Здесь, посреди двора, лежит постель и на ней платье покойника. Кругом постели сидят аульные женщины; когда они увидят, что приближаются женщины из других аулов, то поспешно встают и сами начинают плакать. При этом они соблюдают следующий порядок - четыре из дальних родственниц покойника стоят посреди, а их окружают остальные женщины. Одна из этих стоящих посредине исчисляет при плаче все те доблести, какими отличился покойник, называя его по имени: какие он мудрые планы задумывал, но увы! ранняя смерть помешала ему выполнить их, и прочее… Уже поздно вечером они возвращаются домой, а те, которые пришли из дальних аулов, остаются ночевать у семейства покойного. Таким образом, собирается в доме каждый день около двухсот женщин, и этот сбор продолжается три дня, а иногда целую неделю. Число посетителей зависит от большего или меньшего числа родных и знакомых умершего: чем больше он имеет родных и знакомых, тем больше народа собирается на его похороны. Что касается до мужчин, то они преимущественно собираются в день похорон, когда их бывает нередко человек до пятисот, считая в том числе и мальчиков, приходящих с торбочками, чтобы класть в них мясо, которое достанется на их долю на похоронах.
…Прежде у горцев хоронили покойника через три или четыре дня после смерти, а теперь стали хоронить тотчас же после смерти (влияние ислама - Лет.), похоронный же пир устраивают на другой день. Для этого пира режут много скотины и баранов. Родственники покойного рассаживают весь народ, собравшийся на похороны, во дворе, группами по 5 человек каждая, и подают столько говядины и баранины, что каждому человеку может достаться по большой порции.
…Если покойник был женат, то вдова его должна носить по нем траур по крайней мере три года, после чего может снять траур и выйти замуж за брата покойного мужа или за его родственника. Но прежде чем снять траур, она должна сделать новые поминки по своему мужу и устроить в честь его скачку…»
А. П. Ипполитов в своем этнографическом очерке об обычаях и обрядах чеченцев Аргунского округа писал: «Когда родственники больного видят, что наступает последний час его, посылают за муллою, который и начинает читать над ним молитву. Женщины в изъявлении своего горя громко плачут, бьют себя в грудь, царапают лицо ногтями и рвут волосы. Как только больной скончался - их тотчас же удаляют или заставляют молчать, так как подобное выражение печали совершенно противно духу мусульманской религии. Все удаляются из комнаты умершего и мулла со своими муталимами начинает приготовлять тело для погребения. Он кладет его на чистую дубовую доску или скамью, нарочно для этой цели сберегаемую в больших мечетях, берет кувшин воды и омывает тело. Потом берет кусок полотна или белой бумажной материи и завертывает в него труп; после этого он завертывает его в другой кусок такой же материи и потом в третий. Оторвавши от этого савана две неширокие полосы, он ими завязывает саван над головою умершего, и ниже ног его. В рот, глаза и уши умершего кладется, обыкновенно, вата. Приготовленное таким образом к погребению, тело оставляется в постели, а родственники и знакомые покойного тихо его оплакивают. Тогда, обыкновенно, одна из присутствующих женщин встает и начинает петь надгробную песнь. Впрочем, это не есть собственно песнь, а скорее причитание, которое и у нас в большом употреблении в низшем классе народа. Плакальщица высчитывает достоинства умершего, его качества и сетует, зачем он оставил свое семейство и детей: «Ты оставил нас, а мы все так тебя любили! Ты ушел от нас в лучший мир, где нет ни печали, ни горя, а одни только радости. Но кто же позаботится о твоем семействе и детях? Кто их накормит, кто защитит их от злого человека?» Когда одна женщина окончит, начинает другая, потом третья и т. д.
Во время этой надгробной речи присутствующие хранят глубокое молчание, прерываемое лишь стонами и рыданием их. Но так как мусульмане погребают своих мертвых в самый же день их смерти, то эта печальная сцена продолжается, обыкновенно, недолго. Тело кладут на арбу и везут на кладбище. Многие чеченские фамилии имеют свои родовые кладбища, а потому умершего везут иногда за несколько десятков верст. Если встретится на пути другое какое-либо кладбище, мулла и все присутствующие останавливаются и читают молитву за всех вообще умерших, причем все поднимают в это время руки и держат их несколько секунд обращенными ладонью к лицу. Подъезжают, наконец, к родовому кладбищу покойного; там могила уже готова и два или три человека осторожно, вместе с одеялом, на которое положено тело, поднимают его и тихо опускают в могилу, где его принимает мулла; он развязывает тесьмы савана и кладет умершего на правый бок, обращая головою по направлении к западу (лицом к Мекке - Лет.). Тело покрывается дубовой доской, которая утверждается над ним наклонно к ногам мертвого. После этого, засыпавши могилу землею, мулла и присутствующие молятся и потом, за исключением муллы, все от нее удаляются на довольно большое расстояние, так что около нее остается один только мулла. Тогда он берет приготовленный заранее кувшин с водою, снова читает молитву (заам) и три раза поливает из кувшина могилу в головах умершего. Исполнивши это, он тотчас же быстро от нее отходит. По поверью мусульман, или, как уверяют муллы, по сведению их священных книг, в то время когда налитая на могилу вода касается тела умершего, он оживает и спрашивает присутствующих: «Зачем они оставляют его одного?» Горцы верят, что тот, кто услышит этот голос, становится навсегда глухим. Вследствие подобного убеждения они отходят от могилы на такое расстояние, чтобы нельзя было слышать ни слов, ни голоса мертвеца.
Когда похороны кончены и все удалились, мулла присылает на могилу одного из своих муталимов, и тот три дня и три ночи читает там Коран. Иногда же чтение вместо могилы совершается в доме умершего… Каждую пятницу сколько-нибудь зажиточное семейство приготовляет блины и относит их в мечеть для раздачи там присутствующим в память всех своих умерших.
Обычай горцев требует, чтобы все родственники, друзья умершего или его знакомые приезжали к нему в дом для заявления своих сожалений пред членами его семейства. Обычай этот исполняется весьма строго, - и по смерти человека уважаемого к его семейству приезжают с утешениями и сетованьем люди, часто даже и незнакомые».
У аварцев и ряда других народов омытое тело усопшего, обернутое в белую ткань и накрытое ковром, кладут на специальные носилки (лестницу), приносят в мечеть, где совершают погребальную молитву, а затем несут на кладбище, причем все стараются почаще сменять друг друга у носилок.
Женщины собираются в «доме слез», оплакивая покойного. А мужчины - в мечети или дома, сидя исполняют совместный зикр (аварцы говорят - «лаилла бачине»). Дибир (духовное лицо) читает молитвы, перемежая чтение совместным с собравшимися многократным повторением: «Ла-илагьа-иллаллагь» («Нет божества, кроме Аллаха»), «Астагь-фируллагь» и др. Считается, что чем больше людей соберется на этот обряд, тем более облегчится участь усопшего в другом мире.
По поводу похоронных обрядов у кумыков ученый-исследователь С. Гаджиева пишет: «…Наряду с мусульманскими регламентациями (особенно в процессе захоронения), представлениями о загробной жизни, сохранились и элементы языческих верований, а также некоторые обряды и песни: шагьадай - своеобразные причитания и ритуальный танец вокруг покойника; обряд посвящения умершему коня и др.».
В статье И. Черного, опубликованной в очерке «Горские евреи» в «Сборнике сведений о кавказских горцах» в 1870 году, приводится описание траурного обряда у татов: «…Во время болезни обязаны все односельцы навещать больного почти каждый день. Когда же больной умрет, тотчас же собирается целое общество в доме умершего. Раввин, его ученики и некоторые грамотные из поселян садятся около мертвеца. Мертвец лежит на полу, покрыт черным покрывалом, и вокруг него горят свечи - все читают псалмы Давида, а раввин с учениками читают мишну в честь души, находящейся тогда в доме возле тела ее. Усопший лежит на земле до тех пор, пока приготовляют для него одежду, называемую по-библейски тахрихим. Целое общество сидит возле дома умершего или на дворе его и шьет этот тахрихим; в то же время женщины-плакальщицы собираются на дворе, садятся группой в большой круг и оглашают воздух протяжным плачевным напевом. Одна из них стоит на коленях и расхваливает достоинства умершего; в это время она бьет себя кулаками в лицо, в голову и в обнаженные груди так сильно, что другие женщины, сидящие возле нее, удерживают руки ее с обеих сторон. Когда она кончает одну фразу, все женщины отвечают ей словами: «о Боже! о Боже!», бьют себя между тем в голову и делают такие странные гримасы и движения, что страшно смотреть на них. Все они сидят с растрепанными волосами, одеты в весьма старые оборванные платья, а некоторые покрыты белыми покрывалами. Когда стоящая в средине женщина кончает свою речь, то за ней из группы выходит по очереди другая и т. д. Чем более они при этом выразят свои чувствования красноречивыми словами, тем больше заслуживают славу у других женщин. Оттого иная плакальщица в разгар своего вдохновения совершенно теряется, забывает себя… В то время подходят к ним некоторые мужчины, по два и по три человека, слушают их речи, кивают головами и рыдают, как дети. Несколько минут они так участвуют в плаче женщин, потом удаляются, другие на место их подходят и т. д.