Приехали мы, оказывается, на день раньше, чем нас ожидали и до обеда оказались свободны. Долгое путешествие на железке и машине всех здорово вымотало, поэтому мы предпочли никуда не ходить, отдохнули в отведенных номерах. Только неугомонный Андрей с Ленгом по улицам вокруг штаба прогулялся.

Принял нас командующий по очереди, сначала Андрея с его группой, потом меня. Командующий внешне мне понравился. Высокий, представительный, похож немного на Тимошенко, говорит по делу и без «воронежских» выражений, как у нас в свое время мат называли. Закончил Академию Генштаба, судя по значку. Ладно, посмотрим, что в боевой обстановке будет. Пока вроде ничего.

Поставил перед нами задачу — готовить бригаду к осеннее-зимнему периоду, к боям в наступлении. Ого, уже наступать готовятся. Где, хотелось бы знать? Пока, судя по моим впечатлениям и сводкам, мы на юге лишь отступаем, а на севере мясорубка еще та идет. Неужели опять на центральном направлении наступать будем? Тэк-с, а вообще вот неплохой выступ в центре образовался. Жаль, что наверное не хватит у нашей сегодняшней армии сил и умения его срезать. А то неплохой Сталинград под Смоленском получить можно было бы.

Поспешил я однако гостиницу расхвалить, поспешил. Оказывается, тыловые части штаба армии в ней не помещаются, через два квартала в бывшей школе расположились. Пришлось нам с Орловым туда смотаться и полдня по кабинетам походить. Н-да, как говорил капитан Копылов, есть места, где ты — товарищ полковник, где — просто полковник и где — эй ты, полковник. Штабы всегда меня вгоняли в тоску. А теперь вот сам штабным деятелем стал. Как там писал, вернее пишет, Соболев в «Капитальном ремонте»? Ага, вспомнил кажется — двенадцать заточенных карандашей в кармане, на лице ожидание приказов, мнение начальника выше правды жизни.

Нет, ну точно, почему в снабжении всяких э,… неадекватов полно? Выписывают тебе твое же с таким видом, словно ты у них изо рта последний кусочек хлеба отнимаешь. Н-да, нескольких часов намеков, ругани, иногда — сунутых где надо трофеев, и для бригады выписано все. Даже удалось сверхштатные танкетки для обучения получить. А они сейчас дефицит страшный. Ведь выпуск прекращен давно, да и для связи их часто используют. Вот и не хватает их. Теперь вон даже Т-26 и БТ оставшиеся в учебных ротах эксплуатируют. БТ правда редко — бензин авиационный все же дефицит, а вот Т-26, которые в тягачи не переделали, чаще.

Оставил Орлова договариваться, когда и как получать всю эту радость будем, а сам на Волгу смотался посмотреть. Давно мечтал увидеть. Да, здорово. И кремль местный посмотрел и даже башню царицы татарской, как ее, Суюмбеки посмотрел. Потом в гостиницу вернулся. Вовремя, однако, Андрей как раз освободился. Взяли Ленга и пошли на улицу.

— Ну, и что думаешь? Теперь так и будем отдельно воевать? Армия одна, а части разные, — Андрея спрашиваю.

— Нет, я уже осторожно перспективы провентилировал. Сейчас поднатаскивай Махрова, если в боях репутацию подтвердит — быть ему комбригом. А тебя при первой же возможности к себе замом заберу, это уже согласовано. Кстати, намекнули мне, что бригада наша по-прежнему в двойном так сказать подчинении, НКВД ее своей подшефной частью считает. Так что жди качественного пополнения.

— Неплохо, неплохо. Тэк-с, а ведь значит…

— Ты понял, я понял… Ленг, не рычи! Извините, товарищ, не бойтесь. Он у меня воспитанный, просто вы ему лапу придавили, слишком спешили к нам поближе подойти.

Смеюсь про себя. А ведь похоже, шнырь за нами следил. НКВД или просто карманник? Вовремя его Ленг пугнул, а то я что-то разошелся, осталось только в открытую про наше попадание и про возможные действия НКВД Андрея спросить. Нет, расслабился я что-то. Может, потому что часто о бригадном медсанбате вспоминаю? Как это написано в «Варианте Бис» — доминанта, блин. Во время боев не до того было, да и возраст у меня такой, что вроде это уже и не так интересует. Но вот, черт побери, как мальчишка себя последнее время чувствую. Влюбился, что ли? Шутка… Возвращаемся вверх по улице к гостинице. Вверх, потому что улица идет по склону возвышенности. Узенькая и извилистая. Впрочем, здесь таких много. Ага, вот и Борис.

— Ну и как?

— Все решил, товарищ полковник. Уже созвонился с нашими, к вечеру колонна подойдет, за ночь погрузимся и с утра назад.

— Тэк-с, отлично. Пойдем, поужинаем и готовимся к обратной дороге. Ну, Андрей, счастливо!

Обнимаемся на прощание с Андреем и идем в столовую. Вечером встречаем колонну и, убедившись, что все в порядке, выезжаем с Марченко домой, в бригаду.

18 июля 1942 г. Северный фронт, район Лужского оборонительного рубежа.

Звук близкого разрыва заставил невольно пригнуться всех, стоящих в неглубоком поясном окопчике. Подпочвенные воды, несмотря на жаркое лето, близко подходившие в этом районе к поверхности не позволяли углубить его больше и теперь большинство стоящих уже прикидывало, куда падать, если следующий немецкий снаряд упадет ближе. Но следующий за взрывом оглушающий грохот выстрела заставил всех не просто пригнуться, а присесть, выбивая из легких остатки воздуха. Все, открыв рты и невольно тряся головами от стоящего в ушах звона, с уважением посмотрели на стоящую неподалеку на насыпи и недавно проложенных рельсах огромную махину орудийного транспортера ТМ-1-14. Именно выстрел этой тристапятидесятишестимиллиметровой морской пушки и произвел такой эффект. В ушах у Мурашова еще звенели отзвуки выстрела, когда стоящий рядом капитан первого ранга, с улыбкой наклонившись к нему, прокричал:

— Ну, как?! Нравится?! Представляете, как фрицам от нее достается!

— Да, впечатляет! — также невольно повышая голос, ответил полуоглушенный Юрий: — А как с корректировкой огня и точностью поражения целей?!

— Корректировку производим с наших корректировщиков-разведчиков и новейших автожиров, а точность стрельбы… пока отмечено, что после обстрела из тяжелых орудий немецкие батареи прекращают огонь. Недавно армейская разведка сумела попасть в район обстрелянной нашими орудиями корпусной батареи противника. Из четырех орудий всего одно уцелело.

Разговор прервал грохот выстрела второго орудия, хотя и ослабленный расстоянием, но все равно заглушавший все звуки вокруг. Одновременно старший группы инспекторов Ставки, полковник Конторович из ГАУ, махнул рукой, приказывая всем уходить по ходу сообщения в тыл. В принципе, все необходимое они уже увидели, и спокойно могли продолжить беседу в более спокойном месте. Уходя, Юрий бросил взгляд на позицию ближайшего транспортера. Там небольшой паровозик, почти не дымя благодаря хорошему углю, уже сдвигал транспортер с места. «Правильно» — подумал Мурашов: — «немцы этот район точно обстрелять попытаются».

Пробежавшись по узкому, извилистому окопчику, группа командиров оказалась с обратной стороны небольшого, поросшего густой рощей, холма, за которым стояли несколько «козликов». Все быстро заняли места в автомобилях и небольшая колонна устремилась прочь из опасного места. Уезжавшие машины догнали звуки нескольких разрывов, несколько приглушенные холмом и деревьями, но хорошо слышимые, несмотря на работу моторов.

— Обозлились фрицы! — опять крикнул тот же капитан первого ранга Мурашову: — Видимо что-то серьезное у них накрыли, давненько они так резко не отвечали.

Машины быстро удалялись от фронта и скоро звуки перестрелки воспринимались как отголоски дальней грозы. Въехав в полуразрушенный бомбежками поселок, колонна резко свернула направо и обогнув несколько строений, похожих на коровники, углубилась в лес. Через некоторое время машины остановились среди аккуратно расчищенного подлеска и частично вырубленных деревьев, под натянутыми среди стволов маскировочными сетями, с вплетенными в них ветками. Неподалеку, на поляне, едва различимой за стволами деревьев настороженно смотрели в небо стволы зениток, у двух из них, приглядевшись, можно было заметить дежурные расчеты. Охрана штаба корпуса, как от воздушного нападения, так и от диверсантов, была поставлена хорошо, это Мурашов проверил еще в день прибытия.