— Увянь,— посоветовал Проскурин. — Угомонись и не поднимай хвост, раз с тобой спокойно разговаривают. А то ведь, друг, я сейчас наряд вызову, и уконтрапупят тебя сперва в вытрезвитель, а потом на пятнадцать суток. Заодно и на работу сообщат.

— Да на какую работу? — Алексей подался вперед. — Меня нет уже на работе, понял? Меня вообще уже нигде нет. Не существует в природе, понял?

— А только что ты говорил наоборот, — посмотрел на него Проскурин. — Что, мол, тут за тобой чуть ли не вся международная мафия гоняется.

— Ты не передергивай, — поморщился Алексей, вздохнул, вдруг вспомнил и достал из кармана карту.

Проскурин с любопытством наблюдал за посетителем.

— Что это?

— Держи.

Алексей бросил карту на стол. Проскурин взял ее, покрутил в руках.

— Карта, — наконец изрек он. — Ну и что?

— Да не просто карта! Полетная карта с печатью и подписью командира полка. Понял?

— Не дурак, — эхом откликнулся фээскашник, глядя на карту уже внимательнее. Несколько минут он задумчиво созерцал ее, а затем кивнул энергично. — Ну ладно. — Взяв телефонную трубку, он набрал номер и, опершись на локоть, принялся второй рукой тереть лоб. — Дежурный? — буркнул наконец озабоченно. — Из Шахтинска, ФСК, Проскурин тебя беспокоит. Слушай, у вас сегодня никаких особых инцидентов не было? — Он послушал полминуты, а затем резковато оборвал: — Я тебя не про чепуху спрашиваю. Это все для оперов. Меня серьезные случаи интересуют. Понимаешь, серьезные, — он вдруг быстро взглянул в сторону Алексея и спросил: — Ага, а сколько их там? Живой? Хорошо. Показания сняли? А почему? И когда? Завтра? Ну ладно. Завтра так завтра. Слушай, Трофимов, а ты мне мозги не пудришь? Не может быть, чтобы вообще свидетелей не было. Там ведь большой поселок. И что, что праздники?.. Ясно. Кто работает? Ну, они, может быть, до утра опрашивать будут… Ну, ладно.

Понятненько. Если что-нибудь объявится, ты нам тогда сразу перезвони. Дежурному передашь, если не будет никого. Ну, бывай. Бывай, Трофимов, бывай.

Он положил трубку, еще с полминуты помалевал узоры, затем достал новый лист, шлепнул его на стол, протянул Алексею ручку и приказал:

— Так, стало быть, вот что, мил друг. Бери-ка ручку, листочек и подробненько все опиши. Что, да как, да почему.

— Если подробненько, то мне твоего листика и на половину не хватит, — буркнул Алексей.

— Ты не хами давай, — одернул его Проскурин, но достал еще один лист и положил поверх первого. Давай, времени у тебя немного, так что особенно не витийствуй, понял? — Он снял трубку и начал набирать новый номер, приговаривая на ходу: — А то кто знает, на Достоевского ты вроде бы не похож, а может, как начнешь писать, так не остановишь потом. — И тут же без всякой паузы добавил: — Отделение? Кто-кто? Когда представляться научишься? Ты вот что, Семкин, кончай мне тут голову морочить. Не мальчик, понял? Вот-вот. Слушай-ка, у тебя сегодня кто в патруле? Вот ты мне Медведева и подошли. Да ладно, кончай нюнить. Не надолго, на пять минут. Вопросик тут мне один выяснить нужно. Давай, давай, прямо сейчас. Пусть хватает фуражку, кителечек и рысью сюда. Правильно, Семкин, мыслишь, по-деловому. Так что давай. Смотри, ты меня знаешь, я ждать не люблю.

Алексей, краем уха слушавший разговор, усмехнулся. Ишь ты, набоб местный, ждать он не любит. Феодал, едрена корень. Беги к нему рысью.

— Что смотришь-то? — спросил Проскурин, брякая трубку на рычаг.

Алексей удивился. Ему казалось, что собеседник даже ни разу не глянул в его сторону.

— Не нравится, как разговариваю? Так здесь, мил человек, по-другому нельзя. Это тебе не Ростов, не Москва, не Питер, не Новосибирск. Тут, знаешь ли, кто сильнее, тот и прав. Если ты кому-нибудь на голову не сядешь, то тебе кто-нибудь заберется. Это уж как пить дать.

Он выдвинул ящик стола и принялся копаться в нем, будто разыскивая что-то нужное и безумно важное.

Алексей едва успел закончить первый абзац, когда в дверь постучали, тихо и деликатно.

— Войдите, — начальственным тоном соблаговолил отозваться Проскурин.

Дверь приоткрылась, и Алексей увидел сержанта Лешу собственной персоной. Тот выглядел встревоженным.

— Разрешите, товарищ майор, — в голосе стража порядка слышались чуть ли не просительные ноты.

— Давай, Медведев, заходи, — махнул рукой фээскашник.

Сержант Леша приоткрыл створку ровно настолько, чтобы протиснуться бочком, скользнул в кабинет и тихо, без щелчка, закрыл дверь за спиной. Он узнал Алексея и остановился в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.

— Что, Медведев? Знакомые все лица? — прищурился Проскурин, поворачиваясь на стуле. — Что молчишь-то?

— Я, товарищ майор, собственно… Мне дежурный приказал зайти. Говорит, какой-то вопрос решить надо.

— Надо, Медведев, надо. Подходи поближе-то, подходи. Не бойся, я тебя не укушу.

Сержант Леша неловко протопал к столу и остановился, явно решая, что делать дальше: то ли присесть, то ли, может быть, остаться стоять.

— Присаживайся, сержант, — гостеприимно, как близкому другу, предложил Проскурин. — Не стесняйся, чувствуй себя как дома.

Сержант переборол себя, подвинул стул и сел. На его молоденьком лице отчетливо читалась усиленная работа мысли. Сержант пытался сообразить, за какой такой нуждой пригласили его в это здание. Ведь каждому известно: ФСК, она же КГБ, просто так никого в гости к себе не зовет. Уж если позвали, то жди беды.

— Ну, Медведев, — Проскурин сцепил пальцы рук в рыжий кулак, навалился на стол грудью и, пытливо глядя сержанту Леше в глаза, ласково, по-дружески, спросил: — Что имеешь рассказать интересненького?

— Да я, товарищ майор, собственно, и не знаю.

— Да брось ты, — Проскурин хмыкнул. — А товарищ вот, — кивок в сторону Алексея, — утверждает, что ты у нас — кладезь ценнейшей информации.

— Что-то не пойму я, товарищ майор, — наконец нашелся сержант.

Проскурин выпрямился, откинулся в кресле и посмотрел на Медведева с любопытством:

— Ты где звание-то получал, сержант? В армии небось?

— В армии младшего дали, — сообщил тот и неуверенно улыбнулся. — А уж когда в отделение пришел, там сразу сержанта получил.

— Оно и понятно, — Проскурин хохотнул. — Ладно, рассказывай мне, голубь сизый, что сегодня на площади-то видел.

Алексей приподнял голову и тоже посмотрел на стража порядка. Тот от двух этих пристальных взглядов совсем растерялся. Довольно толково сержант Леша описал их встречу на автовокзале, а затем перешел к происшествию на площади.

— Ну вот, — продолжал говорить он, глядя на Проскурина преданно, по-собачьи. — И когда вот товарищ отскочил за почту, тут наши встряли. Ну знаете, Володька Шелепин, Серега Буненков!

— А они-то чего полезли? — прищурился Проскурин. — Что этой шантрапе-то нужно?

— Ну они, понимаете, товарищ майор, подумали, будто приезжие к нашим задираются, а мы с ними все-таки с детства вместе, в один детский сад ходили. И потом в одной школе… Вот й решили выручить.

— Ну и как, выручили? — поинтересовался Алексей. Он ничуть не сомневался в исходе сражения.

Страж порядка только вздохнул.

— Понятно, — кивнул Проскурин. — Так, говоришь, этот высокий лейтенант тебе удостоверение показал? Ты его хорошо разглядел-то?

— Так точно, товарищ майор, — смущенно улыбнулся Медведев. — У меня зрительная память отличная. Если один раз увидел, то все, запомню на всю жизнь.

— И откуда он?

— У него написано «из особого отдела штаба округа».

— Вон как. Точно? Ничего не путаешь?

— Да у меня глаз алмаз, — хмыкнул сержант Леша. — Точно все разглядел.

— Давай-ка, опиши мне этого особиста.

Страж порядка быстро и достаточно толково составил словесный портрет одного из людей Сулимо.

Проскурин записал, пробежал написанное глазами, хмыкнул одобрительно:

— Молодец, Медведев, соображаешь. Глядишь, и до старшины дорастешь. Ну ладно, ты вот что. Сейчас дуй в свое отделение, а по дороге как следует по сторонам смотри. Если заметишь кого-нибудь из этих ребят, сразу мне сюда звякни. Понял?