Наблюдая за нами в те дни любой практикующий психолог смог бы написать штук десять докторских диссертаций на тему изменения поведения людей в экстремальной ситуации. Именно тогда я впервые познал на практике, что скрывается за термином «фронтовое товарищество» и я уверен, что получение данного знания дорогого стоит. Тогда же я наглядно увидел как много противоестественности и фальши в нашей повседневной жизни. Тогда же до меня дошло как глупо живут люди в своей, так называемой, нормальной жизни. Дважды я находился в армии во время начала справедливых боевых действий, первый раз во время описываемых событий, второй раз спустя полгода после них. Оба раза психологическая обстановка в подразделении убывающем на войну была практически одинакова. Для любого нормального, желающего сражаться бойца это самые замечательные дни — всё, что есть в армии тупого, нелепого и фальшивого уходит, а взамен появляется реальная боевая работа, опасные приключения и боевое братство. Это великие дни для настоящего мужчины.

Понятное дело, не все поголовно рвутся в бой, есть те, кто боятся, но даже трусы и другие откровенно плохие люди либо становятся лучше, либо их низменные качества становятся очевиднее. Как справедливо пел талантливый рок-музыкант Юрий Шевчук: «Чем ближе к смерти тем чище люди, чем дальше в тыл тем жирней генералы…». Я люблю практическую психологию, однако я не специалист в этой области и мне тяжело научно изложить всю полноту ситуации, но при этом мне кажется, что Шевчук одним этим предложением охарактеризовал её как нельзя лучше. Любопытно заметить, что помимо всех вышеозначенных чувств у меня в душе присутствовало и чувство счастья. Причина моего счастья проста — впереди меня ждали смертельно опасные приключения с вполне реальными шансами совершить что ни будь героическое, в соседней машине ехал мой надёжный друг, рядом находились боевые товарищи, в руках у меня было столь дорогое моему сердцу оружие, а над моей головой ясное небо и жаркое балканское солнце. Ну как же тут не быть счастливым?

Часть вторая

Марш

Готовые к решению любых боевых задач мы тронулись в путь. Колонна наша состояла из БТР-80, «Уралов», как грузовых, так и оборудованных мощными лебёдками машин технической поддержки, а так же нескольких КАМАЗов, ГАЗов-66 и одного ЗИЛа. «Уралы» технической поддержки могли буксировать любую из имевшихся в нашем распоряжении машин. Топливозаправщиками были «Уралы» и КАМАЗы, ГАЗ-66 были машинами радиосвязи.

К корме каждого БТРа была привязана старая покрышка от грузовика либо непосредственно от БТРа. Покрышка выступала в качестве дополнительного буфера на случай аварии. Никому в составе нашей колонны дополнительный буфер не пригодился — профессионализм водил был на высоте. На трёх машинах, прибывших из нашей, второй роты на корме были подвешены только половины разрезанных вдоль ураловских покрышек. В них, как в пеналах, хранилась свёрнутая большими кольцами колючая проволока, необходимая в миротворческой деятельности для развёртывания временного поста наблюдения. В действительности ей не пользовались и «колючка» никогда не доставалась из-под сшитого специально для неё выцветшего на солнце брезентового чехла. Такую особенность имели только три наши машины, в других ротах колючую проволоку возили как правило на силовом отделении, либо вовсе не возили. Первыми в колонне шли «восьмидесятки», далее «Уралы» и КАМАЗы, а замыкающими были естественно машины технической поддержки. За первым идущим в колонне БТРом двигалась «шишига» связистов. Наш БТР N341 был четвёртым по счёту. Впереди колонны двигалась машина сербской полиции, а следом обычная гражданская легковая машина в которой, как я понимаю, находились представители наших спецслужб обеспечивающие взаимодействие с сербской стороной.

На каждом перекрёстке находился сербский полицейский-регулировщик, иногда даже целый полицейский экипаж. Организация марша проведена была чётко и грамотно, явно не второпях, всё было продумано как надо. Сербы, мужчины и женщины, взрослые и дети стоя вдоль улиц Биелины приветствовали нас характерным жестом обозначающим православное братство. Жест этот выглядел так: маленький и безымянный палец сжаты в кулак, а три остальных выпрямлены и растопырены в разные стороны. Это означает крещение тремя пальцами, например, в отличие от католиков которые крестятся двумя. Здесь необходимо сделать существенное пояснение, крайне важное для понимания нашего отношения как к сербам вообще, так и к косовским событиям в частности.

В российских средствах массовой информации я неоднократно слышал утверждение о том, что мы сочувствовали сербам по причине общей с ними религии, а именно православия. Это утверждение не соответствует действительности. Во-первых: среди нас (российских миротворцев в Боснии) были представители не только православного вероисповедания. Я не берусь утверждать что у нас были кришнаиты, адвентисты седьмого дня, иеговисты, язычники или представители других экзотических религий, но вот мусульман было немало. И руководствуясь логикой религиозных предпочтений они должны были сочувствовать не сербам, а их врагам — албанцам, которые номинально были мусульманами. Во-вторых: как мы, рождённые ещё в СССР, так и югославы (сербы, «муслы», хорваты) были людьми выросшими в коммунистическое, либо посткоммунистическое время т. е. мы были людьми без стойких религиозно-поведенческих стереотипов. Никакого особого религиозно-православного рвения у сербов за всё время своего пребывания в Боснии и Сербии, а это в общей сложности почти полтора года, я не замечал. То же могу сказать и о боснийских мусульманах. Конечно их мулла орал с минарета утром и вечером, но это не мешало «муслам» продавать спиртные напитки (т. е. распространять зелье прямо запрещённое их религией), ходить в стриптиз-бары и убирать территорию и туалеты на американской военной базе («пиндосы» нанимали боснийских мусульман для выполнения хозяйственных работ на постоянной основе).

По поводу стриптиз-баров, по-нашему «стрипков» расскажу следующий случай. Возле нашего базового лагеря стоял маленький прицеп-автодом принадлежащий сербу, которого звали Ненат. Время от времени по заказу кого-либо из наших парней он ночью привозил туда проститутку из ближайшего «стрипка». В этом самом прицепе я впервые «насладился» ласками иностранки, конкретно румынки. Имя её было Жанна, хотя ей вполне подошло бы и «Жаба». Происходило всё в спешке, понравилось «не очень». Жил в Прибое серб Драган, мелкий коммерсант и таксист, тот самый, которому я рассказывал про сбитый самолёт. Ненат не пользовался у нас уважением поскольку был «мутный тип», Драган его тоже не любил. Однажды Драган, ругая Нената сказал, что тот стал «полный пидор», поскольку открыл неподалёку «стрипок» и не хочет туда пускать ни местных сербов, ни нас, русских, а хочет чтобы туда ходили только одни его друзья — мусульмане из Тузлы… Про хорватов не скажу ни чего — не видел, не знаю, их в нашей зоне ответственности не было.

Само разделение между народами населяющими Балканы произошло не по причине религиозных разногласий, а по причине территориально-культурной подчинённости и предпочтений. Боснийские мусульмане некогда бывшие с сербами единым народом подчинились жестоким османским завоевателям и приняли их порядки и религию, сербы борясь с иноземными захватчиками веками отстаивали своё право на жизнь и независимость, с хорватами вообще всё просто: они не только осмысленно преклонялись перед западноевропейскими стереотипами поведения но и всегда были частью Запада. Религиозные взгляды тоже занимали существенную часть культурного различия, но не являлись в данном конкретном случае абсолютно главенствующими. Однако, всё же замечу: из всех так называемых традиционных религий только в исламе есть прямой призыв убивать «неверных».

Разная культура предполагает разное мировоззрение, конфликты неизбежны, более того — нормальны. Так было раньше, так есть сейчас, так будет всегда. Те люди, что активно помогали разжигать войну в бывшей Югославии конечно же это хорошо знали. Преодолевать такие конфликты можно двумя способами: если можно договориться, то нужно договариваться и мирно жить порознь, каждый на своей земле, если договорится нельзя, то враждебных инакомыслящих уничтожать поголовно — третьего не дано.