Обвинит ли меня в супружеской неверности, если только я не поддержу его предложение о помолвке Марии и Анри?

Пригубила вино, чтобы промочить пересохшее горло.

Нет. Нет! Мысленно я покачала головой, во мне крепла уверенность. Конечно же, он этого не сделает. Слишком опасно для него самого: обнаружится, что вассал Людовика состоял в греховной связи с его женой. Однако он старался запугать меня, вызывая у короля такие подозрения, которые способны были серьезно мне повредить. Что же — он впрямь считает меня настолько слабой, чтобы добиться моей поддержки в обмен на его молчание? Во мне опять вспыхнула ярость. Да как смеет мужчина, которого я выбрала себе в любовники, ставить меня в подобное двусмысленное положение! Еще хуже то, что я сама предоставила ему такую возможность. За это он заплатит! Я заставлю его расплачиваться. Я крепко взяла себя в руки и улыбнулась Людовику.

— Из Пуату я направилась прямо в Аквитанию, Людовик, а затем возвратилась домой, так что могла и позабыть о такой безделице, как беседы с вашим сенешалем. Впрочем, да! Припоминаю, кажется, что господин мой граф Анжуйский упоминал о своих надеждах, связанных с этим браком. — Я сочла возможным адресовать улыбку и анжуйцу, небрежно пожала плечами. — Но я, должно быть, и об этом позабыла. Какое же решение можно принять без вашего на то согласия?

— Мне вы ничего не сказали.

На лице Людовика залегли суровые морщины. Я снова слегка дернула плечом, обворожительно небрежно.

— Когда я воротилась сюда, вы были захвачены мыслями о предстоящем походе в Святую Землю. Вы ни о чем другом и слышать не хотели. Какой смысл был обсуждать возможности брака нашей дочери, которой и двух лет еще не исполнилось? Мне думалось, что мысль эта заслуживает внимания: Мария станет госпожой в Анжу, а co-временем может стать и королевой Англии. — Я послала Жоффруа безмятежную улыбку. — Сейчас я уже не так в этом уверена. Как вы и сказали, Стефан, похоже, берет верх в Англии.

Мне было приятно увидеть, как в глазах Жоффруа промелькнула тень вспыхнувшего раздражения, хотя на лице он сохранял бесстрастное выражение.

— Я усматриваю в таком браке выгоды, — медленно проговорил Людовик, и в его глазах подозрительность сменилась алчностью. — Мария взойдет на трон Англии…

— Мне думается, это решение слишком серьезное, чтобы принимать его без должного всестороннего размышления. — Аббат Сюжер в первый раз вмешался в нашу беседу, причем как мой союзник, даже если сам он этого не сознавал. Я чуть не расхохоталась и заставила себя потупить очи, устремив взгляд на скромно сложенные руки. — Полагаю, это тот случай, когда утро вечера мудренее.

Людовик смотрел задумчиво и нерешительно.

— Прекрасный совет, — промурлыкала я.

— Да! Я стану молиться, чтобы Бог наставил меня. — Король бесхитростно улыбнулся своему сенешалю. — Приходите утром, позавтракаем вместе, господин мой граф. И я дам вам свой ответ.

Значит, он желает получить с меня выкуп, вот как? Никому это не удастся, а графу Анжуйскому уж точно. Если же ему мерещится, что он сумеет проложить дорожку в мою опочивальню, дабы возобновить свои уговоры — значит, он сильно меня недооценивает. Ради этого ли он соблазнил меня тогда? Мысль вертелась у меня в голове неотступно. Он покорил меня своими губами и руками — только для того, чтобы я укрепила его надежды на возвышение Анжуйского дома?

Гнев мой был так силен, что я запустила серебряным кубком в стену своей опочивальни. И меня не утешило то, что на благородном металле остались неизбежные вмятины.

Понятия не имею, где провел ночь Жоффруа. Если он и пытался со мной повидаться, то в покоях меня не нашел: я всю ночь вместе с Людовиком молилась в соборе Нотр-Дам. Да, именно так я поступила. Как медленно текли минуты. Как холодно было в этом соборе. Я зевала, переступала с ноги на ногу и изо всех сил старалась не уснуть, но дело того стоило. Вместе с Людовиком мы молили Господа Бога вразумить нас в вопросе выбора мужа для нашей дочери. Людовик удивился тому, что я пошла с ним, тепло благодарил меня и вновь убедился в моей верности.

Да, я молилась, но не о том, что понравилось бы Людовику. Те ночные часы я провела, старательно рассчитывая свои действия, а отчасти — укоряя себя за случившийся осенью бурный роман, за то, что позволила страсти одолеть доводы здравого смысла. Я не должна была так заблуждаться в отношении намерений этого анжуйца. Негоже королеве отдавать себя во власть подданного.

Вернувшись на заре в свою опочивальню, я тщательно оделась и послала Агнессу с поручением.

— Передай господину моему аббату, что я прошу его уделить мне минуту его драгоценного времени. И еще скажи: вероятно, разумно, чтобы Его величество ничего об этом не знал — пока.

Наша с аббатом Сюжером беседа, в ходе которой некий документ перешел из рук в руки, оказалась исключительно полезной. Аббат Сюжер, который согласился на встречу весьма неохотно, теперь просто загорелся. Неожиданный союзник, однако в крайних обстоятельствах я приняла бы и помощь тернового венца, шипы которого вонзаются в плоть.

Не стану скрывать, что затеянный заговор наполнял меня чувством гордости. Объявляя войну графу Анжуйскому, я намерена была сражаться до победного конца. Жаль, что это лишит Анри надежд жениться на Марии. Он был бы ей превосходным супругом.

Мы вместе позавтракали. Без посторонних. Надо ли говорить, что я надела изумруды? Не тот единственный, подаренный Жоффруа, а тяжелую золотую цепь, на которой сверкали губительным великолепием штук двенадцать камней, если не больше.

Жоффруа их заметил. Я видела, как под покровом безукоризненных манер в нем растет внутреннее напряжение, и с самого начала он не оставил у меня ни малейших сомнений относительно своих намерений.

— Ваше величество, вы куда прекраснее, чем в тех песнях, которые слагают о вас трубадуры. — А потом вонзил в меня ядовитые змеиные зубы: — Вы просто блистаете на здешнем темном фоне и ослепляете куда сильнее, нежели в теплом золоте Пуату, где вы мне так запомнились.

Каким он казался безобидным, свернувшийся кольцами, как змея, и угрожающий поглотить меня без остатка.

— Изумруды очень к лицу Вашему величеству.

— Еще бы! И посмотрите сколько! Я получила их в подарок от своего супруга по случаю рождения Марии.

Я улыбнулась анжуйскому змею, а потом и Людовику.

— Элеонора дороже всех сокровищ моего королевства.

Довольный Людовик прикоснулся к моей руке. Мне не составило труда доставить ему удовольствие.

— Самое драгоценное в благородной даме — ее репутация. — Жоффруа откинулся на спинку кресла, уверенный в своей конечной победе. — Что же о браке, Ваше величество? Обдували вы этот вопрос?

— Обдумал. Всю ночь я только об этом и молился. И Элеонора рядом со мной. — Я ощутила насмешливый взгляд Жоффруа, брошенный в мою сторону. — Я склонен дать вам свое согласие.

— Прекрасное решение. — Жоффруа едва не потирал руки от удовольствия. — Подпишем ли мы соглашение — до той поры, когда малышка подрастет?

— Нет, господин мой, — раздался сладчайший голос. — Такой брак не будет действительным.

Жоффруа застыл. Людовик вздрогнул от неожиданности, во взгляде Анри сквозило любопытство. Я притворялась, что ничего не понимаю.

— Не надлежит нашей принцессе сочетаться браком с юношей из Анжуйского дома. — Аббат Сюжер говорил все так же тихо и ровно, но теперь в его голосе слышалась власть, исходящая от самого Бога. — Я не смогу благословить такой брак, Ваше величество. Наша церковь откажет ему в благословении.

— Что-нибудь не так?

Удивление быстро сменилось у Людовика раздражением.

— Да, не так. И после того, что уже было, вам следует сознавать это, государь.

— Говорите же, почтеннейший.

— Видите ли, Ее величество, — аббат Сюжер поклонился мне, — и благородный господин Анри… Они состоят в родстве. Третьей степени. У них был общий предок. Это слишком близкое родство, чтобы молодые люди могли сочетаться браком.