Не опоздал, как раз успел рассмотреть через покрытое разводами прошлогодней грязи окошко, как в каких-то пятнадцати метрах от меня, на противоположной стороне улицы паркуется черный «Лексус» и господин Дивотченко, тяжелой походкой несущего бремя государственных забот, идет в ресторан. Охрана, не выходя из джипа, проследила за ним и, как всегда, поехала в ближайший «Макдоналдс» за едой.

Подождав, пока освободится крайняя правая кабинка, я засел в ней и стал ждать. Проверил, как открывается створка окошка и замер, присев на стульчак. Не самое романтическое место для засады, но все лучше, чем на морозе возле выхода из метро на Тульской.

В ожидании потянулись минуты. Время от времени я дергал за цепочку, с водопадным шумом спуская воду, а когда кто-нибудь из страждущих пытался открыть дверь в мою кабинку, сопел и натужно кряхтел.

В 13.12 к ресторану подъехал джип с охраной. В 13.30 раскрылось окошко на его задней правой двери, и кто-то выбросил бумажный пакет прямо на землю, стыд-то какой. 13.35. Приоткрыв створку окошка, я достал из кармана старенький «ТТ», присоединил к нему самодельный глушитель, взвел затвор и приготовился. Клиент вышел из ресторана в 13.42, сунул в рот сигарету и полез в карман за зажигалкой. В этот самый момент я дернул за цепочку спуска воды и сразу после этого быстро произвел один за другим два выстрела, первой пулей пробив левую руку клиента чуть выше локтя, а вторую всадил в стену чуть выше и правее его головы. Шум спускаемой воды полностью поглотил хлопки выстрелов.

Закрыв окошко, я опустил пистолет в бачок с водой и поспешил на выход. Вышел в коридор, повернул налево, прошел с десяток метров, свернул направо и оказался у запертой двери черного хода. Для того чтобы открыть простенький английский замок, у меня ушло не более пяти секунд, почти столько же, как и в мой предыдущий визит в «Триумф». Захлопнул за собой дверь и спустился на три пролета вниз. На забитой старой мебелью лестничной площадке между первым и вторым этажом избавился от плаща, шарфа и бейсболки с париком, всего того, что наверняка запомнилось персоналу и посетителям агентства. Мой добрый совет тем, кто хочет, чтобы его физиономию никто не запомнил: оденьтесь во что-нибудь яркое и желательно нелепое, и это что-нибудь задержит на себе внимание окружающих. Никто и не вспомнит потом форму вашего носа, цвет глаз или величину ушей.

Засунув руки в карманы короткой кожаной куртки, я пересек небольшой дворик и, выйдя на улицу, смешался с менеджерами, спешащими на рабочие места после бизнес-ланча.

…Все, после отработки яркого события номер четыре моя часть работы могла считаться завершенной. Последующие шумиха и неразбериха, гадости и пакости, и все такое прочее, если я правильно рассчитал, должны произойти уже без моего непосредственного участия.

Глава 47

День не задался, причем, с раннего утра. Сначала его разбудил этот идиот Босоногов, брызгал слюной, в чем-то обвинял и грозил страшной местью. Дивотченко с большим трудом удалось немного успокоить его и отговорить от резких действий.

Он не поленился съездить и посмотреть, что осталось от загородного дома его компаньона. Потолкался среди прибывших на место происшествия милиционеров, переговорил с подъехавшим взрывотехником из областного ФСБ. По просьбе почерневшего от злости Босоногова, внимательно все осмотрел, хотя мог этого и не делать, ему с самого начала было ясно, что это работа неплохого профессионала, причем армейского.

Приказав одному из охранников сесть за руль своего «Лексуса», он скомандовал: «В ресторан» и всю дорогу до Москвы молча курил и хмуро глядел в окошко.

В ресторане он нехотя поковырялся в салате, через силу проглотил пару ложек супа. Когда принесли второе, Дивотченко решительно отодвинул в сторону бутылку любимого красного испанского вина и потребовал водки. Когда принесли, налил полный фужер и выпил залпом. Скривился, помотал головой и начал резать мясо.

Понимание ситуации в целом и способ решения проблемы пришли за послеобеденным кофе. «Юра слишком активно крутит свои дела. Не знаю уж, кому он наступил на хвост, но прессуют его неслабо, сначала магазин, потом дом. Рано или поздно он начнет мстить, обязательно начнет и поставит под удар всю команду. Значит, надо позиционироваться и дистанцироваться». Тут он хмыкнул. Это выражение принадлежало бывшему сослуживцу Дивотченко, который на второй день после ареста проворовавшегося торгаша-тестя выгнал из дома жену. «Все правильно, именно дистанцироваться. На мои фирмы никаких накатов не было, значит…»

…Если бы третий компаньон, Парамонов, в этот момент не валялся связанным на матрасике, а сидел напротив за столиком, события могли принять совершенно другой оборот, но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Поэтому все дальнейшее происходило, как происходило.

Выйдя из ресторана, он остановился на крыльце, достал сигарету и полез в карман за зажигалкой. «Значит, так тому и быть», — промелькнуло в голове. В этот момент он ощутил сильный толчок в левую руку чуть повыше локтя. Боль накрыла его чуть позже. Он согнулся, оседая на землю. Последнее, что он услышал перед тем, как отключиться, был звук щелкнувшей о кирпичную стену над его головой, пули.

Водитель «Лексуса», выскочив из машины, бросился было к валяющемуся на земле шефу, но потом передумал и, подбежав к джипу, забарабанил кулаком в дверцу и был услышан не сразу из-за громкой музыки внутри машины. Выбравшиеся наружу охранники обнажили стволы, вот только не могли понять, куда же, черт возьми, целиться. На всякий случай взяли на прицел всю улицу.

Перевязанный на скорую руку Дивотченко пришел в себя уже в машине.

— Куда едем? — чуть слышно спросил он.

— К нашему врачу, — отрапортовал старший охраны с переднего сиденья.

— Отставить, идиоты, — прошептал раненый, — везите в ближайшую больницу, — и застонал.

— Кость и сосуды не задеты, — сообщил прооперированному лечащий врач, когда тот более или менее отошел от наркоза. — Очень аккуратная рана, вам очень повезло. Вот только крови вы много потеряли, интересно, какой кретин вас перевязывал? — находящийся тут же в палате старший охраны покраснел и смущенно засопел.

— Спасибо, доктор, — тихим голосом проговорил раненый. — Распорядитесь, чтобы принесли мою одежду.

— Даже и не думайте, сейчас вам надо лежать.

— Сколько?

— Минимум три дня.

— Рад бы, да не могу.

— Я запрещаю… — начал было врач.

— Алексей, — скомандовал Дивотченко. Старший охраны, сжав кулак, вопросительно глянул на шефа, тот еле заметно покачал головой. Вздохнув, охранник полез в карман за бумажником.

— Под вашу личную ответственность, — проговорил врач, опуская в боковой карман белого халата хрустящие купюры.

— Конечно.

— Завтра к вам следователь собирался заехать.

— Я сам к нему заеду.

Дивотченко проглотил таблетку и, морщась, потянулся за стаканом с водой, когда зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Саня, братан, ты где?

— В раю, Юрик, где мне еще быть.

— Я серьезно.

— Если серьезно, то не дождетесь.

— Саня, Богом клянусь, это не я!

— Да, верю я, Юра, верю, — он снова поморщился.

— Гадом буду, кто-то нас с тобой лбами сталкивает. А где Коля, еще не появился?

— Думаю, все еще в загуле.

— Может, это его работа?

— А оно ему надо?

— Тоже верно. Что делать-то будем? Может, пока на дно заляжем?

— Как у вас, у бандюков, все просто, чуть что, сразу на дно. Нет, Юраша, никаких «на дно». Если вопрос возник, его решать надо.

— Как скажешь, — Босоногов сделал вид, что не понял явного оскорбления. — Встретимся?

— Естественно. Я, сам понимаешь, ехать не могу, так что подтягивайся ко мне. Я за городом.

— Еду, держись, братан.

— Жду, — Дивотченко положил трубку на столик у кресла, в котором сидел, и, взяв стакан с водой, сделал несколько жадных глотков. — Сам приедет, — сообщил он сидевшему в кресле напротив человеку. — Готовь людей, Артем. Встретите их у съезда на грунтовку.