От этой базы завоевание распространилось к близлежащим городкам и селениям. Мы, как обычно, находим много подробностей, но не видим целостной картины. Сопротивление оказывали лишь местные персидские гарнизоны и дехканы. Не было ни одной попытки выступить против захватчиков крупными силами. По мере того как те или иные области попадали под контроль Медины, в них собирались и распределялись среди войска завоевателей налоги. Очень немногие бедуины умели читать и писать, поэтому ведение счетов доверили некоему Зияду, совсем еще мальчику. Ему за такую тяжелую работу платили немалое жалование в 2 дирхема в день. Так началась его блестящая административная карьера: мальчику Зияду предстояло стать одним из основателей аппарата управления ислама.
После смерти Укбы, возвращавшегося из паломничества в Мекку, на его место назначили Мугиру ибн Шуба. Мы уже знакомы с Мугирой — тем человеком, который дерзнул усесться на трон рядом с Рустамом. Умар выбрал его для командования мусульманами в Южном Ираке, потому что он был не бедуином, а уроженцем оседлого поселения в Хиджазе. Хотя он был обращен в ислам всего за два года до смерти Мухаммада, однако мог все же претендовать на статус спутника Пророка. Мугира был твердым и способным вождем, но его карьера вскоре оборвалась из-за скандала, едва не стоившего ему жизни.
Он завел связь с женщиной по имени Умм Джамил, женой человека из племени такиф. Другие члены племени проведали об их связи и решительно вступились за честь соплеменника. Они дождались случая, когда он пришел к ней, и прокрались посмотреть, что происходит между ними. Они увидели Мугиру и Умм обнаженными, причем он лежал на ней. Так же тихо удалившись, они известили халифа Умара. Тот, в свою очередь, послал добродетельного Абу Мусу принять командование в Басре и прислать Мугиру к нему в Медину для расследования. Когда тот прибыл, Умар представил ему четырех свидетелей. Первый так рассказал об увиденном: «Я видел, как он лежал на животе женщины, прижимаясь к ней и вводя и выводя свой пенис, как лопатка для грима входит и выходит из кувшинчика с косметикой (хул)». Двое следующих свидетелей подтвердили сказанное первым. Тогда Умар обратился к четвертому, юному Зияду, уже занимавшемуся ведением армейских счетов. Халиф надеялся, что тот не даст показаний, заставивших бы приговорить к смерти спутника Пророка. Зияд выказал дипломатический талант и сообразительность, хорошо послужившие ему и в будущем. «Я видел скандальное зрелище, — сказал он, — и слышал тяжелое дыхание, но не видел, входил он в нее или нет». Поскольку Коран для осуждения за прелюбодеяние требует недвусмысленных показаний четырех свидетелей, обвинение лопнуло, и нам сообщают, что халиф Умар приказал высечь остальных трех свидетелей за необоснованное обвинение. Эта история часто приводилась мусульманскими законоведами, потому что в ней великий Умар, главный после самого Пророка законодатель в суннитском исламе, сделал практически невозможным осуждение по обвинению в прелюбодеянии.
Теперь вести авангард мусульман в южные области Ирака предстояло благочестивому и деятельному Абу Мусе аль-Ашари, который и командовал войсками при завоевании Хузистана. Перейдя орошаемые земли в низовьях Тигра, где вскоре предстояло основать город Басру, мусульманские армии, естественно, продвинулись и дальше, в Хузистан, названный именем древнего и давно исчезнувшего народа хузи, занимавшего район от северо-восточного угла Залива до юга гор Загрос. То были земли древних эламитов, воздвигших на холме Чога Занбил огромный зиккурат, кото-рому ко времени прихода мусульман было уже 2000 лет, но который и теперь остается свидетельством их силы и богатства. Ландшафт этой части провинции во многом походил на Месопотамскую равнину, но земля здесь медленно поднималась к предгорьям, и бесконечные равнины Ирака переходили в пологие холмы и скальные выступы. В наши дни Хузистан с его неприглядной столицей Ахвазом является центром иракской нефтяной промышленности, но к приходу мусульман это был земледельческий и текстильный район, относившийся к богатейшим областям Среднего Востока.
Хузистан орошается не только Тигром и Евфратом, лениво протекающими по равнине далеко на запад, но и множеством меньших рек, в первую очередь рекой Карун, которая прокладывает извилистое русло сквозь расщелины южных гор Загрос и затем достигает долины. Весной талые снега с гор щедро насыщают ее водой, которую используют для орошения полей. У подножия крутых гор река глубоко врезается в пологие холмы, и для того, чтобы поднять ее воды до уровня ирригационных каналов, приходилось строить большие плотины. Часть их, такие как сасанидская дамба и мост в Тустаре, сохранились достаточно хорошо, чтобы дать представление о масштабе этих ирригационных сооружений. Процветание Хузистана, по-видимому, сильно возросло при Сасанидах. Такие города, как Тустар, Джундишапур и Ахваз, были основаны или разрастались в эту эпоху. Земля давала много риса и сахара, но прежде всего эта область славилась своими льном и хлопком. Здесь также существовали многочисленные христианские поселения со многими епископствами. В эту-то богатую и населенную область и вторглись теперь арабы.
Так же как история завоевания Ирака, ход кампании в Хузистане не слишком ясен, а многочисленные рассказы об эпизодах войны не столько проясняют, сколько еще больше запутывают ее. Есть, однако, два отличия. Первое состоит в том, что мы можем четко представить себе географию военных действий. ГЬрода и селения Ирака VII века для нас — не более чем имена. Хотя мы немного представляем себе план Ктесифона и знаем Хиру по фрагментарным раскопкам, но такие города, как Убулла и Кадисия, совершенно исчезли, поглощенные паводками в центральном Ираке или смытые постоянно меняющимися руслами рек. Напротив, в Хузистане, где реки глубоко врезаются в скалы, сохранилось гораздо больше, и мы можем пользоваться современными картами в помощь древним источникам. Есть и местные источники, написанные по следам событий, позволяющие отчасти проверить объемистые, но весьма запутанные сообщения мусульман. Так называемая Хузистанская хроника была написана на сирийском, языке восточной церкви, анонимным христианским автором. Большая часть хроники очень лаконична, однако автор, или один из авторов, уделяет некоторое место описанию завоевания его родины этими новыми пришельцами. Источник позволяет услышать еще один голос, подтверждающий многие моменты в арабских источниках, и потому мы можем в значительной мере доверять общему абрису истории завоевания этой области.
Оборона Хузистана была доверена полководцу Хурмузану, отправившемуся в эту провинцию после падения Ктесифона. Он взялся за дела решительно и мужественно, при необходимости заключая мирные договоры и громя мусульман, когда чувствовал, что сил для этого достаточно.
Автор хроники начинает с описания того, как пришельцы очень быстро захватили несколько укрепленных городов, в том числе главный город Джундишапур. В Джундишапуре имелось епископство и многочисленное христианское население, к тому же он славился как родина династии врачей Бухтишу, из поколения в поколение лечивших халифов. Увы, теорию о существовании там процветавшей медицинской школы, предлагавшуюся историками начиная с XIX века, пришлось отринуть под скептическим взглядом современных исследований: несомненно, в христианской общине были семьи врачей, но организованной академии не существовало. Сейчас город обезлюдел, однако аэрофотосъемка показывает следы и круглого, и квадратного города. Фундаменты эпохи Сасанидов накладываются друг на друга. Рельеф не способствовал успешной обороне, и мусульмане, вероятно, без труда взяли город.
Завоевание города дало повод для сочинения одной из поучительных историй, стремящихся восславить добродетели первых мусульман. Согласно этой истории «город доблестно оборонялся, пока однажды, к великому удивлению мусульман, ворота не распахнулись настежь, открыв вход в город». Мусульмане спросили защитников, что это на них нашло, и те ответили: «Вы прислали нам со стрелой письмо с обещанием безопасности. Мы приняли его и решили выплачивать дань». Мусульмане заявили, что не делали ничего подобного, однако, проведя тщательное следствие, обнаружили раба, уроженца Джундишапура, который признался, что действительно написал такое письмо. Командующий мусульман объяснил, что письмо было проделкой раба, не уполномоченного делать такие предложения, на что горожане возразили, что они об этом знать не могли и закончили заявлением, что собираются выполнить свою часть договора, даже если мусульмане изменят своей. Мусульмане обратились за советом к Умару, который ответил, что они связаны обещанием, «ибо у Господа обещания в высочайшем почете». Мораль ясна: обещание, даже данное рабом, следует уважать.