– Ага. Отсюда… когда учился в средней школе.

– Ах, вот как…- Паприка сама полуспит и с трудом подбирает слова.

Ей кажется, что-то связывает Носэ с этой табачной лавкой, она хочет очутиться там еще раз, однако Носэ вновь переносится в знакомый кабинет средней школы. На сей раз за кафедрой стоит крепыш с короткой шеей. Похоже, ведет урок математики.

– Кто это? – спрашивает Паприка, усевшись рядом с Носэ.

– Сэгава…

Насколько она помнит, Сэгава – один из руководителей фирмы-конкурента Носэ и в прошлом его сне предстал одноклассником с медвежьим лицом.

– Разве он… не был… медведем?

– Нет… это v?¶.

Расплывчатые лица одноклассников в кабинете различить невозможно. Сэгава, быстро черкая цифры на доске, начинает безумную лекцию:

– В арифметической прогрессии сумма натуральных чисел n, начинающихся с единицы, почти не встречается в недавних примерах, и выходит, что сумма нечетных цифр 1+2+3+…+n равняется одиночеству. Господин президент, вы уже уходите?

Похоже, и это кто-то в обличье Сэгавы. Паприка решает пощекотать чувства Носэ. Встав, она кричит:

– Кончай его! Бей!

– Есть! – отвечает Носэ и тоже поднимается. Сэгава за кафедрой, испугавшись, меняется в лице.

Оно теперь старческое. Вместо школьного кабинета – конференц-зал, похоже, какой-то фирмы. Старец заканчивает начатую ранее фразу:

– …и прочее однозначно плохо. Особенно ???%¶# в политике компании, и прочем неудовлетворительно. Если потребуются жертвы…

– Кто это? – спрашивает Паприка, однако Носэ уже не понимает, что это сон, и попросту боится старца.

– Ху из хи? – теперь по-английски, но со школярским акцентом спрашивает она.

– Хи из…- начинает было Носэ, но английские слова вылетают из головы, и он бормочет: – Так он же умер…

Исходя из означающего Носэ, старец, одержимо критикующий политику компании,- ее бывший президент.

– Так, хорошо! Снято! – неожиданно раздается чей-то крик. Незнакомый Паприке мужчина руководит съемкой сцены конференции. Оператор – Намба. Занятые в съемках малоизвестные актеры расслабились и, выйдя из образов, загалдели. Декорации шикарного банкетного зала – как в фильмах Висконти, женщин почти нет, а если судить по тому, как выглядят гости, все это больше смахивает на корпоративную вечеринку.

Режиссер – такой, как надо: в кепке, солнечных очках и с усами. Хоть самого снимай в кино. И режиссер этот – сам Тацуо Носэ. Оказывается, в детстве он мечтал стать кинорежиссером.

– Хотел снимать кино? – на всякий случай уточняет Паприка, но картина сна тут же представляется глазами режиссера.

Он оправдывается перед Паприкой:

– Потому что #??¶%?. Ладно. Тишина в студии! Опередив выкрик «Мотор!», Паприка кричит ему:

– Кто кинооператор?

По идее, Намба им быть не мог.

Это шокировало. Проговорив вслух невнятное «@!#…», Носэ проснулся. Для сыщика снов это провал, но Паприка поняла, что подобралась к сути проблемы.

– Извините, что разбудила.

Повернувшись на бок, Носэ сонно взглянул на Паприку.

– Может, попробуете заснуть еще раз?

– А-а, Паприка,- протянул Носэ, не ответив на предложение.- Ты была в моем сне. Очень приятно.

"Еще бы, это же лечение. Только размякать до такой степени не нужно«,- подумала Паприка, а вслух сказала:

– Можете лежать, а я задам несколько вопросов.

– Д-давай,- с запинкой ответил Носэ еще сонным голосом.

Паприка решила задавать вопросы в обратной хронологии. Так рекомендовала теория.

– Кинорежиссером были вы, так? Носэ застеснялся:

– Кем только себя не увидишь… в детских снах. Не упоминая Намбу, Паприка отмотала стоявшее на

паузе изображение до начала предыдущей сцены.

– Этот первый президент – он считался с вашим мнением?

– Ну, наверное. Уже лет шесть как умер. Бывший президент предпочитал без особой надобности не собирать работников и не читать им мораль.

– Вы его уважали?

– Конечно. Побольше бы мне тогда у него перенять… Бывало, критиковал политику компании – и правильно делал.

– Выходит, «мудрый старик»?

– Что это?

– Один из архетипов в теории Юнга – старец, который появляется во сне человека и дает ему очень важные наставления. Нечто вроде персонифицированного разума в подсознании человека.

– Который подсказывает, что соваться в политику компании нельзя?

– Нет, другое. Он произносил слово «жертва»?

– Произносил.- Лицо Носэ скривилось – он пытался что-то вспомнить.- Нет, не помню.

Паприка вернула запись к нелепому уроку математики господина Сэгавы.

– Да, виделись вчера на вечеринке,- рассмеялся Носэ.- Хочешь сказать, в нем причина моего «дневного осадка»?

– И в нем тоже. Но почему математика?

– Думаю, потому что он расчетливый.

– Он что, похож на учителя математики из средней школы?

– Нет, не похож.

– Тогда кто он? Попробуйте вспомнить, кто из ваших одноклассников успевал по математике и походил на медведя.

– Был один – Такао. Крепыш, решал все задачки. Но мы с ним не дружили.

Такао был просто одноклассником и вполне мог появиться во сне. А того, кто скрывался за обликом Сэгавы, Носэ вспоминать, вероятно, не хотел.

Перемотка назад.

– До этого была табачная лавка.

– Да, перед автобусной остановкой. Оттуда до дома пешком минут двенадцать…- Носэ вдруг разговорился. Может, пытается что-то скрыть?

– За этой табачной лавкой. На берегу речки. Там что-то случилось?

Носэ застонал:

– А-а. Там часто дрались пацаны.

– И кто же дрался? Такао?

– Да, и он тоже.

– И вы?

– Нет, я не дрался,- ответил Носэ, и у него на лбу выступил пот.

11

– Неприятно? – поинтересовалась Паприка. Давление могло запустить у Носэ защитный механизм психики, а это оттянуло бы исцеление.

Пустырь за табачной лавкой – объект сильного страха Носэ. И если бы Паприка не появилась в его сне, эту сцену он, скорее всего, подавил бы в себе и забыл сразу по пробуждении.

– У вас все лицо в поту.

– Да, я взмок, как мышь.- Носэ опять покраснел.- Извини, простыня вся сырая.

– Тогда примите душ.

– Хорошая мысль.- Носэ приподнялся и с удивлением заметил, что лежит не в больнице, а дома у Паприки.- Правда… в квартире юной леди…

– Ну и что? – Паприка лукаво улыбнулась.- Вам незачем беспокоиться.

Пока Носэ принимал душ, Паприка перестелила постель и приготовила завтрак: яичницу с беконом и тосты к кофе. Овощи закончились, поэтому салат она сделать не могла, а открыла банку спаржи. Паприке было так прекрасно, что она запела – «Р. S. I Love You». Носэ начинал ей нравиться, и по мере лечения чувство вполне могло разгореться сильнее.

– Продолжим анализ за завтраком,- предложила. Паприка, как только Носэ в халате вышел из ванной.

Он впервые увидел пейзаж за окном при свете дня и не сдержался:

– Какой прекрасный вид! – Ему снова очень захотелось узнать, действительно ли это ее квартира, но спросить он не решился.

– Вот только жаль, что из гостиной не видно рассвета. Они принялись за еду. Носэ уже переоделся и сидел

напротив Паприки.

– На завтрак все то же, что и дома,- сказал он. "Выходит, супруга овощные салаты не готовит«,- подумала Паприка.

– Как сражались вместе – помните? – хмыкнула она.

– «Джеймс Бонд»? Еще бы,- смущенно ответил он и поежился.- Это «Доктор Ноу» – первый фильм бондианы.

– Давно смотрели?

– Да, еще в школе. Специально ездил в город. Так понравилось, что остался еще на один сеанс. Потом чуть не опоздал на обратный автобус.

Носэ рассказал о родине. Он из префектуры Яманаси, из деревеньки у подножия гор Канто. Выходец из старинного рода, отец был лекарем.

Паприка вернула разговор к агенту 007:

– Там был Намба, так?

– Я с ним сражался. «Дневной осадок». Паприка ухмыльнулась, пожалев, что научила Носэ нехорошему слову. Если все сводить к «дневному осадку», анализа не выйдет.