Изменить стиль страницы

На следующий день кочегар Джеме потребовал, что­бы третья банка и сухари были разделены поровну меж­ду всеми моряками.

– Вы забываетесь! – зло ответил ему Дрейк.

Возмущенный кочегар встал с банки, намереваясь силой получить консервы. Но в ту же минуту штурман вытащил из кармана пистолет.

Консервы из третьей банки были съедены Дрейком. Небольшой кусочек мяса получил лишь стюард.

Прошла еще одна ночь. Третий день скитались по океану голодные, изможденные моряки. Когда Дрейк доел остатки сухарей, ни с кем не поделившись, озлоб­ленный Джеме решил ночью свершить суд: выбросить Дрейка из шлюпки.

Но выполнить это решение ему не удалось. Англи­чане были спасены моряками «Октября».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

МАЛЕНЬКИЙ РАБ

«Октябрь» продолжал поиски. Предполагалось, что еще одна шлюпка с «Гордона» должна быть в море.

Наступило время обеда. Костя, хотя и был машини­стом и жил отдельно от нас, обычно приходил обедать в наш кочегарский кубрик.

– Павлик, – сказал я радисту Жаворонкову, – по­зовите в наш кубрик того китайского мальчика.

– А что вы будете с ним делать? Он же ни слова по-русски не понимает.

– Мы с ним вместе будем обедать, – сказал Кос­тя. – А потом покажем ему наш пароход.

Радист ушел и долго не возвращался. Наконец он появился, держа за руку маленького китайца. Ли немно­го упирался, он казался испуганным.

– Уил ю стэй энд дайн ми! – проговорил радист, увлекая Ли к столу.

Китаец, вероятно, подумал, что над ним хотят под­шутить, и стал упираться еще сильнее.

– Что вы ему сказали? – спросил я радиста.

– Я сказал: «Останьтесь с нами пообедать!»

Кочегар Матвеев засмеялся:

– Ты ему, Павлик, попроще объясни. Он не при­вык, чтобы к нему так деликатно обращались.

– А я больше никак не умею, – пожал плечами Жаворонков. – В словаре об обеде только так написано.

– Ты ему по-матросски скажи. У них матросы со­всем не так говорят, как в словарях и в книгах пишет­ся. Покажи просто на миску и скажи: ешь, дружище!

Павлик Жаворонков показал на миску с жирным су­пом и что-то сказал китайчонку. Потом он сам сел за стол вместе с нами и указал Ли его место.

Очевидно, Ли не был против обеда.

– Садись, дорогой, садись, – дружелюбно сказал Матвеев и подвинул миску на край стола. – Видно, здо­рово тебя запугали на вашем судне!

Ли, конечно, не понимал, что сказал кочегар. Но вдруг он быстро подошел к столу, взял миску двумя ру­ками и отошел к двери. Там он присел на корточки и собрался есть.

Мы никак не могли сообразить, почему он так сделал. Жаворонков взял Ли за руку и насильно усадил его за стол. Мальчик что-то говорил.

– Почему он сел у двери? – спросил Илько.

– Он говорит, что на «Гордоне» никогда не ел за столом, – объяснил радист. – Буфетчик не позволял.

На вопросы Жаворонкова Ли отвечал тихо и одно­сложно, то и дело поглядывая на дверь. Казалось, он каждую минуту готов был вскочить и убежать.

Но даже по коротким ответам китайца, которые нам тут же переводил радист, можно было понять, какой тяжелой была жизнь Ли. На «Гордоне» он прислуживал капитану и штурманам в салоне во время завтрака, обеда и ужина. Кроме того, он чистил хозяевам одежду и обувь, помогал буфетчику, мыл посуду, делал уборку в салоне и в каютах. С самого раннего утра и до ночи он был на ногах.

– Почему же он не ушел с парохода? – спросил я.

– Куда же он пойдет! – ответил Жаворонков. – У него нет родных, а на берегу он просто умрет в голо­ду. Он говорит, что в Англии есть много китайцев, и всем им живется несладко.

– Уот из юр кэнтри? – спросил Жаворонков. – Где твоя родина?

Ли, не понимая, покачал головой. Он знал, что ро­дился в Англии, но плохо помнил своих родителей. Раньше у него было другое имя, но на судне его прозва­ли Ли. В Англии так зовут многих китайцев, хотя у них совсем другие имена. О Китае Ли знал только, что это очень большая страна и что она находится где-то очень и очень далеко.

– Ну, мы еще побеседуем потом, – сказал Павлик и ушел.

Мы знаками позвали Ли на палубу. Но едва мы вы­шли из кубрика, как к нам подошел англичанин – бу­фетчик Харлей. Он стал что-то кричать и схватил Ли за плечо. Мальчик съежился и умоляюще смотрел на стюарда.

– Оставьте его! – крикнул Костя, подскочив к бу­фетчику.

Но Харлей не обратил на Костю внимания, а с силой рванул за плечо Ли и толкнул его. Он кричал, упоми­ная Дрейка. Очевидно, Ли должен был идти к англий­скому штурману.

Потом буфетчик замахнулся и ударил Ли по затылку. Китаец даже не вскрикнул, хотя удар был сильный. За­то мы кричали в один голос, а Костя даже ухватил Харлея за руку.

На наш крик со всех концов стала сбегаться команда.

– Он бьет этого мальчика! Он ударил его! – захлебываясь, рассказывали мы нашим морякам.

Возмущенные матросы, кочегары, машинисты «Ок­тября» окружили стюарда. Среди них был и кочегар Бобин.

Нужно сказать, что после ссоры со мной и после разговора со старшим механиком Бобин изменился. В команде нас, учеников, очень любили, и потому посту­пок Бобина был всеми осужден.

Сейчас Бобин стоял ближе всех к стюарду и, сжав кулак, угрожающе говорил ему:

– А если я тебе так вдарю?! Хочешь? Вдарю, и ни­чего со мной не сделаешь! По всем международным правилам вдарю!

Подошел Николай Иванович и спросил, в чем дело. Он попросил позвать Павлика Жаворонкова и, когда тот явился, сказал ему:

– Напомните этому англичанину, что он находится на советском пароходе и за хулиганство будет отвечать по советским законам!

Стюард, боязливо сторонясь наших моряков, сказал:

– Этот мальчишка наш. Его хозяин – мистер Алан Дрейк.

– Мы не признаем хозяев у людей, – ответил Ни­колай Иванович. – Переведите ему: кто еще заденет мальчика хоть пальцем, будет на берегу предан суду.

Стюард хотел возразить, но промолчал.

Моряки «Октября» столпись вокруг Николая Ива­новича, возбужденно обсуждая случившееся.

– Бедный мальчонка!

– Так они заколотят его до смерти… Он и так-то еле-еле душа в теле…

– А чего смотрят другие-то англичане!

– Надо его отнять у инглишей, – дрожащим голо­сом проговорил Илько. Он был бледен, а глаза горели гневом.

– Где этот мальчик? – спросил Николай Иванович. Я оглянулся, ища глазами Ли. Но китайца нигде не было. Очевидно, боясь расправы, он поспешил к штур­ману Дрейку.

Штурман Алан Дрейк обедал в кают-компании вме­сте с капитаном, штурманами и механиками «Октября». Он рассказывал о том, как погиб «Гордон», и как были спущены шлюпки, и как моряки три дня скитались по океану.

Английским языком хорошо владел лишь капитан Малыгин. Поэтому все остальные, попросив разрешения у капитана, после обеда разошлись из кают-компании.

Закончив свой рассказ, Дрейк спросил:

– Вы надеетесь еще кого-нибудь спасти?

– Да, я еще не имею распоряжения о прекращении поисков, – ответил Малыгин.

– Продолжать поиски бесполезно. Напрасная трата времени.

Капитан ничего не ответил. Он почувствовал, что Дрейк хочет поскорее оказаться на берегу, в Англии. Судьба других его, видимо, нисколько не беспокоила.

– В самом деле… – начал было англичанин.

– Может быть, нам вообще не следовало выходить на спасение? – с усмешкой спросил Малыгин.

– Нет, почему же! Я очень признателен вам за эту большую услугу… за мою жизнь…

– Мы спасли не только вашу жизнь. С двух шлюпок на советские пароходы были сняты четырнадцать анг­лийских моряков.

– Да, я слышал. – Дрейк зевнул и спросил: – Сколько же времени вы думаете еще быть в море?

– Пока не получу приказания возвращаться, – от­ветил капитан.

Дрейк снова зевнул, встал и прошелся по каюте. По­том отворил дверь и крикнул:

– Харлей!

Появился стюард.

– А где бой? Я его не вижу целый день. Некому по­дать стакан воды. Где он?

– Я сейчас его найду, – сказал стюард и вышел.