От ухоженности Нины не осталось и следа, зато она показалась мне еще красивей, чем в первую нашу встречу.

Я уселась в кресло для посетителей в ногах постели.

Она пытливо посмотрела мне в глаза и сказала:

— Лиза, я рада, что ты здесь. Надеюсь, что Демидов не слишком долго пробыл в заключении. Как только я пришла в себя, все рассказала следователю. Сергей не сердится на меня?

— Я не знаю. Мы с Сергеем давно не разговаривали. — Понимая, что Нина рано или поздно все равно все узнает, я объяснила ей: — Мы расстались. У него другая женщина, другая любовь. И я, я тоже, кажется, встретила свою судьбу.

Она улыбнулась:

— Случайно, не Михайлов ли?

Я кивнула, и она бледно улыбнулась:

— Я за вас искренне рада. Игорь — прекрасный человек. Надеюсь, вы на меня тоже не слишком сердитесь…

— Я вовсе не сержусь, потому что знаю, что никакого моего убийства вы не замышляли. Судя по усилиям, которые вы предпринимаете, чтобы скрыть истинного виновника, это очень близкий вам человек. Я знаю только двух людей, которые дороги вам: муж и сын. У Кирилла Сергеевича не было оснований убивать меня. Извините, что говорю это вам, но на тот момент он еще не потерял надежды, что я передумаю. Значит, Дима. Я права?

В ее глазах метнулся откровенный страх.

— Я очень прошу вас, пусть это останется между нами! Дима не должен пострадать ни в коем случае! Простите его, он ведь очень любил отца; я думаю, что для него большим ударом было узнать, что Кирилл собирается нас оставить. Знаете, сын у меня несовременный, он — максималист. Видимо, он решил, что, устранив вас, он устранит и проблему. Понимаете, он в сущности просто мальчишка! Когда Кирилл позвонил мне, и сказал, что Дима задумал убить вас, я сразу бросилась к вашей квартире, чтобы остановить его. Но было поздно… Видимо, в темноте он и спутал меня с вами.

— Скажите, а вы обсуждали это с сыном?

— Нет. Зачем? Я и так вижу, как он мучается…

— Значит, это Платонов звонил вам, чтобы сообщить о намерении Димы убить меня. А как он объяснил свою догадку?

— Он обнаружил пропажу пистолета. Когда-то, много лет назад, он приобрел его, просто для самозащиты. Время тогда было неспокойное. Так вот, он позвонил и сказал мне, что нигде не может найти Диму, и рассказал, что исчез пистолет и фотография с того злосчастного вечера, на которой изображены вы.

— И вы бросились к моему дому… Послушайте, я не верю, что Дима хотел меня убить. И фото — оно ему было совершенно не нужно, мы с ним довольно хорошо были знакомы. Кирилл рассказал ему о своих чувствах ко мне, и Дима был расстроен, но он не был зол, понимаете?

— Что вы хотите этим сказать? Зачем Кириллу понадобилось обманывать меня?

— Я не знаю. Но совет дать могу: поговорите откровенно с сыном.

Анна Петровна налила мне кофе и присела рядом.

— Эдик уехал, вас с Женькой нет, Михайлов на работе не появляется… От тоски у нас мухи осенние скоро заведутся.

Я засмеялась:

— Женька звонит чуть ли не два раза на дню. Купается, загорает. Я ей не стала портить отдых, и про покушение на Платонова не рассказала. Зачем? Через неделю вернется, сама все узнает.

Дверь в кабинет Михайлова была прикрыта неплотно, и я слышала, как он с кем-то беседует по телефону.

Анна Петровна пытливо посмотрела на меня и кивнула в сторону кабинета:

— Ну, ты-то хоть счастлива? Добилась своего?

Я кивнула и слегка покраснела. Конечно, я знала, что Анна Петровна догадывается о моих чувствах к Михайлову, но вслух мы никогда это не обсуждали.

Решилась спросить:

— Что, в институте говорят о нас?

— А ты думаешь, — усмехнулась она. — В таком коллективе, как наш, вообще тайны долго не держатся, а тут такое… Прямо сериал снимать можно!

Я огорчилась, но не надолго: иллюзий я не питала, и о том, что без разговоров не обойдется, знала.

— Твой бывший приходил перед обедом, злой, как черт. Принес конверт с какими-то документами Михайлову. Я ему сказала, что Игорь Степанович в Крым уехал, так он весь аж передернулся. И что вы за секретарь, говорит, если не знаете, где ваш шеф.

Я не удержалась и хихикнула:

— Он сегодня утром у меня в квартире с Михайловым столкнулся…

Анна Петровна скептически заметила:

— Конечно, люди-то интеллигентные, надеюсь, обошлось без членовредительства.

Я уточнила:

— Ну, не совсем…

Пришлось рассказать Анне Петровне о роковой встрече. Она всплеснула руками:

— Говорю же, чистый сериал! Но Игорь-то, вот молодец…

В этот момент в дверях кабинета появился Михайлов.

У меня в сумке зазвенел телефон, это был Дима Платонов.

— Мама очень просила, чтобы я позвонил тебе. Я не знаю, как это пришло вам в голову, но только я никого не собирался убивать, и даже не знаю адрес, по которому ты живешь. И уж тем более, не стал бы стрелять в собственную мать!..

— Дима, я и так это знала. Мне просто нужно было, чтобы мама услышала это именно от тебя. Понимаешь, она не слишком верит тому, что я ей хотела сказать, а теперь, думаю, ей придется об этом подумать. Надеюсь, она сделает правильный вывод.

Я пояснила Анне Петровне:

— Это Дима Платонов.

Анна Петровна задумчиво поставила чашку на стол.

— А ведь я на днях видела его. В этом году юбилей Глеба Алексеевича, и в институте состоялись торжества. Съехались его ученики, друзья. Из Израиля приехала Ада Турчинская. Вообще, было довольно много народа. Платонова, понятное дело, приехать не смогла, но я видела на кладбище ее сына и мужа. Так вот, после панихиды все разъехались, а я задержалась. Там неподалеку похоронена моя тетка, и я прошла к ее могиле. Погода в тот день была прекрасная, и я засиделась. А когда проходила мимо ограды Турчинского, заметила, как Ада Турчинская о чем-то беседует с молодым Платоновым, сидя на скамье. Я тихо ушла, так, чтобы они меня не видели.

Михайлов удивленно поднял брови:

— Насколько я знаю, вдова Турчинского никогда не поддерживала отношений с Ниной Платоновой, а о том, что у нее был сын, думаю, вовсе не подозревала.

Анна Петровна помолчала, а потом подняла на Игоря глаза:

— Понимаете, я ведь тоже до этого никогда не видела сына Платоновых. Только узнала-то я его сразу. Ошибиться невозможно, он очень похож на Глеба Алексеевича…

Я спросила:

— Когда был юбилей Турчинского?

— В четверг.

— Значит, за два дня до того, как в Платонова стреляли, — задумчиво протянул Михайлов.

После ужина я забралась Михайлову под бок и лежала молча. Он о чем-то думал, рассеянно прикасаясь к моим волосам.

Я громко вздохнула, и Михайлов вспомнил о моем существовании.

— Зря я тебя не оставил у родителей, — недовольно сказал он. — Ты меня отвлекаешь своими вздохами.

— А ты о чем думал?

Он снисходительно посмотрел на меня и сказал:

— А, по-твоему, думать не о чем? Кто стрелял в Нину? Кто стрелял в Платонова? И где сейчас этот чертов пистолет, в чьих руках?

Я уселась рядом с Михайловым, поджав ноги по-турецки, и сказала:

— Конечно, кто именно стрелял, я не знаю, а вот то, что заказчиком был Платонов, у меня лично сомнений не вызывает.

— Почему ты так уверена?

— Я думаю, что Нина ему вдруг стала мешать, и его предполагаемая любовь ко мне тут вовсе не при чем, потому что именно на меня он и собирался все взвалить. Потом, правда, удачно подвернулись Марина Николаевна и Сергей, но на этом везение и кончилось. Нина выжила.

— Зачем ей понадобилось брать вину на себя? Так любила Кирилла?

— Нет. Я вообще не уверена, что она любила его. Понятно, что она была ему благодарна, но любовь… Это чувство редко рождается из благодарности. Нет, Нина Платонова пыталась выгородить сына. Она рассказала мне, что Кирилл позвонил ей и взволнованным голосом сообщил, что у него из сейфа исчез пистолет, и что он нигде не может найти Димку. Он объявил, что из его кабинета пропала моя фотография, и Нина бросилась ко мне, чтобы уберечь Димку от непоправимого. Накануне она изучала мое личное дело, и адрес ей был известен. Про фотографию он придумал зря: Кирилл просто не знал, что мы с Димкой знакомы, и рассчитывал снимком привлечь дополнительное внимание к моей персоне.