— В последний раз, когда я согласилась на сделку с вами, вы меня обманули. Вы ведь не собирались выпускать Мика из клиники или хотя бы позволить ему пройти полный курс терапии. Почему сейчас я должна вам верить?

— Я не солгал! — пролаял он, выпрямляясь во весь рост. — Я не был официально зачислен на должность в Тампе, и любой, кто скажет, что это не так, соврет!

Фолетта вытер пот со лба, пригладил седые волосы. Его пухлое лицо налилось кровью.

— Доминика, я здесь, чтобы помочь тебе. Если тебе не нужна моя помощь, я просто посоветую тебе хорошего адвоката.

— Мне нужна ваша помощь, доктор, просто я не знаю, можно ли вам доверять.

— Неприкосновенность гарантирует Борджия, а не я. Я просто предлагаю тебе вернуться к прежнему образу жизни.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже поговорил с твоим куратором из Университета Филадельфии. Я предлагаю тебе пройти интернатуру в клинике Тампы, это совсем недалеко от дома твоей матери. Ты возглавишь группу специалистов, которая будет заниматься Майклом. Должность в штате и все положенные привилегии будут ждать тебя там после получения докторской степени.

Это предложение вызвало новый поток слез, на сей раз — от облегчения.

— Почему вы это делаете?

— Потому что мне не нравится то, что происходит. Мне с самого начала не стоило заставлять тебя работать с Миком. Когда-нибудь ты станешь прекрасным психиатром, просто ты не была готова к работе с таким опытным манипулятором, как Майкл Гэбриэл. Смерть твоего отца, те испытания, через которые была вынуждена пройти твоя семья, — все это по моей вине. Я знал, что нечто подобное может случиться, но понадеялся на удачу. Я видел в тебе сильную женщину, которая прекрасно вписалась бы в мою команду специалистов, но поспешил с твоим назначением. Прости, Доминика. Дай мне шанс помочь тебе. Он протянул ей пухлую ладонь.

Доминика несколько секунд смотрела на нее, а потом пожала протянутую руку.

Вице-президент Эннис Чейни отвел взгляд от документов и поприветствовал входящих в центр управления Белого дома членов Совета национальной безопасности. Люди входили в зал, занимали свои места за овальным столом и в стоящих вдоль стен креслах. Затем вошли полдюжины военных и ученых и разместились на заранее приготовленных дополнительных стульях.

Эннис закрыл папку с документами, когда в зал вошел президент, а следом за ним тащился секретарь штата. Борджия прошел мимо своего места и шепнул ему:

— Нам нужно поговорить.

— Мистер секретарь, мы можем начинать?

— Да, мистер президент. — Борджия занял свое место, бросил на Чейни обеспокоенный взгляд.

Президент Меллер потер покрасневшие глаза и начал читать факс.

— Сегодня Совет безопасности ООН выступил с заявлением об осуждении испытаний оружия «чистого синтеза» и наложении моратория на испытания любого ядерного оружия. Кроме того, Совет будет настаивать на глобальном сокращении ядерных запасов. Далее, Совет безопасности требует немедленного подписания новой резолюции, которая закроет лакуну в договоре о технологиях чистого синтеза.

Меллер поднял подшивку документов, помеченную UMBRA, кодовым словом для обозначения сверхсекретных документов.

— Я полагаю, все уже ознакомились с этим отчетом. Я попросил его автора, доктора Бри Родхофа, директора Национального центра по экспериментам с возгоранием в Ливерморе, штат Калифорния, присоединиться к нашему заседанию. Уверен, у вас появилось немало вопросов к нему. Доктор?

Доктору Родхофу, высокому седоволосому мужчине, на вид было около пятидесяти. Его обветренное лицо не выражало никаких эмоций.

— Мистер президент, леди и джентльмены, для начала я хотел бы со всей ответственностью заявить, что США не причастны ко взрыву устройства «чистого синтеза».

Эннис Чейни, закипавший изнутри с того самого момента, как он ознакомился со сверхсекретными документами, сверкнул глазами, уставившись на ядерного физика.

— Доктор, я хотел бы задать вопрос. Но прежде чем я его задам, я хотел бы уточнить, что мой вопрос относится ко всем присутствующим в этой комнате.

Тон его голоса заставил стихнуть шепотки на дальних рядах.

— Я хочу знать почему, доктор. Почему Соединенные Штаты Америки вообще начали эти самоубийственные разработки?

Доктор Родхоф опустил глаза.

— Сэр, я… Я просто руководитель проекта. И не я решаю, какой будет политика США. Федеральное правительство инвестировало исследовательские лаборатории, разработки оружия чистого синтеза велись с 1990 года. Именно военные давили на нас, заставляя вести разработку и конструирование новых типов оружия…

— Давайте не будем переходить на личности и искать виноватых, мистер вице-президент, — вмешался генерал Фекондо. — На самом деле иностранные правительства осваивали эти технологии, и мы не могли себе позволить остаться в стороне. Лазерная установка мегаджоульного диапазона LMJ во Франции, в Бордо, проводила эксперименты с чистым синтезом начиная с 1998. Британия и Япония долгие годы работали с невзрывоопасным ядерным синтезом с магнитным удержанием плазмы. Любая из этих стран, как, впрочем, и все они вместе, могла достигнуть успеха и устроить испытания термоядерного оружия.

Чейни повернулся к генералу.

— Тогда почему весь мир, в том числе и наши соотечественники, так уверены, что именно мы ответственны за взрыв в Австралии?

— Потому что все научное сообщество уверено в том, что наши разработки на стадии завершения, — ответил доктор Родхоф. — ИЭЭИ недавно опубликовал отчет о том, что США осталось всего два года до первого полевого испытания оружия «чистого синтеза».

— И они были правы?

— Эннис…

— Простите, мистер президент, но я хочу узнать.

— Мистер вице-президент, сейчас не время…

Чейни проигнорировал слова Меллера.

— Сколько времени осталось до конца ваших разработок?

Родхоф отвел глаза.

— Четырнадцать месяцев.

По залу пошел ропот. Борджия улыбнулся, глядя на исказившееся от злости лицо президента. Молодец, Чейни, продолжай раскачивать свою лодку.

Эннис Чейни грузно опустился на стул. Он больше не сражался с ветряными мельницами, ему предстояла битва со всеобщим безумием.

Президент Меллер хлопнул ладонью по столу, восстанавливая порядок в зале.

— Достаточно! Мистер Чейни, сейчас не время и не место для вольного обсуждения президентской политики моих предшественников. В данной ситуации мы знаем лишь, что иностранное правительство взорвало одну из указанных бомб. Я хочу знать, кто это сделал и имеет ли этот взрыв какое-либо отношение к военным базам Ирана на побережье Персидского залива.

Начальник ЦРУ Патрик Херли ответил первым:

— Сэр, это могут быть русские. В Лос-Аламос проводились совместные русско-американские эксперименты с чистым синтезом.

Доктор Родхоф покачал головой.

— Я не согласен. Русские прекратили исследования после экономического кризиса. Я бы сказал, что это Франция.

Генерал Майк Костоло, командующий морской пехотой, поднял пухлую ладонь.

— Доктор Родхоф, насколько я понял, это оружие с использованием чистого синтеза практически не дает радиационного выброса?

— Да, сэр.

— К чему вы ведете, генерал? — спросил Дик Пристас.

Костоло повернулся к министру обороны.

— Одной из причин, по которым министерство обороны уделяло столько внимания оружию «чистого синтеза», являлось то, что Россия и Китай снабжали Иран ядерным оружием. Если бы ядерная война началась в Персидском заливе, «чистый синтез» дал бы нам не только тактическое преимущество. Отсутствие радиации позволило бы нам получить все запасы нефти в готовом к разработке состоянии. Я считаю, что не важно, кто — Франция или Россия — первой испробовала эти технологии, единственное, что имеет сейчас значение, так это то, успели ли они продать технологии Ирану. Если да, то баланс сил на Ближнем Востоке кардинально изменится. Стоит Ирану взорвать одну из таких бомб в Персидском заливе, и Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Египет и прочие умеренные режимы арабских стран будут вынуждены отказаться от поддержки Запада.