Для бронетанковых войск, которые до сих пор имели на вооружении только старое оборудование, совет обороны в бюджете 1936 года добился выделения такой суммы, на которую можно было приобрести тридцать танков. Испытания, проведенные в 1934 году на Карельском перешейке, показали, что местность, прежде всего в направлении Выборга, хорошо пригодна для использования танков. Запрошенная сумма была предоставлена, и совету обороны теперь надлежало решить, какой тип танков выбрать, легкий или тяжелый. Высокая и многосторонняя пригодность легких танков «Виккерс» перевалила чашу весов в их пользу. Совет обороны в этом случае подчеркивал важность того, чтобы танки были заказаны с полным вооружением и чтобы были получены гарантии поставок необходимых запасных частей.
В связи с этой закупкой совет обороны рассмотрел и вопрос о типах противотанкового вооружения и решил рекомендовать к производству 37-мм противотанковую пушку «Бофорс». Одновременно мы предложили немедленно закупить за границей партию противотанкового вооружения.
Огромной и сложной проблемой при разработке бюджета явилась закупка самолетов. Авиация развивалась стремительно, и данные о характеристиках новейших машин были столь противоречивы, что часто весьма проблематично было принять решение о том, какой тип самолетов выбрать. Кроме того, великие державы больше не хотели раскрывать секреты производства, сведения о развитии воздушного оружия повсюду стремились держать в секрете. Поскольку производительность нашего авиационного завода была небольшой, мы вынуждены были опираться на закупку машин за границей и, естественно, боялись заказать устаревшую технику.
В сентябре 1936 года я получил по приглашению английского правительства возможность ознакомиться с тактикой и организацией бронетанковой техники. В учебном центре Олдершот мне показали новейшие типы танков, а на танкодроме в Солсбери я наблюдал за боевыми учениями. В противовес французской доктрине, уделявшей большее внимание толщине брони, в Англии, как мне казалось, основное значение придавалось маневренности оружия. В империи в те времена еще не было армии, сформированной на основе воинской повинности, и для усиления бронетанковых сил не хватало кадров, но сами эти силы были на вершине развития. Всеобщая воинская повинность была введена только в апреле 1939 года, хотя ход внешнеполитических событий уже показывал опасные симптомы: Гитлер весной 1938 года захватил Рейнскую область, а вспыхнувшая в июле гражданская война в Испании грозила вызвать непредвиденные конфликты.
Приближались президентские выборы. В связи с обещанием, которое я дал президенту Свинхувуду, я должен был работать в качестве председателя совета обороны в течение его президентского срока. Сейчас я посчитал возможным поговорить о своем уходе с этого поста, особенно в связи с тем, что моя работа была неблагодарной, а инициативы в недостаточной степени находили поддержку со стороны президента и правительства. Мне часто казалось, что я как бы пытаюсь протянуть толстый канат через узкую трубу, заполненную смолой. Деятельность совета обороны, несмотря на прогресс, отмеченный в протоколах, не привела к результатам, на которые я надеялся. Правда, начиная с 1931 года, оборонный бюджет стабильно увеличивался, хотя и в недостаточной степени, однако доля его в государственном бюджете столь же стабильно уменьшалась. В 1931 году она составляла примерно 20 процентов, а год спустя — лишь 16 процентов.
В марте 1936 года, проработав почти шесть лет на тяжелом посту председателя совета обороны, я обратился к президенту Свинхувуду с просьбой отпустить меня, ибо собираюсь отправиться в Индию поправить здоровье и вообще отойти от активной деятельности. Президент не одобрил моего решения и спросил, не могу ли я остаться на своем посту, если его изберут на второй срок. Я был вынужден сказать ему, что даже если это и произойдет, я не изменю своего решения.
Когда завершился срок полномочий Свинхувуда, президентом избрали председателя парламента Кюэсти Каллио. Находясь вдалеке от дома, я в ответ на мое поздравление нового президента государства получил телеграмму, в которой он убедительно просил меня остаться на посту. Спустя немного времени подобную просьбу от имени правительства высказал в телеграмме и премьер-министр Каяндер. Когда я был регентом, ни президент, ни премьер не одобряли моей политики и не поддерживали моей кандидатуры на первых президентских выборах Финляндии. Да, времена изменились.
Я решил дать ответ на просьбу после возвращения на родину. На мою выжидательную позицию оказало воздействие и то, что, судя по телеграммам, можно было предположить, что и президент, и правительство решили оказывать мне поддержку. После моего возвращения из Индии президент Каллио вновь обратился ко мне с такой просьбой, заверив меня в своей поддержке. Я решил остаться.
Часто в моменты неудач мне казалось, что перед моими инициативами на сплочение финского народа в целях заботы о своем доме и обеспечения своего будущего вырастает сплошная стена непонимания и безразличия. Но ведь было и иное, когда мои начинания получали всеобщее признание, которое как бы являлось выражением доверия и становилось здоровым стимулом для продолжения работы. Таким особенно запомнившимся моментом в моей жизни был день моего семидесятилетия, 4 июня 1937 года. Много свидетельств настоящего взаимопонимания, доверия и преданности сохранилось в моей благодарной памяти. С удовольствием вспоминаю чествования и торжества, которые в тот день были организованы для меня.
Слова благодарности за ту доброжелательность и честь, выпавшую на мою долю, которые были оказаны мне в этот юбилейный день, я должен адресовать прежде всего президенту республики, парламенту, правительству, дипломатическому корпусу, а также шведским и немецким братьям по оружию, которые выступали вместе со мной в 1918 году, своим старым военным друзьям по освободительной войне, а также представителям новых поколений воинов, выросших в последнее время. Поздравления, полученные от детей и молодежи, обрадовавшие и взволновавшие меня до глубины сердца, дали неоспоримый повод вспомнить о том, какое значение для отечества имеет работа по воспитанию подрастающего поколения.
Исследовательские работы военно-экономического отдела в конце 1937 года вышли на такой уровень, что оказалось возможным представить общий обзор, в основе которого была реально сложившаяся обстановка, и разработать окончательный вариант основной программы закупок. Программа состояла из двух частей, одна из которых касалась вооружений и оборудования, а вторая — промышленной продукции, машин, сырья, полуфабрикатов, зданий и инженерных укреплений, складов военного снаряжения, горюче-смазочных материалов и т.п. Отдельные сметы, входившие составными частями в программу, обсуждались на совете обороны по нескольку раз. Когда были определены общие потребности, правительство создало комитет, в задачу которого входило дать взвешенную оценку плану оборонного ведомства с точки зрения общих возможностей страны.
Общая сумма, предложенная комитетом, составила 2911 миллионов марок. Заключение передали правительству 17 февраля 1938 года, но прошло еще целых три драгоценных месяца, прежде чем представленный правительством проект закона был окончательно рассмотрен парламентом. 20 мая парламент утвердил закон, согласно которому окончательная сумма составила 2710 миллионов марок. Программу необходимо было осуществить за семь лет, и, следовательно, ее завершение должно было последовать в 1944 году.
В парламенте при рассмотрении программы особых расхождений не было. Правда, из суммы, предложенной комитетом, вычли две сотни миллионов, чему противились правые, но главное состояло в том, что и левые силы наконец осознали, что в связи со сложившейся обстановкой больше нельзя не учитывать потребностей оборонного ведомства.
Утверждая программу основных закупок, парламент принял принципиальное решение, что за рубежом разрешается размещать только такие заказы, которые не может выполнить отечественная промышленность.