Но это было наяву. А сны, как известно, не поддаются логике, не контролируются рассудком. Сны Аликс были полны страсти, эротики, неистовства… Она не видела лиц — только тела. Горячечно мечущиеся тела, обнаженные и жаждущие друг друга. Видела себя — открытой, незащищенной — и Его — сильного, мужественного. Он обнимает ее, этот демонический любовник, вбирает в себя каждую клеточку ее существа… «Дорогая, любимая…» — шепчет Он ей на ухо сладкие слова, и она тает от наслаждения.
А потом Аликс просыпалась и обнаруживала, что рукой совершает под ночной сорочкой недозволенные движения, и рука становится влажной. В такие моменты она чувствовала отвращение к самой себе.
— Прошлой ночью ты вся извертелась, — как-то заметила ей соседка по комнате Пэтси.
— Да-а… Мне снился экзамен по французской литературе. Кошмар, eh, mon amie(да, мой друг)?
Аликс поклялась, что ни перед кем и ни за что не будет раскрывать душу. Незачем становиться объектом пересудов, а то и унизительной жалости…
Однажды, когда Аликс находилась в Вэлсли уже второй год, Дорис вернулась домой из загородного клуба, вся кипя от возбуждения. Невероятная новость! Она бросилась к мужу. Нет, это просто невероятно! Оказывается, в Швейцарии есть клиника… Марион Кабо только что вернулась оттуда… не нахвалится… настоящий специалист по пластической хирургии творит чудеса с помощью лазеров или чего-то в этом роде… истинный скульптор…
— Кто знает! — Дорис сцепила пальцы. — Может, в его силах превратить нашу Аликс в очередного Пигмалиона!
— Галатею, — поправил жену Льюис. — Пигмалион был скульптором. Тебе просто необходимо освежить в памяти мифологию.
Но обещал подумать.
Накануне отъезда Аликс с отцом играли в шахматы.
— Когда ты увидишь меня в следующий раз, то не узнаешь! — сказала она. Довольно неуместное замечание, поскольку вряд ли он по-настоящему видел дочь за все эти восемнадцать лет…
Льюис поднял глаза на портрет Персис работы Буше.
— Мы с твоей мамой проводили в Швейцарии свой медовый месяц и там ходили в замечательный ресторан. Он находится в Гловере, недалеко от того места, где ты будешь жить. Таких фазанов, каких подавали там, мне не доводилось есть ни до, ни после. Будет возможность — побывай в нем.
— О папа! — Сердце Аликс переполнилось любовью. Инстинктивно она потянулась через стол, чтобы поцеловать его. И так же инстинктивно он отпрянул от нее. На секунду руки их соприкоснулись, и Льюис вскочил.
— Желаю приятного путешествия, — сдержанно сказал он.
У озера
Накануне возвращения Ким и Бетт в Штаты Аликс пригласила их на прощальный ужин.
— Отец рекомендовал мне какой-то сногсшибательный ресторан в часе езды отсюда. Не знаю, как у вас, — заметила она тактично, на самом деле зная, что Весты с самого приезда ни разу не выходили за пределы территории клиники, — а у меня уже развивается нечто вроде клаустрофобии. Поэтому вы окажете любезность, если согласитесь составить мне компанию в посещении этого знаменитого ресторана.
И пусть пребывание в «Маривале» самой Аликс тоже подходило к концу, ей было жаль, что Весты уезжают. Она чувствовала, что ей будет не хватать интимных бесед с Ким в их любимой беседке… Не хватать даже шуточек Бетт. Ни с кем из близких Аликс не чувствовала себя так легко и непринужденно.
Аликс продумала вечер во всех деталях, от мерседеса с шофером до обсуждения по телефону меню ужина с шеф-поваром в Гловере. И хотя роль хозяйки вечера была для нее непривычной, она твердо решила организовать все по высшему разряду, как бы провести генеральную репетицию перед началом новой жизни — перед тем, как навсегда покончить с затворничеством и стать новой мисс Аликс Спенсер-Брайден — светской дамой.
— Что за обивка у этих сидений! — воскликнула Бетт, усаживаясь в шикарный лимузин. — Чувствуется настоящий класс, Аликс, как и в вас самой. Что-то подсказывает мне, что сегодняшний вечер надолго запомнится нам.
Навешанные на Бетт побрякушки делали ее похожей на рождественскую елку в уборе. Ким выглядела очаровательно в своем цветастом хлопчатобумажном платье. Что же касается Аликс, она остановила свой выбор на искусно сделанном «маленьком черном платье» от Дональда Брукса, в котором чувствовала себя элегантной и уверенной в себе.
Обед начался с паштета из трюфелей и крошечных равиолей [4]с начинкой из лесных грибов. Затем последовал нежнейший раковый суп кораллового цвета, с кусочками окуня. Аликс немного ослабила пояс. Она чувствовала себя необыкновенно счастливой.
Официант убрал рыбные тарелки и принес лимонный шербет с мятой.
У Бетт вытянулось лицо:
— Уже десерт?
Аликс поспешила успокоить ее, заверив, что это лишь передышка перед следующим блюдом.
И вот наконец прозвучали фанфары: подали фазанов. Три птицы, покрытые хрустящей поджаристой корочкой, украшенные перьями, со всевозможными соусами… Даже Аликс, старавшаяся казаться искушенной особой, восторженно, совсем по-девчоночьи ойкнула.
Бетт рассмеялась:
— По-другому и не выразишься! — Перегнувшись через стол, покрытый белоснежной скатертью, она легонько постучала по фужеру девушки вилкой. — По такому случаю полагается тост, милочка! Что-нибудь необычное. Интересно, можем ли мы заказать здесь шампанское?
— Разумеется! — воскликнула Аликс, смущенная тем, что сама об этом не подумала.
После краткого совещания с метрдотелем выбор был остановлен на «Буллингер'52», и официант торжественно откупорил бутылку.
Ким захлопала в ладоши от радости.
— Un petit souvenir de cette soirée charmante, monsieur? [5]— спросила она с безупречным произношением.
— Разумеется, мадам. — Он протянул девочке пробку от шампанского.
Ким хихикнула: еще никто не называл ее «мадам».
— А мне можно шампанского, мамочка?
— Пожалуй, тебе еще рановато, но ради такого случая…
И вот бокалы наполнены, и Бетт с удовлетворением огляделась: белоснежные скатерти, цветы в вазах, внимание обслуживающего персонала…
— Настоящее торжество! — заключила она. — Мне бы никогда не надоела такая жизнь! Ах, быть богатой… Ну, Аликс, раз уж вы заказываете музыку, то вы должны и предложить тост.
Аликс вспыхнула. Что же сказать? Ведь она совсем не привыкла к публичным выступлениям… Однако времени на раздумья не было. Ведь то, что сейчас происходило, — действительно событие, одно из тех, что пробуждает самые сильные и возвышенные чувства: упоение юностью… чудо преображения… радость дружбы. Если бы только Аликс могла голосом выразить обуревавшее ее счастье! Видя свое отражение в серебряном ведерке со льдом, она подняла свой фужер. Слова полились сами собой.
— Ну что ж… Тогда тост благодарности. Мастерам и волшебникам «Маривала», особенно нашему кудеснику Мерлину, известному под именем доктора Фрэнкла, осуществившему самое заветное желание каждого из нас: подарившему Ким внешность, которой мог бы позавидовать и ангел, открывшему Бетт врата в мир славы и богатства. А мне… — она запнулась, готовая разрыдаться, — мне давшему второй шанс в жизни, на который я и не рассчитывала. Для всех нас эти последние недели были поворотным пунктом, лучшим подарком…
— Чертовски дорогим подарком… — пробормотала Бетт, но Аликс, уносимая вдаль на волнах своих чувств, вряд ли расслышала это бормотанье.
— Мы получили в подарок будущее. Неограниченные возможности. Сбывающиеся мечты… — Аликс остановилась, ужаснувшись собственной выспренности. Потому что если Аликс и ненавидела что-нибудь на свете, так это выставление себя на посмешище. Надо бы хоть закончить попроще… — В общем, я предлагаю тост за нас троих. То есть, за нашу новую жизнь.
— Лучшую жизнь… — прошептала Ким.
— Жизнь в славе и знатности! — последнее слово осталось, разумеется, за Бетт.