Первая набеговая операция

Напомним, что еще в первый день войны нарком ВМФ поставил флоту задачу провести набеговую операцию надводными силами на главную базу румынских ВМС и самый крупный порт Румынии — Констанцу. Суть подобной операции излагалась в НМО-40, там имелись и прямые указания, как такие действия проводить. Сразу еще раз отметим, что операция готовилась в условиях, приближенных к мирному времени, все силы и средства, органы управления имели полноценную подготовку, материальная часть также готовилась в полном объеме.

План набеговой операции разрабатывал штаб флота на основании, надо предполагать, Решения командующего флотом [11]. Здесь поясним, что План операции — это не какой-то единичный документ, а комплекс документов, иногда их несколько десятков, но все они вытекают из выполненной на карте оперативной части (в то время ее часто называли схемой операции). Что такое План операции в НМО-40, описано применительно к операции флота, но в частных наставлениях все те же требования перенесли на операции меньшего масштаба. В самом упрощенном виде План операции трактовался как основной документ по управлению силами в операции, представляющий собой графическое изображение Решения командующего на карте с легендой. Впоследствии «легенду» стали называть «пояснительной запиской».

В любом случае основой Плана является Решение. Однако в те времена военачальники, судя по документам, хранящимся в Центральном Военно-морском архиве, принятием этого самого Решения себя не утруждали. Во всяком случае, ни одного подобного документа за подписью, например, командующего флотом пока не обнаружено. А очень жаль. Дело в том, что в Решении содержится личный замысел на проведение операции. Подобные документы, исполненные на карте, часто собственной рукой военачальника, как никакие другие характеризуют его как флотоводца [12], дают возможность оценить уровень познания им военно-морского искусства, владение обстановкой, гибкость и, если хотите, коварство его оперативно-тактического мышления. Это тот редкий случай, когда командующий не утверждает документ, а ставит под ним свою подпись, тем самым полностью подтверждая свое личное авторство — и, следовательно, берет на себя всю ответственность за результат. Тут впоследствии уже не скажешь, что подчиненный глуповат и что каждому свою голову не приделаешь…

Так вот, Решения командующего Черноморским флотом на выполнение поставленной ему наркомом задачи не обнаружено. Правда имеется калька, снятая со «Схемы решения» и подписанная начальником штаба флота контр-адмиралом И.Д. Елисеевым и начальником оперативного отдела штаба капитаном 2-го ранга О.С. Жуковским. Но на ней отсутствует подпись командующего, а главное — там отображена только «морская часть» операции, то есть план действий надводных кораблей.

В установленном порядке План предстоящей операции выслали на утверждение тому, кто поставил боевую задачу, в данном случае наркому ВМФ. Этот документ в Архиве также отсутствует, но можно предположить, что в устной текстуальной форме по линии ВЧ связи доложили замысел командующего на предстоящую операцию. Для оперативности подобный способ доклада вполне допускается, и в ходе войны применялся неоднократно, в том числе армейцами. В связи с этим, а также по ряду косвенных признаков есть основания думать, что Плана операции как такового вообще не было.

По-видимому, на основании замысла командующего и Схемы решения на морскую часть в 15:00 25 июня командиру Отряда легких сил (ОЛС) контр-адмиралу Т.А. Новикову вручили боевой приказ:

Вместе с приказом командир ОЛС получил кальку со «схемы решения» (в документах она называется «схемой перехода»), таблицу условных сигналов, план артиллерийской стрельбы. Как мы видим, выполнение морской части операции командующий флотом возложил на командира ОЛС. Но при этом командир оказался устранен от ее планирования. Получив боевой приказ, командир ОЛС должен принять свое Решение на его выполнение, а затем, подготовив План действий, реализовать его. Это аксиома боевого управления. В данной ситуации командир становится заложником чужих замыслов, которые до конца могут быть ему неизвестны, а главное — возможных чужих ошибок.

Зачастую информация, которую командир доводит до подчиненных в виде своего замысла для дальнейшего воплощения в боевые документы, является лишь видимой частью айсберга. Ведь вся логика рассуждений командира, многие обоснования его выводов, а возможно, и некоторые элементы введения противника в заблуждение всегда остаются как бы «за кадром». Когда командир сам принимает Решение, а потом его реализует, он всегда может воспользоваться своими «домашними заготовками». А если один принимает решение, а реализует его другой? Именно поэтому каждый командир на основании своего Решения ставит своим подчиненным задачи, а те в свою очередь принимают свои Решения на поставленную им задачу… И так от самого верха до самого низа. Только в этом случае можно рассчитывать, что действительно каждый будет знать свой маневр.

Схема вооружения крейсера «Ворошилов»

Справедливости ради надо сказать, что на самом деле командир эскадры и командир ОЛС знали о планируемой операции и даже, по крайней мере первый, пытались внести в план свои предложения. В частности, командующий эскадрой контр-адмирал Л.А. Владимирский предложил использовать в качестве ударного корабля крейсер «Ворошилов» с его 180-мм артиллерией — тем более что он был хорошо подготовлен для стрельбы по берегу.

Дело в том, что в румынской печати 7 июля 1940 г. и 20 февраля 1941 г. публиковались официальные сообщения о постановке минных заграждений с указанием опасного района. К этому предостережению в штабе флота отнеслись скептически — и оказались неправы: 15–19 июня 1941 г. румыны поставили на подходах к Констанце пять минных заграждений, израсходовав на них около 1000 мин и более 1800 минных защитников. Однако на «схеме решения» вместо официально объявленных границ опасного от мин района нанесли контур некоего условного минного поля, по очертаниям, как выяснилось после войны, случайно(!) почти совпавшего с расположением фактических минных заграждений, выставленных за неделю до этого. Именно из конфигурации этого заграждения и исходил командир эскадры, предлагая крейсер в качестве ударного корабля. В этом случае его огневая позиция мота располагаться мористее, то есть за пределами опасного от мин района предполагаемого минного заграждения.

Возможно, Владимирский не знал, что конфигурация опасного от мин района взята «с потолка» — но комфлот-то об этом знал; видимо, об этом знал нарком, так как в его телеграмме от 22 июня по поводу проведения операции ставились две задачи: уничтожение нефтебаков, а также разведка днем обороны военно-морской базы — то есть в том числе и уточнение границ минного заграждения. Н.Г. Кузнецов вообще рассматривал набеговую операцию 26 июня как первую в череде других, где должны были участвовать «Ворошилов», а также авиация и торпедные катера. Что касается лидера и эсминцев ударной группы, то сочли, что их параванов-охранителей вполне достаточно для нейтрализации минной опасности.