Изменить стиль страницы
Мурсия, 1552-62 гг.

Количество участников движения алюмбрадос, сторонников Эразма и лютеран, которых судили в середине XVI века, было небольшим. Их значение для инквизиции заключалось в том, что преследование открывало путь к идеологии, которая позволила бы расширить репрессии за пределы сообщества конверсос, превратив их во всеобщие гонения. Но чтобы убедить население, что враг находится повсюду и где угодно, иногда возникала необходимость напомнить людям о постоянной угрозе старого противника.

Так, одновременно с внедрением в испанское общество понятия о нарастающей угрозе со стороны протестантов, в районе Мурсии был раскрыт ужасающий заговор тайных иудеев. Эти события отметил великий инквизитор Вальдес в письме от 1558 г., упомянутом ранее (см. начало главы).

Проблемы начались в 1552 г. с инквизитора Санчеса.

Этот человек, вероятно, находился в Мурсии, чтобы обеспечить безупречное соответствие догмам веры. Но в нем самом оказалось мало того, что позволило бы назвать инквизитора правоверным.

Санчес сделал грязное предложение замужней женщине, которая пришла к нему за советом относительно дела в гражданском суде. Инквизитор заявил: если она подчиниться его желанию, он закроет дело [524].

Похоже, что инквизитора Санчеса особенно влекло к замужним женщинам. Он завязал «близкие дружеские отношения» с женой одного из заключенных инквизиции, «закрываясь с ней днем и ночью». Когда еще одна замужняя женщина пришла к нему на прием по делу, связанному с трибуналом, он попытался соблазнить и ее, предложив зайти к нему домой позднее. Кроме того, он спал с замужней женщиной из конверсос, а девушка, которая пришла к нему на прием за советом, забеременела от этого служителя Святой палаты.

Хотя секретность была краеугольным камнем ведения дел в инквизиции, Санчес настолько пренебрегал ею, что двери его дома оставались открытыми всю ночь напролет для приходящих и уходящих в любое время проституток. Там он снимал инквизиторские облачения, но не снижал инквизиторского усердия.

Потребности Санчеса копировал, словно в зеркале, весь его персонал. Одного чиновника, Диего де Вальдеса, родственника великого инквизитора Фернандо де Вальдеса, в 1551 г. обвинили во время его пребывании в Мурсии в связи с любовницей, от которой у служителя имелось несколько детей [525].

Между прочим, Блаз де Вега, один из посланцев Санчеса, был горьким пьяницей, проводившим время в борделях и в кабаках. Он не умел ни читать, ни писать. В одну из своих инквизиторских поездок он взял с собой подружку, с которой спал вполне открыто.

Все это послужило причиной грандиозного скандала. Дело не обошлось без значительной иронии судьбы, поскольку одно из богохульств, которое инквизиция начинала преследовать в то время, содержало следующую фразу: «Обычный (при холостой жизни) блуд не есть грех» [526].

Полагая, что благоразумие — лучшая часть защиты, высший совет (Супрема) заменил Санчеса новым инквизитором, доктором Кристобалем де Салазаром. Ранее он исполнял обязанности инквизитора Гранады.

Но Салазар не относился к тому типу людей, которые обязательно смогут исправить положение дел. Нотариус инквизиции Диего де Эррера 6 октября 1553 г. написал послание, в котором заметил: в Гранаде Салазар заработал репутацию «мужчины, весьма охочего до женщин».

Прибыв в Мурсию, он сразу же завязал отношения с Каталиной Лопес, дочерью вдовы, которая жила напротив его апартаментов [527]. Но Салазар был столь же непреклонным инквизитором, как и неисправимым развратником, чем и отличался от своего предшественника. Он быстро приступил к допросу морисков Мурсии в такой запугивающей манере, что они почти сразу соглашались со всеми его измышлениями. Когда кто-нибудь из нотариусов протестовал, заявляя, что все его обвинения вымышленные, Салазар угрожал бросить своих коллег в камеру и защелкнуть на них оковы. И они быстро отступали.

Вскоре после прибытия Салазара в Мурсию был арестован мориск Хуан де Спуче — он продолжал выполнять исламские ритуалы. Это обвинение было основано на том факте, что кто-то видел, как он мыл лицо и руки в фонтане. (Подробнее о связи омовений и тайного исповедания ислама говорится в гл. 8).

Спуче признался, что он совершил это радикальное действие после возвращения с работ по рубке леса.

Допрашивающим были необходимы ясные признаки ереси. Спуче пытали. Он выдал много людей, но отказался от своих показаний сразу после выхода из камеры пыток.

Это лишь усугубило подозрения Салазара. Спуче снова пытали. В этот раз ему так искалечили руки, что он не мог одеться. Вскоре после этого заключенный умер. Его труп символически сожгли перед позорным столбом на аутодафе.

Поэтому становится понятно, что у Эрреры имелись основания говорить о Салазаре, как о человеке «устрашающего вида, чрезмерно суровом в судебной процедуре ведения расследования и в вынесении приговора».

Об общем способе действий этого Салазара можно судить по делу рыбака, который не отдал пажу инквизитора из своего улова столько, сколько хотел хозяин слуги. Просто улов в тот день оказался совсем скудным, и нельзя было удовлетворить всех.

Рыбак предстал перед Салазаром. Допрос продолжался в течение всего дня…

Сообщения Эрреры о методах, применяемых Салазаром, поступили в высший совет (Супрему) слишком поздно. За два месяца до их поступления сам инквизитор выступил с протестом против Эрреры, которого 14 августа 1553 г. лишили должности [528].

Но достоверность докладов Эрреры вскоре была продемонстрирована сполна. К 1558 г. Салазар оказался вовлечен в серию текущих споров с гражданскими властями Мурсии [529]. Этих людей, как жаловался он сам в письме от 14 июня 1558 г. в высший совет (Супрему), подстрекали те, «кто питают враждебное отношение к Святой палате». Во вступлении инквизитор заявлял: «тайные иудеи» Мурсии вскоре смогут слишком ясно понять, что он «ставит свою честь выше тысячи жизней».

В то же лето в Мурсии началась эпидемия чумы. Преданное служение церкви со стороны команды инквизиторов не предполагало готовности рисковать своей жизнью ради истины. Они бежали из города и набросились на небольшой городок Эльин. Салазар остановился у некоего Мигеля Матео, который жил со своей тридцатилетней овдовевшей дочерью Каталиной. Инквизитор быстро пристроился к ним в компанию и убедился, что ему не придется страдать от голода. Типичный обед состоял из ноги беконной свиньи, шести цыплят с острой приправой, за которыми следовали двенадцать жареных цыплят с беконом. Жареная баранина, шесть порций среднего размера бланманже, вишня, абрикосы — все это сопровождалось белым и красным вином [530].

Такие пиршества едва ли рассчитаны на холодный темперамент. Салазар быстро вступил в интимную связь с вдовой Каталиной [531]. Все это привело к сплетням, отношения между ними вызывали особую подозрительность у Лопе Чинчильи, одного из местных жителей.

Каталину видели вместе с Салазаром в окне здания, где находился весь двор инквизиции. Это происходило во время боя быков, за которым они наблюдали. Однажды при азартной игре в карты Чинчилья проговорился о своих подозрениях.

16 января 1559 г. инквизиция арестовала Лопе де Чинчилью, обвинив его в тайном исповедании иудаизма. Его обвинял «друг-иудей» Хуан де Валибрера, Хуан де Алива и его жена. Всех их арестовали, Салазар обвинил их в тайной приверженности иудаизму.

Относительно точности этих свидетельских показаний можно судить по тому факту, что Салазар ходил «один в дни религиозных праздников и ночью в тюрьмы, убеждая людей давать показания на других, заставляя третьи стороны поступать тем же образом. Он даже отправлялся совершенно один безо всякого сопровождения на законное слушание дела, чтобы пытать их».

вернуться

524

Это и все обвинения, предъявленные доктору Санчесу, опубликованы в AHN, Inquisicion, Legajo 2023, Expediente 23.

вернуться

525

Там же, Expediente 10, Novalin (1968-71), т. I, 226.

вернуться

526

AHN, Inquisicion, Legajo 2023, Expediente 22.

вернуться

527

Относительно этого вопроса и всего списка обвинений, предъявленных Салазару и упомянутых в нашей работе, см. Expediente 25.

вернуться

528

Там же, Expediente 9.

вернуться

529

Эта подробность и остальной материал параграфа заимствованы из AHN, Inquisicion, Legajo 2012, Expediente 6.

вернуться

530

Blazquez Miguel (1985), 25, № 8.

вернуться

531

Эта подробность и остальной материал в двух следующих параграфах заимствован из AHN, Inquisicion, Legajo 2023, Expediente 29.