Однако немецкие поселения в южных областях Балтики носили совершенной иной характер, чем колонизация восточных провинций. По меткому выражению Шимана, Померания и Пруссия были продолжением империи, тогда как Ливония и Курляндия представляли собой только ее колонии. Сюда являлось множество купцов и искателей приключений, но большинство из них затем возвращалось на родину, и во всяком случае они не вступали во владение землей. Так как сопротивление было непродолжительно, то оно не возбудило той ожесточенной ненависти, которая в иных местах порождала меры, направленные к истреблению туземцев. Наконец, население было, по-видимому, чрезвычай но цепко и упорно, хотя и не воинственно. Оно было покорено, но сохранило свой язык, свои нравы, свою националь ность; после шести веков владычества немцы составляли в этих областях лишь 7 % населения, тогда как на долю фин нов приходилось 39 %, а на долю литовцев — 47 %.
Этим объясняется то обстоятельство, что господство меченосцев в том крае всегда было несколько шатко и непрочно. Пока им приходилось иметь дело с изолированными народами, опасность была невелика, но против них готовились выступить новые враги — русские с верхней Двины и Пейпуса, которые, пробудившись от своей долгой апатии, наконец-то увидели, что Балтийское море закрыто для них и что начинает организовываться литовское государство. Магистр меченосцев Волькин, чтобы спасти «новую Германию», задумал объединить оба балтийских ордена, и Герман фон Зальца, после некоторого колебания согласился (1237). «Черный крест побратался с красным крестом». Управление владениями меченосцев было поручено Landmeister Тевтонского ордена.
Успехи ордена.Объединение орденов дало возможность немцам справиться со всеми известными затруднениями. В южных областях Балтики опасные восстания несколько раз грозили уничтожить плоды достигнутых успехов. Наконец, около 1283 г. пруссы отказались от борьбы, и вся область, простирающаяся от большого изгиба Вислы за нижний Неман и от обоих Гаффов до плоскогорья, орошаемого Мемелем, Прегелем и Наревом, была окончательно покорена. Героическое сопротивление было жестоко подавлено; страна буквально обезлюдела; немногие туземцы, которые спаслись от меча завоевателей или не предпочли их игу изгнания, были обращены в самое тяжелое рабство; они быстро были поглощены массой немецких колонистов. Прекращение померанской династии в 1295 г. позволило ордену овладеть Померелией, занять правый берег Вислы и таким образом установить непосредственное сообщение с импе рией (1308–1309).
«Странные люди были эти тевтонские рыцари: грубые солдаты и осторожные администраторы, монахи, способные на величайшее самоотречение, и отважные купцы, они являются прежде всего смелыми и проницательными политиками». Жестокие и хищные, но настойчивые, храбрые и осмотрительные, поставленные судьбой в такие условия, которые как нельзя более благоприятствовали развитию отличительных черт их расы, они сумели основать могущественное государство без официальной помощи Германии и сумели удержать позицию, несмотря на бездействие императоров. Под их властью в этих восточных провинциях образовалась особая национальность, которая, благодаря смешению с литовцами и долгим войнам, приобрела необыкновенную жизнеспособность. Когда позднее завоевателям Пруссии пришлось соединиться с завоевателями Бранденбурга, то без труда совершилось слияние между обеими народностями, которые выросли в одинаковых условиях и, будучи подготовлены полной трудов молодостью к самым опасным предприятиям, рано научились распространять в чужих краях славу немецкого имени.
В провинциях восточной Балтики успех ордена был не так полон, но не менее блестящ. Покорение Семигалии в 1290 г. закончило период завоеваний; в это время немцы господствуют от устьев Шельды до устьев Наровы. Соборные церкви Дерпта и Риги, церкви св. Олафа и св. Николая в Ревеле свидетельствовали о могуществе немецких городских общин Ливонии, Эстонии и Курляндии; они принадлежали к самым деятельным членам Ганзейского союза, и их гордая независимость не раз становилась опасной для рыцарей.
Пробуждение национального чувства поляков.Эти тяжкие удары, наконец, пробудили или, вернее, создали национальное самосознание славян. Поляки, со всех сторон теснимые немцами, начали роптать против близорукой политики, из-за которой их отечество становилось добычей иностранцев, начали сознавать опасность дробления, которое лишало его сил для сопротивления. Когда народ твердо решается избежать порабощения, он всегда найдет случай для этого. Смерть Генриха IV Силезского в 1290 г. знаменует собой начало нового периода в истории Польши. Пржемыслав Гнезненский, которого поддерживала национальная партия, вследствие своей преждевременной смерти не успел приобрести сильного влияния (1296); он, по крайней мере, указал своим преемникам цель, к которой следовало стремиться, и, короновавшись королем, восстановил в глазах иностранцев независимость нации. Вскоре Польша находит драгоценного союзника в полуславянском народе — литовцах.
Литовцы, из которых пруссы составили передовой пост у Балтийского моря, обитали главным образом в бассейне Немана. Они делились на несколько крупных групп: жмудь обитали на Дубиссе и Невьяже, собственно литовцы — на Немане и Вилии; далее к северу обитали семигалы и летты (на Аа в Курляндии и на Неве), к западу — ятвяги (на Буге). Они распадались на множество независимых колен и вечно воевали с русскими; падение Киева усилило их честолюбие, и мечта о литовско-русской державе начинала уже тревожить воображение наиболее отважных литовских князей. Одному из них, Миндовгу, удалось прогнать остальных вождей и соединить вокруг себя всю нацию для завоевания соседних областей. Он овладел Витебском, Полоцком и Смоленском, обезоружил тевтонских рыцарей принятием христианства, приобрел покровительство Иннокентия IV и королевскую корону. Вскоре он вернулся к язычеству, что бы удовлетворить своих подданных, и попытался изгнать рыцарей; но в 1263 г. он был убит, и вновь раздробленная Литва, где старые распри осложнились теперь борьбой между язычниками и христианами, оставила Пруссию на произвол немцев. Однако надежды, возбужденные Миндовгом, не были совершенно забыты, и в следующем веке за осуществление его планов с большей энергией и успехом принялись Гедимин и Вигов. В истории Восточной Европы немного таких любопытных эпизодов, как образование этого литовского государства, которое, исключительно благодаря энергии нескольких смелых политиков, вопреки географическим и этнографическим условиям, возвышается до необыкновенного могущества и грозит полякам не меньшей опасностью, чем русским.
Обстоятельства, благоприятствовавшие успехам венгров.Тем, кто склонен сомневаться в замечательных способностях финской расы, достаточно указать на пример мадьяр, которые благодаря выдающимся дарованиям сумели отстоять свою национальность против враждебных народностей, окружавшим их страну со всех сторон. Ослабленные внутренними раздорами и политической смутой, предшествовавшей установлению феодального порядка, они перенесли немецкую иммиграцию, не утратив ни одного из своих прав, и даже татаро-монгольское нашествие лишь на короткое время задержало их развитие. Правда, обстоятельства благоприятствовали им. Горы, окружающие Венгрию с севера и востока, несмотря на то, что венгры не владеют их склонами, составляют отличную оборонительную линию, и славяне, отделенные этой преградой от своих соплеменников, без труда примиряются с владычеством мадьяр, которые притом в ту эпоху щадят их автономию и не нарушают их прав. На юге Кроация (Хорватия) со времени своего присоединения к Венгрии составляет род оборонительной марки, а Византийская империя, которая по своей слабости более не может внушать страха, старается помешать образованию сильной южнославянской державы, которая могла бы очень скоро сделаться опасным центром притяжения.