— Паразитные, паразитные, механические паразитные на пеленге два-шесть-один, по-видимому, шумовая приманка, выпущенная контактом «Сьерра-один-пять». Пеленг на торпеду сейчас два-шесть-семь, ориентировочная скорость сорок четыре узла, пеленг продолжает меняться с севера на юг, — доложил акустик. — Одну минуту — ещё одна торпеда в воде, пеленг два-пять-пять!

— По этому пеленгу нет контакта — торпеда, по-видимому, сброшена с вертолёта, — послышался голос главного старшины.

По возвращении в Пирл-Харбор следует непременно обсудить одну из этих морских историй с Манкузо, подумал капитан.

— Такая же акустическая сигнатура, сэр, ещё одна самонаводящаяся рыба, движется на север, возможно, тоже нацелена на «Сьерру один-пять».

— Взяли в вилку беднягу. — Это произнёс старший помощник.

— А на поверхности сейчас темно? — внезапно спросил капитан. Находясь на глубине, иногда так просто потерять счёт времени.

— Конечно, сэр, — снова ответил старпом.

— А мы видели на этой неделе, чтобы они проводили вертолётные операции по ночам?

— Нет, сэр. Судя по разведданным, они не любят летать над своими эсминцами ночью.

— Значит, ситуация только что изменилась? Поднять электросенсорную антенну.

— Слушаюсь, поднять электросенсорную антенну. — Матрос потянул за соответствующую ручку, и тонкая, как тростник, хлыстовая антенна, ведущая контроль за электронными излучениями, поднялась вверх под шипение гидравлики. «Пасадена» находилась на перископной глубине, и её длинный гидроакустический «хвост» тянулся позади, пока подлодка старалась находиться приблизительно на одинаковом — надеялся капитан — расстоянии от двух вражеских эскадр. Это было самым безопасным местом, если только не начнётся настоящая война.

— Мы ищем…

— Есть, сэр, это излучатель авиационного типа, по частоте импульсов походит на новый французский. Вы только посмотрите, сэр, там работает множество радиолокаторов, понадобится время, чтобы опознать все.

— На некоторых из китайских фрегатов находятся французские вертолёты «дофин», сэр, — заметил старпом.

— И они проводят ночные операции, — подчеркнул капитан. Это было неожиданным. Вертолёты стоят немало, а посадка ночью на палубы эсминца всегда дело рискованное. Китайский военно-морской флот проводил учения, готовясь к чему-то.

События в Вашингтоне могут приобретать щекотливый характер. Столицу страны неизменно охватывает паника при сообщении о появлении единственной снежинки, хотя все сознают, что выбоины на дорогах вряд ли сможет заполнить даже метель, и то если с дорог не будут сгребать выпавший снег. Но речь шла о чём-то более значительном. Подобно тому как солдаты когда-то шли в бой за знаменем, так и высокопоставленные вашингтонские чиновники следуют за руководителями или идеологами, а вот на самих верхах обстановка обостряется. Чиновник низкого или среднего звена может просто сидеть у себя в кабинете, не обращая внимания на то, кто стоит во главе его министерства, но чем выше его положение, тем ближе он к необходимости принимать решения. Чиновники, занимающие подобные посты, действительно должны время от времени предпринимать что-то или говорить другим, чем им следует заниматься помимо того, что входит в их обязанности. Чиновник, занимающий высокую должность, регулярно бывает в ещё более высоких кабинетах, вплоть до Овального кабинета президента, и его начинают отождествлять с их владельцами. Несмотря на то что доступ к высшим руководителям означает определённую власть и престиж, о чём свидетельствует и фотография с автографом на стене, которая даёт понять посетителям вашу значимость. Если что-то происходит с человеком на фотографии, то и сама фотография и подпись на ней обращаются в свою противоположность. Наибольшая опасность таится в том, что вы можете превратиться вместо приближённого человека, что всегда полезно, в отвергнутого, если не навсегда, то по крайней мере на время, вынужденного снова пробиваться наверх, а такая перспектива не очень привлекательна для того, кто уже и так потратил немало времени, дабы оказаться там.

Самая надёжная защита от подобного падения — создать вокруг себя круг друзей и соратников. Этот круг должен быть не столько глубок, сколько широк, и включать людей самых разных частей политического спектра. Вы должны быть знакомы с достаточно большим числом симпатизирующих вам людей, приближённых к высшим чиновникам, чтобы при любом исходе событий на самом верху для вас всегда оставалась безопасная ниша чуть ниже, нечто вроде страховочной сетки. Такая сетка расположена достаточно близко к верхам, чтобы находящиеся в ней люди могли снова подняться наверх, не рискуя вывалиться. Проявляя осторожность и предусмотрительность, этой же сеткой пользуются и люди, занимающие высшие должности. Они понимают, что всегда могут соскользнуть вниз и затем вернуться на соответствующие посты, находясь не слишком уж далеко — обычно на расстоянии меньше мили — и ожидая благоприятной возможности. Таким образом, даже попав в немилость, эти люди остаются внутри круга друзей, сохраняя доступ для себя и обеспечивая такой же доступ тем, кто в нём нуждается. В этом смысле ничто не изменилось со времён фараонов, когда в древних Фивах на берегах Нила знакомство с придворным, имеющим доступ к повелителю, давало власть, которую можно было перевести в деньги или в радостное наслаждение — достойная плата за возможность угодничать и заискивать.

Однако в Вашингтоне, как и в древних Фивах, излишняя приближённость ко двору утратившего власть лидера означала, что вам угрожает опасность оказаться запятнанным, особенно если сам фараон отказывался соблюдать правила существующей системы (и отдавал вас по сути дела на растерзание шакалам и гиенам Среднего царства).

А президент Райан отказывался. Похоже было, будто трон попал в руки иностранного узурпатора, может быть, и неплохого человека, но не похожего на других, собиравших вокруг себя людей из истеблишмента. Они терпеливо ждали, когда он призовёт их, как поступали раньше все президенты, которым требовалась их мудрость и советы, в обмен на что они получали доступ к власти, как это происходило с придворными на протяжении столетий. И тогда они начнут управлять страной, помогая занятому делами главе государства, заботясь о том, чтобы все осуществлялось как раньше, по-старому, что являлось единственно правильным, поскольку все члены их круга признавали это, служа повелителю и получая блага в ответ.

Но при Райане старая система была не столько уничтожена, сколько предана забвению, и это озадачивало тысячи членов Великой сети. Они собирались на вечерние коктейли и обсуждали деятельность нового президента за стаканами перрье и тарелками с гусиной печёнкой, снисходительно улыбаясь при известии о его новых идеях и ожидая, когда он наконец прозреет. Но прошло уже немало времени после событий того страшного вечера, и пока этого не случилось. Люди их круга, продолжающие работать на нового президента, которые были назначены на свои должности ещё Фаулером и Дарлингом, приходя на вечеринки, делились с остальными, что не понимают происходящего. Старшие лоббисты пытались добиться приёма через администрацию президента, но получали ответ, что президент крайне занят и у него нет времени. У него нет времени? Нет времени для них?

Казалось, будто фараон приказал аристократам и придворным разъехаться по домам и заняться своими имениями, расположенными вверх и вниз по течению Нила, а это ничуть их не привлекало — жить в провинции… как простые люди?

Но ещё хуже было то, что новый состав Сената, или по крайней мере его большая часть, следовал примеру президента. Многие сенаторы, если не большинство, вели себя сдержанно и в разговорах с ними отделывались короткими фразами. Ходили слухи, что новый сенатор из Индианы поставил у себя в кабинете на письменном столе кухонный таймер, установив его таким образом, что лоббистам выделялось всего пять минут, а тем, кто начинал осуждать изменения в налоговом кодексе, просто отказывал в беседе. Больше того, у него даже не хватало такта предупредить секретаря, чтобы тот не назначал встреч тем, кто хотел обсудить с ним эту проблему. А главе могущественной вашингтонской юридической фирмы, человеку, единственным желанием которого было просветить новичка из Пеории, он заявил, что никогда не будет говорить с такими людьми. Причём сказал это сам. При других обстоятельствах это было бы всего лишь забавным. Случалось и раньше в Вашингтон приезжали вновь избранные законодатели такой кристальной чистоты, что казалось, будто они въезжают в столицу на белом коне, однако с течением времени становилось ясно, что лошади давно вышли из моды, да и в большинстве случаев это вообще делалось ради рекламы.