«Девками» он называл подчиненных ему сотрудниц.

— Ты агент Ники Вэйла, — говорит Джек.

— Виноват — не скрою.

— Ты втюрил ему бог весть сколько страховок, — говорит Джек. — Картины, антикварная мебель, драгоценности…

— Ну и?..

— Необеспеченных страховок, Роджер.

— Отдел андеррайтинга все это одобрил, — говорит Роджер, занимая оборонительную позицию. Разговор начинает принимать неприятный оборот.

— Кто именно в отделе это одобрил?

— Не знаю, — говорит Роджер. — У них спроси.

— Брось, Роджер, — говорит Джек. — Такую сделку в Отделе андеррайтинга тебе не иначе как любовница провернула.

— Пошел ты…

Джек обнимает за плечи Роджера.

И шепчет ему на ухо:

— Я же понимаю, Роджер, тебе жить надо. Мне не жалко — грабастай столько, сколько можешь ухватить. У тебя жена, трое детей, две любовницы — всех их содержать надо. Да и бизнес денег требует.

Роджер блещет в местном обществе. На ежегодном празднике в Дана-Пойнте, которым отмечается прибытие китов, Роджер восседает на взятом напрокат слоне. В ежегодной Большой регате на мачте одной из самых шикарных яхт развевается флаг в надписью «Страховое агентство Хэзлитта». Все это требует денег. Как и драгоценные теннисные браслеты. Как и косметические операции.

— Поэтому, как я понимаю, ты и стараешься заработать побольше, — продолжает Джек.

— В этом ты прав, черт возьми.

— Все это прекрасно, — говорит Джек. — И мне глубочайшим образом начхать, что тебе сплошь и рядом приходится делиться с кем-то в Отделе андеррайтинга, чтобы получить одобрение на ту или иную незаконную сделку. Мне на это начхать, равно как и всему Отделу претензий. Только ведь, знаешь, если я начну копать, что там такое творится в Андеррайтинге, тогда даже Красные кресла могут вдруг опомниться и навострить уши.

— Ты, мерзавец!..

— А может, стоит мне и к этим твоим «ребятам» подкатиться, — Джек указал подбородком в сторону гольфистов — партнеров Роджера, — и посоветовать им поторапливаться со страховкой, оформить ее у тебя не откладывая — прямо сейчас, пока у тебя еще не отняли лицензию…

— Да ты просто сволочь и больше ничего!

— Ты только назови фамилию, — говорит Джек. — Назови мне того, с кем мне говорить. А на деньги мне наплевать, уверяю тебя, Роджер!

— Да нет, не наплевать, — говорит Роджер. — Все вы такие, кусочники из Отдела претензий. Вы просто завидуете. Сколько у тебя выходит на круг, Джек? Тридцать пять? Сорок пять? А чего доброго, и пятьдесят? Я с такой мелочовкой и чикаться не стану — подотрусь ею, в унитаз спущу и — баста!

— Рад за тебя, Роджер.

Но он прав, — думает Джек. — Все мы, кусочники из Отдела претензий, завидуем его деньгам.

— Билл Рейнолдс, — шепчет Роджер.

— Это который, черный, что ли?

— А разве черным не нужны деньги? — говорит Роджер. — Я ему тысячу отстегнул.

— Как тебе удается?..

— Не в векселях же дело, — поясняет Роджер. — Существует дом, страхование жизни, машин…

— Теперь понятно, почему у тебя денег куры не клюют, Роджер.

— Мне пришлось принять эти векселя, — говорит Роджер, — иначе Вэйл не заключил бы со мной всех других сделок. А знаешь, какие комиссионные я со всего этого имею, год за годом, во что это выливается? Да еще три многоквартирных дома у него во владении. У меня полисы на них плюс страхование арендной платы жильцов и их машин. Знаешь, какие это деньги?

— И знать не хочу, — говорит Джек. — Не то совсем иззавидуюсь.

— Это порядочные деньги.

Джек оглядывается на лужайку. Партнеры Роджера стоят возле последней метки. Наверно, нашли свои мячи, думает Джек, и говорит:

— Ты что, в приятеляхс этим Ники?

— К черту приятелей, — говорит Роджер. — Нет у меня времени ни на каких приятелей. Впрочем, выпивали с ним разок-другой. Обедали… Да, один или два раза он катал меня на своей яхте, мы там девчонок трахали. Не гляди на меня так, Джек.

— По-моему, твой приятель убил свою жену, Родж, — говорит Джек. — Ради получения страховых льгот. И поджег свой дом. Тоже ради этих льгот. Так что пропади пропадом его яхта и девочки, которых вы трахали. И не смей больше звонить моему боссу или куда-нибудь еще,черт тебя дери, с требованием выплаты по этой претензии.

— Только не впутывай меня в это дело, Джек.

Ясно: как деньги делать, ты тут как тут, а теперь — не впутывай! Когда началась вся эта заваруха с убийством и уймой денег, которую требуют к выплате.

— Сам не впутывайся, Родж, — говорит Джек. — Сунешь нос в Отдел претензий — откушу.

Так, с этим покончено.

61

Джек наведывается в «Залоги и ссуды Тихоокеанского побережья».

Небольшой, всего в две комнаты офис делит помещение на Дель-Прадо в Дана-Пойнте с магазином купальных принадлежностей и секс-шопом. Стены увешаны глянцевыми фотографиями океанских пляжей. Красавцы сёрфингисты и красотки сёрфингистки на досках, океанская пена омывает их гибкие тела, солнце золотит их кожу. Гигантские суда прорезают восьмифунтовые океанские валы. Группа щеголеватых молодчиков и их подружки тащат доски на фоне пламенеющего заката.

Словом, жизнь прекрасна.

Но коротка.

Берите деньги в долг и наслаждайтесь, пока вас кондрашка не хватит.

Сидящий за столом парень молод, пижонист и уверен в себе. Прилизанные волосы зачесаны назад, как у великого баскетболиста Пэта Райли, розовая рубашка поло и синий блейзер. Он словно сошел с рекламной картинки: дескать, подпиши все бумаги, парень, и ступай на сёрфинг. На столе табличка с именем: Гэри Миллер.

Джек представляется ему и протягивает подписанную Ники доверенность.

— У вас хранятся бумаги на дом Вэйла? — спрашивает он.

Спрашивает для проформы — название залоговой компании значится на первой странице страхового полиса и уведомления об ущербе, но Джек задает этот вопрос, чтобы увидеть огонек интереса в глазах Гэри.

Огонек загорелся.

В ребячески наивной синеве этих глаз читается все: что бумаг на дом Вэйла скопилось немало и что платежи перестали поступать. Парень цепко хватает доверенность и — мгновенная вспышка: страховая компания может прийти на помощь и спасти его шкуру.

Иными словами: да благословит Господь «Жизнь и пожар в Калифорнии»!

— Что-то случилось? — спрашивает парень, старательно изгоняя из голоса нотки надежды.

— Дом сгорел, — отвечает Джек.

— Серьезно?

— А миссис Вэйл погибла, — добавляет Джек.

— Какая жалость, — говорит Гэри.

Он же не злодей, этот парень. Ему действительно жаль Памелу Вэйл, такую хорошенькую, такую во всех отношениях правильную цыпочку. Но, с другой стороны, похоже, Ники Вэйл разорен, а у «Жизни и пожара в Калифорнии» карман большой.

— Да, — соглашается Джек, — жаль.

— Как же это произошло? — спрашивает Гэри, не желая сразу брать быка за рога и задать вопрос действительно жгучийи самый что ни на есть важный: полностью ли сгорел дом?

Господи, пусть только бы это было так, думает Гэри.

Полностью сгоревший дом окупит выданный залог.

— По официальному заключению экспертов, миссис Вэйл курила в постели, — говорит Джек.

Гэри качает головой:

— Ужасная привычка.

— Да, очень дурная, — соглашается Джек. — Не будете ли вы так любезны показать мне документ?

— О да, конечно!

Документ, что и говорить, веский. Такой груз не понесешь с собой, скажем, через Долину Смерти.

А вот Ники понес. Купил в свое время дом за два миллиона наличными.Какого черта, думает Джек, у кого в наши дни найдутся два миллиона наличными?Вот и у Ники впоследствии их не оказалось, потому что шесть лет спустя он закладывает дом в компании «Залоги и ссуды Тихоокеанского побережья» за полтора миллиона долларов. С выплатой компании шести тысяч долларов ежемесячно.

— Он задолжал нам за… э-э… три месяца, — по собственной инициативе подает голос Гэри.

Он просто не может удержаться. Где-то внутри у него тлеет огонек надежды: вдруг Джек сейчас широким жестом выхватит из кармана чековую книжку и скажет: «О да, вот, пожалуйста!»