– Что? – Райан снова уперся в каменную стену непонимания.

– Предположим, что вам нужно сделать особенно хороший снимок чего-то. Я имею в виду по-настоящему идеальный снимок. Вы используете лазер в качестве стробоскопического фонаря.

– Но почему здесь четыре зеркала?

– Проще и дешевле изготовить четыре маленьких зеркала вместо одного большого, – объяснил Грегори. – Гм… Интересно, а вдруг они пытаются создать голографическое изображение? Если им действительно удастся замкнуть по фазе осветительные лучи… теоретически это возможно. Тут существует пара проблем, усложняющих достижение этой цели, но русские предпочитают полагаться на грубую силу… Черт возьми! – У майора засияли глаза. – Ну до чего интересная идея! Я подумаю об этом.

– Вы утверждаете, что они построили все это лишь для того, чтобы фотографировать наши спутники? – недоуменно спросил Райан.

– Нет, сэр. Эти установки могут использоваться для фотографирования, в этом нет сомнения. Такое объяснение станет великолепным прикрытием. А система, способная снять изображение спутника на геоцентрической орбите, может вывести из строя спутник. находящийся на низкой орбите. Если представить себе, что эти четыре зеркала являются телескопом, не забудьте, что телескопом можно пользоваться как объективом для фотоаппарата или частью прицела для стрельбы. Они станут также чертовски эффективной системой наведения. Какова мощность энергии, подающейся в' эту горную лабораторию?

Райан положил перед Грегори фотографию.

– В настоящее время эта гидроэлектростанция вырабатывает примерно пятьсот мегаватт. Но…

– Они тянут вторую линию электропередач, – заметил Грегори. – Зачем?

– Здание электростанции двухэтажное – под таким углом этого не видно. Похоже, что в эксплуатацию вводится верхняя часть. В результате пиковая мощность возрастет до тысячи ста мегаватт.

– Сколько поступает в лабораторию?

– Мы называем ее «Бах». Сюда подается около ста мегаватт. Все остальное идет для энергоснабжения «Моцарта», городка, который вырос на соседней вершине. Так что русские удваивают подачу электроэнергии.

– Больше чем удваивают, сэр, – поправил его Грегори. – Если они не собираются намного увеличить размеры этого городка, почему не предположить, что вся добавочная энергия поступает к лазерам?

У Райана едва не перехватило дыхание. Почему я не подумал об этом, черт побери? – мысленно упрекнул он себя.

– Я имею в виду, – продолжал Грегори, – что это составит пятьсот мегаватт дополнительной мощности. Бог мой, а вдруг им удалось добиться прорыва? Скажите, насколько трудно выяснить, чем они занимаются?

– А вы взгляните на снимки и сразу поймете, трудно или нет проникнуть на территорию, – сказал Райан.

– Да. – Грегори посмотрел на него. – Было бы неплохо узнать, сколько энергии содержится в импульсах, излучаемых их лазерами. Когда было построено это место, сэр?

– Примерно четыре года назад, и строительство еще не закончено, А вот «Моцарт» появился недавно. До последнего времени рабочие размещались вот в этих бараках и зданиях материально-технического обеспечения. Мы заметили, когда началось строительство многоквартирного жилого дома одновременно с ограждением по периметру объекта. Как только русские начинают проявлять заботу о работающих на объектах, можно делать вывод, что этому объекту придается особое значение. Если же его окружает ограждение со сторожевыми вышками, он принадлежит военным-

– Как вы узнали об этом? – спросил Грегори.

– Случайно. ЦРУ обновляло метеорологические данные по Советскому Союзу, и один из техников решил провести компьютерный анализ выбора наиболее благоприятных мест для астрономических наблюдений на его территории. Этот район оказался в их числе. За последние месяцы там стояла необычно облачная погода, однако в среднем над горами почти всегда безоблачное небо. То же самое относится к Сары-Шаган, Семипалатинску и еще одному новому объекту, Сторожевому. – Райан достал еще несколько фотографий. Грегори внимательно посмотрел на них.

– Русские не теряют времени даром.

– Доброе утро, Миша, – произнес маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов.

– И вам того же желаю, товарищ маршал, – ответил полковник Филитов.

Сержант помог министру обороны снять шинель, а другой принес поднос с чайным прибором. Как только Филитов открыл свой портфель, сержанты вышли из кабинета.

– Итак, Миша, чем мне предстоит заниматься сегодня? – спросил Язов, наливая две чашки чая. За окнами здания Совета министров было все еще темно. Внутренний периметр стен Кремля был залит яркими лучами прожекторов, и часовые то появлялись в их свете, то снова исчезали в тени.

– Вам предстоит напряженный день, Дмитрий Тимофеевич, – ответил полковник. Язова не сравнить с Дмитрием Устиновым, но Филитов был вынужден признать, что министр работает с утра до позднего вечера, как и подобает кадровому офицеру. Маршал Язов, как и Филитов, был танкистом. Хотя они никогда не встречались во время войны, оба слышали друг о друге. Филитов отлично проявил себя на поле боя – критики заявляли, что в душе он остался старомодным кавалеристом, хотя Филитов ненавидел лошадей, – тогда как Язов быстро завоевал репутацию блестящего штабиста и организатора, и активного члена партии, разумеется. Язов в первую очередь был членом партии, иначе ему никогда бы не удалось стать маршалом. – У вас назначена встреча с представителями экспериментальной станции, находящейся в Таджикистане.

– А-а, «Яркая звезда». Совершенно верно, сегодня они должны представить отчет, верно?

– Ученые, – презрительно фыркнул полковник. – Они не разбираются в настоящем оружии, даже если его засунут им в задницу.

– Прошло время копий и сабель, Михаил Семенович, – усмехнулся Язов. Действительно, снова подумал полковник, маршал не отличается таким интеллектом, каким обладал Устинов, но он не был и таким дураком, как его предшественник на посту министра Сергей Соколов. Недостаток технических знаний компенсировался у него необыкновенным природным инстинктом, позволяющим маршалу оценить достоинства нового вооружения, и редкой способностью чувствовать настроения солдат и офицеров Советской Армии, – Их изобретения могут быть использованы для целей обороны с необычайной эффективностью.

– Да, конечно. Мне только хотелось бы, чтобы проектом руководил настоящий офицер, а не всякая там рассеянная профессура, что не от мира сего.

– Но генерал Покрышкин…

– Он был летчиком-истребителем. Я имею в виду настоящего армейского офицера, товарищ маршал. Летчики склонны поддерживать любое изобретение, на котором достаточное количество приборов и кнопок. К тому же за последнее время Покрышкин провел больше времени в университетах, чем за штурвалом. Ему не позволяют летать. Покрышкин перестал быть офицером уже десять лет назад. Теперь он превратился в снабженца для ученых чародеев. – Не говоря о том, что он создает там свою собственную маленькую империю, но пока не будем говорить об этом, сохраним на будущее, подумал полковник.

– Хочешь получить новое назначение, Миша? – с лукавой улыбкой поинтересовался Язов.

– Только не туда! – засмеялся Филитов и тут же снова стал серьезным. – Я имею в виду, Дмитрий Тимофеевич, что текущий отчет о деятельности «Яркой звезды» искажен тем, что у нас нет на месте настоящего офицера, понимающего трудности боевых действий, знающего, каким должно быть настоящее оружие.

Министр обороны задумчиво кивнул.

– Да, я разделяю твою точку зрения. Ученые мыслят категориями «приборов», а не «вооружений», это верно. Меня смущает сложность этого проекта.

– Сколько движущихся деталей у этой новой установки?

– Не имею представления – тысячи, наверно.

– Устройство превращается в оружие лишь после того, как им уверенно овладевает рядовой солдат, – ну если не рядовой, то по крайней мере старший лейтенант. Поручалось ли кому-нибудь – не из числа сотрудников «Яркой звезды» – провести изучение надежности проекта? – спросил Филитов.