? — спрашивает Кейси.

— «Появляются» они после того, как я их раскопал, — говорит Джек.

— Но их очень легко проделать и самому, не правда ли?

— Я не делал этого.

— И так же легко пролить катализатор на лаги и бросить туда спичку, да?

— Но это просто смешно, советник!

— Очень легко притащить собственные грязные образцы на место пожара и сфотографировать их.

— Но этого не было!

—  Готовы присягнуть?

— Да.

— Так же, как присягнули тогда, верно? — говорит Кейси.

— Протестую!

— Принято.

— Присяга-то одна и та же, мистер Смит!

— Прекратите, мистер Кейси! — говорит Мэллон.

Кейси кивает и пьет воду. Делает вид, что пытается сдержать охватившее его негодование.

Затем он еще повышает ставку. Чтобы показать членам синклита, что они не смогут, просто выгнав Джека, поставить на том точку и выйти сухими из воды, он делает выпад также и в сторону руководства компании:

— Вас обвинили в лжесвидетельстве, не так ли? — спрашивает он.

— Я был признан виновным в даче нескольких ложных показаний.

— И вас выгнали из рядов полиции, — говорит Кейси, — за лжесвидетельство, за избиение подозреваемого и подложенную на место пожара улику. Прав я или нет, мистер Смит?

Кейси поглядывает в зеркало, чтобы удостовериться, что смысл его вопросов доходит до задних рядов.

— Все так.

— И вскоре после этого, — продолжает Кейси, — компания «Жизнь и пожар в Калифорнии» принимает вас на службу.

Смысл доходит. На мониторе единодушные десять очков «против».

— Да, — отвечает Джек.

— Знали ли они вашу биографию?

— Человек, взявший меня на службу, знал.

— Да уж конечно, — говорит Кейси. — Раз он присутствовал на том процессе, где вы дали ложные показания, верно?

— Похоже на то.

— Он знал, что вы лжец, — говорит Кейси.

— Да.

— Коп, давший волю рукам.

— Да.

— Знал, что вы подложили улику, желая изобличить подозреваемого в поджоге.

— Он находился в зале суда.

— И тем не менее он принял вас на работу.

— Да.

— И поручил вам не что иное, как расследование и оценку ущерба от крупных пожаров?

— Да, он принял меня в том числе и для этого.

— И этот джентльмен все еще служит в компании «Жизнь и пожар в Калифорнии»? — спрашивает Кейси, глядя на присяжных.

Некоторые из них качают головами.

— Да, служит.

— В каком качестве?

— Заведует Отделом претензий.

Присяжные, как безумные, жмут на свои джойстики. Они качают головой, а один из них громко восклицает:

— Невероятно!

— И он является вашим боссом сейчас? — спрашивает Кейси.

— Да.

— Курировал ли он вашу работу над претензией моего клиента?

— Да.

— Получили ли вы какие-либо взыскания за сделанные вами промахи?

— Нет.

— Были ли вы отстранены от этой работы?

— Нет.

— Ругал ли вас начальник?

— Нет.

И, глядя в зеркало, Кейси говорит:

— Значит, именно такая работа с претензиями и требуется в компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», правда же? Вот над чем стоит призадуматься. Больше вопросов я не имею. Спасибо.

— Вы можете выйти из-за свидетельской трибуны, мистер Смит.

И опять Кейси:

— Простите, пожалуйста, еще один вопрос. Мистер Смит, если б у вас была возможность заново оценить претензию моего клиента, может быть, вы поступили бы как-нибудь иначе?

На перекрестных допросах это обычная каверза под завязку. Еще одна ловушка — вопрос, на который как ни ответь — все плохо. Если он ответит, что поступил бы точно так же, он распишется в высокомерии и лишний раз докажет свою злонамеренность. Скажет, что поступил бы иначе, — значит, злодей струсил и сломался.

Джек знает, что все кончено. Он читает это в глазах присяжных. Присяжные видят в нем преступника. Они шокированы, злы на него и готовы вознаградить бедного, убитого горем мистера Уайта выплатой ему хотя бы миллионов двадцати пяти.

И он знает, что происходит сейчас в задней комнате: там высокий синклит писает кипятком, чтоб поскорее замять, положить под сукно это дело и выдать этому Ники Вэйлу пятьдесят миллионов.

И он говорит:

— Да, я поступил бы иначе.

— И как именно — иначе? Что бы вы сделали?

— Я бы пришил этого сукина сына.

Он встает и уходит.

92

Кейси входит в комнату наблюдения и хватает себе тарелку лазаньи со словами:

— Ну а теперь за следующиймой фокус-покус!

Так, словно он заставил раствориться в воздухе и Джека Уэйда, и все это дело, и в следующую секунду растворятся в воздухе пятьдесят миллионов денег компании, а собравшиеся здесь, конечно, без тени сомнения расстреляли бы хитрожопого юриста прямо сейчас, не сходя с места, только вот беда, он ведь самый умный юрист здесь, в Южной Калифорнии, и он нужен им позарез, чтобы их самих попечители не заставили раствориться в воздухе.

Эти шишки глядят на него так, словно хотят послать его куда подальше, но Кейси на это наплевать. Пусть злятся. Что они ему сделают? Уволят? Будто они хором говорят ему: «Мы важные шишки местного значения, так что гляди в оба, ковбой, — хочешь остаться на ранчо, думай, что делаешь», а Кейси отвечает им словами своего любимого Джона Уэйна из старого фильма «Дилижанс».

— Сдается мне, я вам пригожусь, как и этот винчестер, — лениво бросает он. — Потому что ночью уже горело несколько ранчо.

Фил Херлихи срывает зло на Мать-Твою Билли, который сидит и как ни в чем не бывало покуривает, словно не видит десятка табличек с надписью «Спасибо, что не курите», развешанных в комнате. В таких случаях Билли обычно отделывается фразой: «Ну так, значит, и не за что меня благодарить». Так или иначе, Херлихи поворачивается к Билли и чуть ли не визжит ему в лицо:

— Как тебя угораздило принять на работу этого парня?! О чем ты только думал, черт возьми?!

— Я думал о том, — говорит Билли, — что из него, мать твою, выйдет отличный работник Отдела претензий. Таким он и стал.

— Одним из лучших, — говорит Кейси. — Да и просто лучшим.

Херлихи делает вид, что не слышит слов Кейси. Любой человек в здравом уме, ставший свидетелем только что закончившегося перекрестного допроса, не решился бы вступить в спор с Кейси.

— Уволь его, — говорит Херлихи, обращаясь к Билли. — Завтра же! Или сегодня, если отыщешь.

— Я не стану его увольнять, — говорит Билли.

— Но я только что приказал тебе это сделать!

— Я слышал.

Входит парень из Юридической корпорации. Он бледен, и руки у него дрожат. Листки решения трепещут в воздухе, как призраки в полумраке чердака.

— Ну что? — спрашивает Кейси. Он все еще улыбается, а томатный соус на его губах кажется кроваво-красным.

— Двести миллионов, — говорит парень.

— Что?! — ревет Херлихи.

— Назначили двести миллионов компенсации и штрафов, — говорит парень. — Нам еще стоило труда заставить их удовольствоваться деньгами. Они вообще хотели засадить за решетку руководство компании. А один из них требовал вас повесить.

— Прийти к соглашению, — говорит Херлихи.

— Я того же мнения, — говорит Райнхардт.

— Полностью поддерживаю, — говорит Берн.

— Закроем это дело прямо сейчас, — говорит Херлихи. — Сколько они просят?