Сегодня утром ему доложили, что фирму, через которую «Баттерфляй» обналичивала деньги, крышевал начальник одного из районных отделений милиции. Вкупе с владельцем одного из банков, небольшого, но очень быстро набирающего обороты, они закрутили эту аферу и снимали с нее вполне хорошие деньги. При последней операции было обналичено около четырех миллионов евро. А сейчас следователи занимались фирмой «Баттерфляй», допрашивая единственную сотрудницу, оставшуюся на месте — главного бухгалтера.

Заместитель министра ждал результатов с минуты на минуту. Ему просто необходимо было знать, кто и за что платил небольшому предприятию такие огромные деньги. Если перехватить тему, можно хорошо поиметь — и для себя на старость, и для внуков, у которых все впереди. К черту мистику и сомнения! Деньги самые настоящие, и за них стоит побороться. Людей опасаться можно и нужно, а чертей бояться нечего, потому что их нет! Как нет и призраков! Мистика и все прочие глупости существуют только в голливудских триллерах!

Было три часа дня, когда Швиссу снова позвонили из Украины.

— Господин Швисс? Здравствуйте, — поприветствовал его на скверном немецком языке неизвестный собеседник. — Говорите ли вы на английском? Мой немецкий не очень хорош.

Швисс тоже отметил про себя, что звонивший знает немецкий из рук вон плохо. Он понял это с первого слова. Швисс в недоумении пожал плечами, так как помнил, что предыдущий его собеседник из Украины изъяснялся на немецком практически безупречно.

— Что вам угодно? — легко перешел на английский Швисс, который, как всякий европеец, свободно говорил на двух языках. Неизвестный собеседник знал английский чуть-чуть лучше, чем немецкий.

— Господин Швисс, знакома ли вам фамилия Яблочко?

— Простите, с кем я говорю? — скрывая свое удивление, спросил Швисс.

— Сейчас это не имеет значения, господин Швисс.

— Вот как? Но я не буду говорить с человеком, которого не знаю.

— Только, пожалуйста, не кладите трубку, господин Швисс. Не подумайте, ради бога, что я вам угрожаю. Просто вы можете лишиться важной для вас информации.

— У вас есть две минуты, — сухо произнес Швисс, здраво рассудив, что трубку положить он всегда успеет. Никаких секретов выбалтывать по телефону он не собирался, а послушать можно. Кто его знает, о чем хочет сообщить этот неизвестный? А вдруг действительно что-нибудь важное?

— Этого достаточно, — сказал незнакомец и тут же добавил: — Яблочко погиб.

— Мне это известно. В автокатастрофе.

— Нет. Директора атомного института убили. Его положили в машину уже мертвым, а перед смертью пытали, что уже доказано медэкспертизой.

Швисса было трудно удивить, но в этот раз он на самом деле был поражен. Тот, кто назвался Петром Петровичем, ничего не говорил об убийстве, он сказал только, что Яблочко попал в автокатастрофу. Если Яблочко убили, то для этого была причина. Возникал вопрос: является ли причиной убийства то дело, которое продвигал директор для концерна Швисса? А если да, то что удалось выпытать у Яблочко и кто его убил?

— Я надеюсь, — снова раздался голос в трубке, — что в две минуты, которые мне даны, время вашего молчания не входит?

— Кто и за что его убил?

— Это имеет значение?

— Имеет.

— К сожалению, не могу сказать точно, есть только предположения. Надеюсь, вы оцените мою искренность? Яблочко убили те, кто хотел перехватить дело, которым он занимался для вас в Украине. Конкретные личности сейчас устанавливаются, но, я думаю, для вас это не принципиально. Для вас важно другое — насколько они могут навредить вам и вашему делу. Учитывая, какие позиции занимают в Германии «зеленые» и какой политический вес они имеют во всем мире, вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю.

— Вы имеете отношение к следствию? — осведомился Швисс, проигнорировав политические пассажи собеседника.

— Опустим этот вопрос. Достаточно, если я скажу, что в курсе? — ушел, в свою очередь, от ответа и собеседник.

— Видите ли, господин…

— Называйте меня… ну, например, Николаем Николаевичем.

— Видите ли, Николай Николаевич, — с легкой насмешкой произнес Швисс, — вы не первый, кто звонит мне после смерти Яблочко. Вашего предшественника звали Петр Петрович.

В трубке установилась тишина.

— Это время я вычту из тех двух минут, которые я вам предоставил, — напомнил Швисс.

— И что вы ему ответили?

— Извините, но вас это не касается.

— Как знать, господин Швисс, как знать… Может, это как раз мое дело, — с ударением на слове «мое» ответил Николай Николаевич.

— Видите ли, Николай Николаевич, этот человек обещал предоставить мне верительные грамоты.

— Только обещал? И когда же?

— Завтра, — ответил Швисс и тут же пожалел о сказанном. Не надо было называть точную дату, ибо опытный профессионал может многое вытянуть из одного-единственного факта.

— Хорошо. Я позвоню вам завтра, во второй половине дня, только, пожалуйста, предупредите секретаршу, чтобы она меня не держала на линии полчаса. Во-первых, я человек занятой и мое рабочее время оплачивают налогоплательщики, а во-вторых, международные разговоры стоят кучу денег. А вы ведь привыкли считать деньги, не правда ли, господин Швисс?

Глава 17

Старлей нетерпеливо вышагивал возле КПП-30, ожидая своего помощника. Ему срочно нужна была машина, но поторопить помощника по рации он не мог: отлучки с КПП не разрешались, а разговор с помощником по рации непременно услышит дежурный по отделу. Мобильного телефона у помощника не было, поэтому единственное, что оставалось делать начальнику смены, это тихо материться и курить сигарету за сигаретой. Наконец он увидел вдали знакомую «девятку» и, не теряя ни секунды, тут же бросился к телефону.

— Дежурный? Разрешите отлучиться с КПП? Да зуб замучил! Поеду к стоматологу… Постараюсь как можно быстрее. Есть!

Вот теперь все было тип-топ. Он отозвал в сторону сержанта.

— Запомни, твоего земляка тут сегодня не было, он не проезжал, ты его в упор не видел и не слышал, даже во сне. Ты все понял? И про водку забудь, а то погон лишишься!

Старлей помчался в поселок, где жили все, кто работал в Зоне, и начал методично объезжать дворы в поисках серебристой «ауди». Жилых дворов было не очень много, и все он знал наперечет. Машина нашлась очень быстро. Не приближаясь, старлей обошел ее кругом — салон пустой. Теперь нужно показаться стоматологу, а затем звонить о находке.

Поход к стоматологу и пломбирование маленькой дырки в зубе заняли еще полчаса, после чего старлей снова примчался в тот самый двор. «Ауди» стояла на месте.

— Ну вот! Теперь можно и позвонить!

Старлей мысленно прикрепил к погону четвертую звездочку. Да уж… В сыскном деле важно не столько поймать, сколько своевременно доложить! Житейская мудрость…

Дежурный только ахнул, когда старлей доложил взволнованным голосом, что в одном из дворов по улице Кирова он обнаружил серебристую «ауди», обозначенную во вчерашней ориентировке.

— Молодец, старлей! — крикнул он по рации. — Жди, высылаю наряд.

«Уазик» с нарядом из четырех человек примчался незамедлительно. Старший наряда, капитан милиции, выскочил из запыленного «уазика», забыв захлопнуть дверь. Он подбежал к «ауди», подергал закрытые двери и багажник и заявил:

— Будем вскрывать.

— Как? — удивился лейтенант из наряда. — Без понятых? Без ордера?

— Здесь Зона, — жестко обрезал капитан. — Чрезвычайная обстановка — чрезвычайные меры! Нужно срочно найти преступника! Как его… этого… Бойченко! А в машине могут быть предметы, которые выведут на след. Так что лучше не выпендривайся! Я сказал, что будем вскрывать, значит будем! Всю ответственность беру на себя! — Капитану явно нравилось быть крутым.

— Как прикажете, господин капитан.

— Вот это другое дело. Инструмент есть?

— Имеется, — отозвался другой лейтенант, молча ожидавший, чем закончится разговор, и достал из планшетки фомку.