В той мере, в какой война является не только продолжением политики, как говорил фон Клаузевиц, но и зеркалом, отражающим цивилизацию в кризисные моменты, когда проявляются ее глубинные тенденции, поведение мексиканцев во время войны чрезвычайно показательно. В нем ясно видны перспективы и недостатки цивилизации, которая, оставшись одна во всем мире, не смогла устоять перед внешним натиском.
Потерпев поражение из-за материальной отсталости или неприспособленности мышления, цивилизация ацтеков погибла, не успев раскрыть свой потенциал. Она пала, потому что ее религиозный и юридический подход к войне парализовал ее перед лицом захватчиков, действовавших согласно совсем иным представлениям. Как ни парадоксально это выглядит на первый взгляд, создается впечатление, что воинственные ацтеки оказались недостаточно воинственными по сравнению с европейскими христианами XVI века или, вернее, были таковыми, но несколько иначе, и их героизм оказался таким же неадекватным и бесполезным, какой могла бы быть стойкость солдат Первой мировой под атомной бомбардировкой.
Причины поражения мексиканцев в 1521 году — захватывающий сюжет. В противовес Арнольду Тойнби, считавшему, что мексиканская цивилизация и так уже внутренне рухнула сама по себе, я утверждаю, что ее в самом деле «убили». Здесь можно повторить слова Шпенглера («Закат Запада»): «Эта культура — уникальный пример насильственной смерти. Она не зачахла, ее не угнетали, не сдерживали, а убили во цвете лет, срезали, словно гелиотроп, сорванный мимоходом».
Успех испанцев был обусловлен четырьмя группами причин:
1) военными, о которых мы уже говорили;
2) биологическими: эпидемией оспы, занесенной одним негром с Кубы и унесшей тысячи жизней, поскольку местному населению эта болезнь была незнакома. Император Куитлауак умер, заразившись ею, после всего лишь восьмидесяти дней правления;
3) религиозными: в начале своего предприятия испанцы получили мощную поддержку благодаря вере в то, что Кортес и его солдаты — бог Кецалькоатль и его свита (Мотекусома тоже в это поверил);
4) политическими: завоеватели никогда не добились бы своей цели без массового участия тлашкальтеков и других индейцев, в частности, тех, что поддержали в Тескоко Иштлильшочитля, претендовавшего на трон. Все эти индейцы, не выходившие в своих рассуждениях за традиционные рамки автономного города-государства, видели в войне с Мехико лишь обычную войну между городами, не подозревая (за исключением нескольких проницательных личностей вроде Шикотенкатля-младшего, которого погубил Кортес), что имеют дело с врагом, стремящимся полностью уничтожить их политическую автономию, их религию и цивилизацию. У них раскрылись глаза только тогда, когда их обратили в такое же рабство, как и побежденных ацтеков. Но было уже поздно.
Глава седьмая
ЦИВИЛИЗОВАННАЯ ЖИЗНЬ
Варварство и цивилизация
Все развитые культуры стремятся выделиться среди окружающих. Греки, римляне, китайцы всегда противопоставляли свою «цивилизованность» «варварству» остальных известных им народов; порой это противопоставление было оправданным, как в случае римлян и германских племен или китайцев и гуннов, а порой весьма спорным, когда речь шла, например, о греках и персах. С другой стороны, в определенный момент члены какого-нибудь цивилизованного общества тяготеют, оглядываясь в прошлое, к признанию одних предков («золотой век») и к снисходительному отношению к другим, считающимся «грубыми дикарями». Обе эти линии поведения цивилизованного человека прослеживаются у мексиканцев классической эпохи, пришедшейся на 1430–1520 годы.
Жители Центральной Мексики прекрасно осознавали ценность своей культуры, ее превосходство над культурой других индейских народов. Они не считали себя единственными ее носителями и справедливо полагали, что некоторые племена, например с побережья Мексиканского залива, могут с ними сравниться. Зато некоторые другие выглядели в их глазах отсталыми варварами. С другой стороны, они четко знали, что их собственный народ, не так давно обосновавшийся в центральной долине, сам когда-то вел варварский образ жизни; однако они считали себя наследниками цивилизованных племен, задолго до них заселивших плато и возведших на нем свои большие города.
Они не задумываясь относили себя к бывшим варварам, перенявшим от предков-кочевников свои воинские качества, а от оседлых предков — высокоразвитую цивилизацию, которой они гордились. Возвращаясь к примеру нашей средиземноморской античности, можно сказать, что направление мысли ацтеков можно сравнить с римлянами времен Сципионов, еще близких к своим грубым корням, но уже проникшихся утонченной культурой, которую развили прежде них другие люди.
Два этих полюса (варвары и цивилизованные люди) представлены двумя историко-мифическими понятиями: чичимеки и тольтеки. Чичимеки — кочевые охотники и воины с северных равнин и гор. В мифическом прошлом они питались только мясом диких зверей, «которое ели сырым, ибо еще не умели использовать огонь… Они одевались в звериные шкуры и не умели строить дома, а потому жили в уже готовых ( sic) пещерах или сооружали маленькие домики из ветвей деревьев, покрывая их травой», — пишет Андре Теве в «Истории Мексики».
В начале XVI века ацтеки и племена, покорные империи, например отоми из Шилотепека, вступали в контакт с северными варварами из Тимильпана, Текосаутлы, Уичапана, Нопаллана и вели с ними торговлю, относясь к ним с уважением. Франсиско Рамос де Карденас рассказывает об одном почтекалле— отоми из Нопаллана, который «отправлялся торговать своими товарами к чичимекам, находившимся в состоянии войны с Шилотепеком и не подчинявшимся ничьей власти. Он приносил им одежду из волокон, получаемых из дерева или растения под названием магеи ( sic), и соль, которая была для них самым редкостным продуктом… а они давали ему взамен шкуры оленей, пум, ягуаров, агути… луки и стрелы». «Тех, кого называют теочичимеки, то есть совершенные варвары, или сакачичимеки, то есть "лесные люди" {64}, жили вдали от поселков в полях, в хижинах, в лесах и пещерах, и у них не было постоянного жилья, а они кочевали из края в край; если ночь застигала их в пути, они спали в гротах, коли могли их найти. У них был свой вождь… и у этого вождя была только одна жена, и так же все теочичимекиимели только по одной жене. Никто не мог иметь двух супруг, и каждый жил сам по себе со своей женой, добывая, что ему было нужно для существования…»
Далее в этом описании, продиктованном отцу Саагуну его ацтекскими собеседниками, показаны эти варвары, одетые в шкуры, с луками и стрелами, умело использующие растения и корни: «Именно они первыми обнаружили и стали употреблять корень, именуемый пейотль; евшие его заменяли им вино и использовали также дурные грибы, называемые нанакатль, одурманивающие, как вино… Их пища состояла из листьев и плодов кактуса-опунции, корня, называемого симатль, и других, которые добывали из земли… из мискитля(акация со съедобными плодами), плодов и цветов пальмы, называемой иксотль.Они умели добывать мед из пальмовых деревьев, магея и (диких) ульев… Они ели кроликов, агути, оленей, змей и многих птиц. И поскольку они питались этой едой, не приготовляя ее и не смешивая с другою, они жили долго, будучи здоровыми и крепкими. Если кто и умирал, то от старости, дряхлый и седой как лунь».
Эта картина жизни варваров ценна не только наверняка точными сведениями о жилищах, одежде и пище «дикарей», но и тем, что отражает менталитет ее авторов, то есть городских оседлых индейцев. В их представлении варвар — «дитя природы», он крепче, здоровее горожанина, обладает «manum mira virtus pedumque» (поразительной силой рук и ног), которую Тит Лукреций Кар приписывал первым людям.
Ацтеки прекрасно знали, что четыре-пять веков назад они сами были такими же. В ту далекую эпоху их называли «варварами из Астлана» — чичимека астека, и они вели такое примитивное существование уже очень давно — «дважды по четыреста лет, да еще десять раз по двадцать лет и еще четырнадцать лет» («Хроника Мешикайотль»), когда началось их переселение. Неслучайно их старое место жительства (до Астлана) называлось Чикомосток— «семь пещер». Чем же они жили? «Они убивали стрелами оленей, кроликов, хищных зверей, змей, птиц. Они ходили в звериных шкурах и питались тем, что найдут». Это были настоящие кочевники, промышляющие охотой и собирательством, какими индейцы с севера Мексики оставались еще долгое время после испанского завоевания.