И все же…
Гром орудий разорвал предутреннюю тишину подмосковного леса. Над головами танкистов, стоящих в башенных люках своих машин, со свистом пронеслись тяжелые фугасные и бетонобойные снаряды. А потом дрогнула земля под могучими ударами «Сталинских молотов»! Бесформенными кусками бетона и арматуры разлетались долговременные огневые точки. Стирались с лица земли стрелковые ячейки. Выворачивались наизнанку окопы и блиндажи.
А в довершение всего ударили «катюши»! Их песнь была страшна для врага. С воем и свистом реактивные снаряды срывались с направляющих и уносились в хмурое небо. Сияющие кометы озаряли адским пламенем свинцово-серые облака.
А потом… Сплошной огненный ковер мощных взрывов накрыл гитлеровские позиции! Новый огневой вал сметал все на своем пути. Корежил металл, сжигал и рвал податливые человеческие тела, кромсал все вокруг острыми иззубренными осколками и ударными волнами!.. А с неба рушились все новые и новые огнехвостые кометы, взрываясь фонтанами яростного пламени.
К грохоту снарядов и вою ракет «катюш» добавился еще и низкий, басовитый гул. Это шли под облаками «крылатые танки» — бронированные штурмовики Ил-2.
В пологом пикировании они тоже ударили «эрэсами», и новые огненные кометы вонзились в окопы и блиндажи гитлеровцев. На выходе из атаки «илы» сыпанули бомбы, накрыв на земле новые цели. А потом, выстроившись в круг, стали бить по гитлеровцам на земле из 20-миллиметровых авиапушек ШВАК и скорострельных пулеметов ШКАС. Огненная фреза вращалась над позициями гитлеровцев, уничтожая все живое.
Немецкие зенитки били вразнобой — часть из них была уже уничтожена, а уцелевшие не спешили подавать признаки какой бы то ни было активности…
Едва только стихла канонада, как над лесом взвилась красная ракета. И тут же взревели сотни танковых двигателей.
— Вперед! Вперед! Старшина, полный ход! — Гвардии капитан Горелов скользнул вниз, закрывая за собой тяжелый бронированный люк.
— Есть, командир! — Степан Никифорович со скрежетом воткнул передачу и стронул танк с места.
Танковая атака началась. Сотни боевых машин пошли по снежной целине, скрежеща гусеницами и ревя моторами. Вслед за ними поднялась и пехота. Всех охватил общий наступательный порыв. Повсюду слышалось громовое «ура».
Николай Горелов внимательно оглядывал местность в панораму танкового прицела. Впереди простиралась снежная равнина, за которой виднелись изрытые воронками бомб и снарядов немецкие позиции. Там дальше, за разрушенными и сожженными деревнями, была их цель — Калинин. Задача, поставленная перед командованием фронта, заключалась не только в том, чтобы занять Калинин, разгромить калининскую группировку немцев, но и выйти в тыл вражеским частям, действовавшим против Москвы.
— Внимание, всем танкам роты — беглый огонь с ходу! — передал по рации гвардии капитан Горелов.
— Вас понял!.. Есть, командир!
Языки дульного пламени вырывались из стволов орудий несущихся на полной скорости «тридцатьчетверок». Разбрасывая в разные стороны белую пелену снега, средние танки неслись на скорости свыше тридцати километров в час! Рычали тяжелые КВ, впереди них в боевых порядках находились и легкие танки — «бэтэшки», Т-26, Т-50 и Т-60. Кстати, таких машин в наступлении под Москвой было большинство. В качестве легких танков применялись даже плавающие Т-40, вооруженные всего лишь крупнокалиберным пулеметом.
Николай нажал на электроспуск танковой пушки — очередной снаряд унесся к позициям гитлеровцев. «Тридцатьчетверка» била на ходу, без остановок, поэтому прицельность была весьма низкой. И все же сплошной огневой вал разрывов мощных осколочно-фугасных снарядов не давал гитлеровцам поднять головы.
Но не всех еще раздолбали — в левый борт «тридцатьчетверки» Горелова ударила бронебойная «болванка» и, отрикошетив от наклонного бронелиста, улетела прочь. Танк содрогнулся от удара, но хода не сбавил.
— Слева двадцать — противотанковая батарея противника! — Николай Горелов засек в прицел вспышки выстрелов и выдал целеуказание танкам своей роты: — Степан Никифорович, давай влево по оврагу!
Четыре замаскированных противотанковых орудия гитлеровцев с фланга могли вести огонь по бортам наступающих советских танков. В боевых порядках «тридцатьчетверок» и тяжелых КВ было не так уж много, основную массу боевых машин составляли легкие БТ-7, Т-26, Т-50 и Т-60. В битве под Москвой участвовали даже многобашенные тяжелые танки Т-35 и средние Т-28 — последние из оставшихся. А для них одинаково опасными были и 75-миллиметровые противотанковые пушки Вермахта, и даже 37-миллиметровые.
Времени на то, чтобы скорректировать огонь танков роты, не оставалось — нужно было действовать самому. Машина гвардии капитана оказалась ближе всех, метрах в четырехстах от немецкой артбатареи. Расчет командира танка был на внезапность и дерзость атаки.
— Понял, командир. — Механик-водитель рванул рычаги управления.
Средний танк развернулся и пошел по дну заснеженного оврага. Машина могла завязнуть в глубоком снегу, но опытный механик-водитель пронесся по нему, не снижая оборотов двигателя. Мощный и надежный дизель и широкие гусеницы выручили и на этот раз. Извилистый овражек выводил прямо во фланг немецкой батарее. Внезапно появившись, Т-34 гвардии капитана Горелова развернулся на месте и попер прямо на противотанковые пушки гитлеровцев.
Николай открыл огонь по орудийной прислуге из спаренного с пушкой «Дегтярева-танкового». Командир танка бил длинными очередями по ненавистным фигурам в серых шинелях. Это они убили его боевого товарища Диму Лавриненко, это они убили за полгода страшной войны тысячи других советских солдат и командиров! Это они убивали, мучили и жгли сотни тысяч советских людей на оккупированных территориях! Огненные плети раскаленного свинца безжалостно разили палачей «нового мирового порядка».
Горелов развернул башню влево и полоснул длинной очередью по грузовикам со снарядами под маскировочными сетями. Раздался мощный взрыв, в морозный воздух взвился фонтан огня от сдетонировавших боеприпасов. Взрывом серые фигурки немецких солдат разбросало в стороны. Так они и остались лежать на снегу нелепыми изломанными куклами…
Так же яростно бил из курсового пулемета и стрелок-радист. Он своих приборов наблюдения не имел, единственным средством обзора местности для стрелка был только диоптрический прицел курсового пулемета, имевший поле обзора всего два-три градуса. Но на таком коротком расстоянии по разбегающимся немцам промахнуться было практически невозможно.
Под широкими гусеницами танка заскрежетал металл противотанковых орудий. «Тридцатьчетверка» наехала на пушку, смяв бронещит и искорежив стальными траками ствол и лафет. «Тридцатьчетверка», хищно рыча мотором и пуская сизые клубы выхлопа, не спеша направилась к следующей орудийной позиции.
Гвардии капитан Горелов оторвался от пулемета.
— Осколочным заряжай!
— Осколочный!
— Короткая, — Николай двинул обеими ногами по спине механика-водителя.
Танк замер. Грохнула пушка. Фугасная стальная старая русская граната [39]Ф-354М попала прямо в блиндаж, проломив уже изрядно побитое перекрытие в два наката бревен, и взорвалась внутри. Из пробоины, как из кратера вулкана, потянулся столб дыма. Пламя заплясало на обугленных бревнах.
Танк, резво рванув, с ходу переместился на другую позицию. Под гусеницами снова заскрежетал металл. «Разить врага огнем и маневром!» — огонь и маневр у танкистов 1-й гвардейской бригады Катукова был смертелен для гитлеровцев.
— Шрапнельным заряжай!
— Шрапнельный! — Заряжающий загнал в казенник танковой пушки Ф-34 унитарный выстрел УШ-354Т со снарядом Ш-354Т и захлопнул затвор.
Командир танка в очередной раз нажал на электроспуск пушки. Грохнуло. Из открывшегося затвора вылетела стреляная гильза, пыхнул сизый пороховой дым, разъедая легкие.
Снаряд вылетел из ствола орудия и по восходящей траектории взмыл над немецкими позициями. Израсходовав свою кинетическую энергию, русский посланец мщения спикировал на гитлеровцев. Догорела дистанционная трубка Т-6, и сотни маленьких смертей вырвались на волю. Веер свинцовых пуль, которым был начинен снаряд, ударил по гитлеровцам, разрывая их на куски. Удар был нанесен сверху, и укрыться от взрыва шрапнельного снаряда было практически невозможно.