Второй недостаток, с которым пришлось смириться Монкальму, заключался в том, что Новая Франция была колонией с небольшой численностью населения. Внешних источников, из которых можно было бы пополнить личный состав, не имелось. Напротив, Амхёрст и Питт могли использовать ресурсы англоговорящих колоний в Северной Америке. Питт очень рано понял ошибочность драконовской политики Лоудона, в результате которой с американскими колонистами обращались как с неполноценными гражданами, заставляя оплачивать полную стоимость расквартирования и реквизиций армии.
Питт не только обращался с американскими колонистами как с равными партнерами в походе за освобождение континента от ненавистных французов, но был готов взять расходы на себя. Поучителен случай с Массачусетсом. Военные расходы колонии оценивали в 500 000 фунтов стерлингов за период с 1756 по 1761 гг. тогда как общие годовые доходы от подушного налога, налога на землю и торговлю давали не более 100 000 фунтов. Спасая Массачусетс от банкротства, Питту нужно было выручить его из беды субсидиями, за которые должен проголосовать парламент. Так что семь огромных сундуков золота и серебра, прибывшие в «Колонию на заливе» (Массачусетс) в январе 1759 г., резко изменили отношение к войне с Францией. Собрание жителей, получивших уверенность в том, что все военные расходы будут компенсированы, предложило предоставить 1 500 новобранцев в дополнение к 5 000 солдат, уже зачисленных в армию, а также выдать каждому из них субсидию в размере 14 фунтов стерлингов.
Сочетание гарантированной компенсации всех расходов и оплата субсидий сделало то же самое и в Коннектикуте, Нью-Джерси, Нью-Йорке, Нью-Гемпшире и Род-Айленде. В каждой колонии задачи набора новобранцев не вызвала необходимости во введении воинской повинности.
В результате в 1759 г. северные колонии смогли предоставить 17 000 жителей провинций для оказания помощи при вторжении в Канаду. Был решен и вопрос с кризисами движения денежной наличности армии. Командующим более раннего периода, у которых не имелось фондов, приходилось «с шапкой в руке» обращаться к американским банкирам за займами под очень высокий процент. Но обаятельный Амхёрст обнаружил: ассамблея Нью-Йорка готова авансировать ему необходимые фонды под рефинансирование в будущем из казначейства в Лондоне.
Питт и Амхёрст высоко оценили патриотизм колонистов, хотя циники заявляли: в этом случае просто заговорили деньги, как это бывает всегда. Личную заинтересованность, безусловно, следует отставить в сторону (кроме, возможно, личной заинтересованности в скрытой форме). Южные колонии не смогли проявить почти такой же уровень готовности оказать содействие и предоставить новобранцев, но они географически расположены дальше от Канады. Потенциально французское оружие и войска им не угрожали.
Но третий удар по французам, возможно, оказался самым серьезным по сравнению с остальными. Монкальм, которого буквально одолевали его неуправляемые индейские союзники двумя годами ранее, в настоящее время обнаружил: у него не осталось друзей среди краснокожих. А британцы хитростью смогли добиться успеха в завоевании симпатий североамериканских племен целиком. Эту ситуацию не стоит переоценивать, так как; в американских колониях в целом успех британцев не был одинаковым, а их политика, в конце концов, привела к серьезной войне в 1760-е гг. — и с индейками чероки, и с индейской лигой под командованием вождя племени отава Понтиака.
В 1758 г. генерал Джон Форбс попытался поставить под свои знамена индейцев племени чероки. Действительно, в мае ему удалось набрать более 700 аборигенов. Но у Форбса, обличенного верховной властью, не имелось опыта взаимодействия с индейцами, он ничего не знал об их обычаях, считая само собой разумеющимся, что местные воины относятся к низшей расе и должны подчиняться ему. Когда вождь племени чероки Маленький Плотник продемонстрировал, что сам себе на уме, отказавшись быть просто пешкой на шахматной доске Форбса, генерал арестовал его как дезертира.
К тому времени, когда Форбс понял свою ошибку, Маленький Плотник обиделся до глубины души. Он не только отказался дальше служить вместе с британцами, но он и его храбрецы покинули лагерь с дорогим оружием и ходовыми товарами, которыми генерал пытался подкупить их.
Несмотря на допущенную нелепую ошибку, Форбс был таким человеком, который понимал значение союзов с индейцами, поэтому попытался извлечь урок из допущенных ошибок. Он завязал чрезвычайно близкие отношения с Тидиускунгом, используя его в качестве канала связи с западным племенем индейцев делавэр в провинции Огайо. Его конечная цель сводилась к тому, чтобы заключить общий договор, связывающий различные племена, оставив французов без союзников-туземцев.
Форбс столкнулся со сложной проблемой: амбиции и интересы Тидиускунга сталкивались с интересами и амбициями как ирокезов, так и белых спекулянтов недвижимостью, которые надеялись сорвать большой куш в провинции Огайо. Тидиускунг особенно хотел формально аннулировать мошеннический договор 1737 г., согласно которому неопытных и легковерных индейцев племени делавэров семейство Пенн лишило двух третей миллиона акров на востоке Пенсильвании.
Кристиану Посту, посланнику Форбса, направленному в племена провинции Огайо, удалось достичь особого взаимопонимания с важным вождем индейцев племени делавэров Пискветоменом. Белый эмиссар и вождь индейцев смогли разработать проект общего мирного соглашения с англичанами. Но, куда бы они ни направились, им приходилось сталкиваться с неоспоримым доводом: если индейцы провинции Огайо ушли от французов, то на земли индейцев могут прийти англичане и украсть эти земли. И на это у племен был неопровержимый находчивый ответ: если война ведется не за земли индейцев, то почему французы и британцы не решают свои разногласия в чисто европейской войне?
Но Форбсу, Посту и Пискветомену удалось достичь почти невозможного и в конце октября провести конгресс в Истоне. В отличие от явного триумфа Тидиускунга в предшествующем году во время переговоров с британцами (ирокезы присутствовали только как наблюдатели), на этот раз он был всего одним из многих важных вождей.
На конгрессе в Истоне присутствовали всего 500 индейцев из четырнадцати различных племен: западных делавэров, восточных делавэров, шести народов конфедерации ирокезов, нантикоков, тутелоев, чугнутов, минисинков, магикан и ваппингеров. Онондага, устав от упрямого неповиновения Тидиускунга, направил в качестве своих делегатов трех верховных вождей от племен могавков, сенеков и онеидов, получивших задание восстановить гегемонию ирокезов над традиционными владениями, включая земли провинции Огайо.
Тидиускунг слишком поздно понял, что его триумф в 1757 г. на самом деле был политической ловушкой. Заключив сепаратные соглашения с британцами в то время, он лишился своих лучших карт. Понимая к своему ужасу, что у него нет возможностей для достижения цели, и даже с точки зрения британцев он выглядит уже использованным средством, большую часть конференции вождь находился в коматозном состоянии под действием алкогольных напитков, появляясь в интервалы затишья, чтобы произносить громкие слова с воинственным видом.
Это сыграло на руку вождям ирокезов, которые с обстоятельной убедительностью утверждали: такой пьяница вообще не может никого представлять, на него не следует обращать внимания. В конце концов после мучительной мольбы о родине для своего народа, Тидиускунг покорился неизбежности и смирился с формальным утверждением сюзеренитета ирокезов.
В Истоне между шестью племенами ирокезов и полным успехом стоял только Пискветомен. Перед принятием генерального мирного протокола он настаивал, чтобы права его народа были гарантированно представлены в переговорах о земле с семейством Пенн и другими белыми спекулянтами в ответ на признание формального доминирования ирокезов. Это гарантировал губернатор Пенсильвании Уильям Денни.
Пискветомен решил, что он все хорошо сделал: положил конец войне, которую его народ не мог себе позволить, получил признание ирокезами фактической автономии делавэров и обещание британцев, что белый человек не создаст постоянных поселений в провинции Огайо после окончания войны с французами.