Он долго смотрел на нее, затем, проигнорировав ее просьбу, нахлобучил шляпу на голову и открыл дверь, чтобы выпрыгнуть наружу. Очевидно, из герцога нельзя вытеснить галантность.

Дождь лил словно тропические ливни в заморских джунглях, о которых она читала. Питер и Виктория наблюдали, как герцог схватил предложенный мистером Крэндаллом зонт, а затем, петляя среди грязных луж, добрался до двери коттеджа. Зонт представлял собой плохую защиту против бури.

У уже открытой двери стоял в ожидании человек, главной характеристикой которого, казалось, было огромное количество пятен на одежде. Мужчина начал что-то многословно объяснять и жестикулировать. Герцог молчал и не делал никаких жестов.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мужчина у двери низко поклонился, а герцог вернулся к мистеру Крэндаллу. Шум дождя заглушил их разговор, но Виктория воспользовалась этим моментом, чтобы забрать книгу у Питера, застегнуть его простой сюртук и расправить свое платье в целях подготовки к высадке.

А потом герцог торопливо снова забрался в экипаж, вода ручейками стекала со всех частей его тела. Он был таким же мокрым, как и косяк рыбы в Темзе. И он вовсе не выглядел счастливым от того, что пребывал в таком состоянии.

– Что ж, мадам. Кажется, вы путешествуете по всей Англии с эпической долей невезения. – Джон взял одно из одеял, лежащих в карете, чтобы безрезультатно попытаться вытереть свое мокрое тело, которое, казалось, заняло больше половины экипажа.

– Что вы имеете в виду?

Он не смотрел ни на нее, ни на Питера, а взял свою трость и постучал три раза по крыше экипажа. До того, как девушка смогла произнести еще одно слово, экипаж рванулся вперед и они снова выехали на дорогу.

– Подождите! Пожалуйста, остановите экипаж. Уверяю вас, мы не возражаем против того, чтобы немного промокнуть. Мальчики и я…

– Мисс Гиван? – прервал он, его лицо окаменело.

– Да? – ответила Виктория.

– Вы знаете расположение ближайшего здания с четырьмя пустыми кроватями?

– Да. Оно позади нас.

– Нет. В этой пародии на коттедж внутри рушатся стены, и определенно нет ни одной кровати, койки или матраса. Произошла задержка. Какая-то болезнь вынудила большинство рабочих бросить работу. И те же самые люди лежат сейчас в постелях во всех углах в каждой гостинице по всей округе.

Виктория в первый раз за свою жизнь потеряла дар речи.

– Ближайшее место с четырьмя пустыми кроватями, это Бьюли-Парк – мой дом, мисс Гиван, который в нескольких милях отсюда.

– Понимаю, – тихим голосом проговорила она. – Что ж, нам придется обойтись тем, что есть. – Девушка схватила трость в том углу, куда герцог поставил ее, и три раза ударила по крыше кареты. Затем она свалилась вперед, ему на колени, когда экипаж резко остановился. – Пожалуйста, прикажите мистеру Крэндаллу повернуть обратно. Мы будем спать на земле в коттедже. Уверяю вас, мы не приучены к перинам. – Она не знала, почему у нее возникало такое возмутительное желание провоцировать человека, который выказал к ним столько доброты.

С лицом таким же мрачным, как и штормовые тучи на небе, он выхватил трость из ее неловких пальцев и еще раз быстро постучал по крыше кареты. Экипаж дернулся вперед, и они с герцогом стукнулись головами, отчего у нее из глаз посыпались искры. Виктория закусила губу, чтобы из глаз не брызнули слезы.

Когда она наконец-то позволила себе встретиться с ним взглядом, то девушка в первый раз заметила в его глазах вспышку неудовольствия – всего лишь мимолетную тень, которая тут же исчезла. Следовало отдать ему должное. Он владел каждым дюймом своего тела с уверенностью, которой позавидовал бы и Веллингтон перед французской армией.

– Пол коттеджа на четверть фута покрыт водой из-за шторма. А второму и третьему этажам требуется лучшая поддержка. Кажется, позади все еще нет ни окон, ни дверей. И внутри стоит запах сточной канавы. А теперь, мисс Гиван, у меня есть только одна просьба.

– Да, ваша светлость?- прошептала она.

Долгое время герцог молчал. Пальцы Питера обхватили ее ладонь.

– Вы не станете обращаться ко мне «ваша светлость», когда мы находимся в узком кругу. По какой-то безумной причине мне слышится глухой отзвук оскорбления, когда эти слова слетают с ваших губ.

– Уверяю вас, это было неумышленно, – тихо проговорила Виктория.

– А теперь все улажено. Вы вчетвером останетесь в Бьюли-парк на следующие две недели, до тех пор, пока коттедж не будет проветрен и сделан пригодным для жилья. – Он сделал паузу и отмел в сторону возможные неудобства. – Это ни в коей мере не станет беспокойством. Число комнат в Бьюли сравнимо с количеством залов в королевском павильоне в Брайтоне. Я поручу двум дюжинам горничных присматривать за вами и за мальчиками, чтобы поддержать уровень неоспоримых приличий, так как любые нарушения благопристойности могут привести к действиям, уже признанным неприятными… для всех нас.

У девушки вырвался тихий вздох.

– Конечно.

– Как бы то ни было, но я проведу в резиденции всего неделю или около того. Я еду туда только для того, чтобы разрешить многолетний спор между прежним герцогом Бофором и нашим соседом. Затем я должен вернуться в Лондон. Тогда Бьюли останется полностью в вашем распоряжении. – Он полузакрыл глаза, которые приняли ленивое выражение, веселье вернулось к нему. – Я полагаюсь на вас и надеюсь, что вы не причините имению большого ущерба в мое отсутствие, мадам.

Виктория просто ненавидела ситуации, когда у нее не было шансов выказать даже крошечную степень гордости. Но бедность делает свое дело.

– Конечно, ваша светлость.

Его глаза потемнели от неудовольствия.

– Я имела в виду – да, благодарю вас, мистер Варик. – Когда взгляд остался прикованным к ней, девушка взорвалась. – В чем дело?

– Я нахожу, что даже «мистер Варик» звучит как оскорбление, если исходит от вас.

– Ну тогда как, во имя всего святого, я должна обращаться к вам?

– Джон. – Его глаза не отрывались от ее лица, голос был решительным, но спокойным. – Когда мы в узком кругу, конечно же.

– Прошу прощения? Я…

– Подумайте об этом вот таким образом: ваши требования поднимутся на совершенно новый уровень важности, учитывая, что мы с вами будем на равных.

– Я сомневаюсь, что когда-нибудь стану вам равной.

– Что ж, вы не можете заявить, что вам не выпала такая редкая возможность прошлой ночью.

Виктория отвела взгляд, только чтобы увидеть озадаченное выражение на лице у Питера – и это стало еще одной причиной сменить тему. Она откашлялась.

– Что за спор вы ведете с вашим соседом? Возможно, я смогу, по крайней мере, предложить непредвзятое мнение – хотя бы для того, чтобы возместить самую малую частицу нашего долга вам.

Герцог несколько мгновений изучал ее, перед тем, как снова достать толстую кипу бумаг, которую он убрал в кармашек сбоку экипажа.

– Мой сосед, граф Уаймит, отказывается позволить построить дорогу в самом северном, крошечном углу полей, которые он оставил под паром.

– И?

Он провел рукой по лицу.

– И несколько десятилетий моя семья и все арендаторы Бьюли, так же, как и жители расположенной рядом деревни, должны были проезжать почти двадцать миль, чтобы обогнуть имение Уаймита, чтобы добраться до Кромфордского канала, где останавливаются баржи, которые привозят товары на продажу. И я надеялся…

– На что именно вы надеялись?

– Что ж, в последний раз, когда я навещал здесь моего дядю – незадолго до его смерти – я увидел, что эти места все больше и больше погружаются в уныние. Многие семьи потеряли своих мужчин на войне – а те мужья и сыновья, которые вернулись, лишились своих участков в пользу других.

– Ну и что вы собираетесь делать с этим? – Ее немедленно охватило раскаяние, как только она услышала нотку настойчивости в его голосе. В самом деле, Виктория не могла молчать, когда речь шла о несправедливости.

Джон вздохнул, демонстрируя многотерпение.

– Я собирался рассказать вам. Я запланировал построить большую мельницу на окраине Бьюли. Это будет амбициозный проект, цель которого – создать рабочие места и принести процветание жителям Дербишира. Но нам понадобится право пользования дорогой на чужой земле, чтобы подбодрить других молоть зерно на этой мельнице. Если мы сможем построить дорогу, то расстояние до канала станет ничтожным.