Он глянул на Эми-Ли, которая в этот момент с трудом разогнулась.

– Ты должна мне это объяснить.

Она оперлась о шкаф.

– Да. Видимо, должна. Итак, насколько я поняла то, что мне рассказывал папа, дело обстояло так: когда мама заболела, он привёл в действие все рычаги, чтобы ей помочь. Это была редкая болезнь, о которой мало что известно, поэтому он решил организовать её полное обследование. Сперва он искал университет, который взял бы у него деньги и провёл это обследование, но не нашёл. Потом он попытался учредить собственный институт, но не получил необходимых разрешений – как-никак, речь шла о бактериях и прочих опасных вещах. В конце концов он наткнулся на исследовательское учреждение правительства, от которого это правительство радо было избавиться.

Маркус указал на пол.

– Вот это самое.

– Оно. Тогда это был исследовательский институт, учрежденный президентом Картером. Институт занимался альтернативными энергиями и бактериями, которые могли бы разлагать масляный отстой и прочие вредные вещества. Администрация Рейгана хотела скинуть это дело со своей шеи. Но поскольку изначально учреждение считалось военной лабораторией, а вся долина представляла собой закрытую территорию, папе всё это и продали в комплекте.

Маркус вспомнил, как Ванг показывал ему свою долину.

– Твой отец говорил, что купил эту долину в попытке спасти твою мать.

– Только ничего не помогло. Она умерла ещё до того, как начались работы по переоборудованию.

Маркус огляделся, дивясь услышанному.

– И потом?

– С тех пор папиной ноги здесь не было. Сначала мне пришлось провести тут восстановительный ремонт.

– Невероятно. – Маркус помотал головой. – Даже не знаю, что и сказать.

Эми-Ли упёрлась ладонями в поясницу.

– Тогда давай не будем терять время и, наконец, докопаемся до этого изобретения.

Ну, это были уже мелочи. Римская цифра три означала номер архивного помещения. Маркус принёс ключ для шкафа с номерами 1-2999 и сразу же извлёк из нижнего ящика несколько толстых папок типа «Манила» и картонную коробку с надписью «Остракция».

Большая часть документов была написана по-немецки, частично почерком его отца, частично отпечатана на машинке. Он всё разложил на полу кухни-столовой, и обе женщины смотрели, как он читал эту кипу бумаг.

– «Остракция», – смог он наконец объяснить, – должно быть, сокращение от «осмотической [47]экстракции [48]».

– Вау, – сказала Эми-Ли. – Ну, хорошо, хоть объяснил.

– Изобретение моего отца, – продолжал Маркус, зачарованный тем, что он читал, – позволяет получать спирт практически из любых растительных отходов, которые в огромном количестве образуются в сельском хозяйстве. Причем спирт в качестве моторного горючего.

Теперь они поняли.

– Взамен бензина?

– Вот именно. Основной принцип такой: растительные отходы измельчаются и при помощи бактерий приводятся в брожение. Это процесс классический, примерно так варят пиво. Проблема всегда заключалась в том, что бактерии, производящие алкоголь, уже при сравнительно низком содержании алкоголя отмирают – они, так сказать, губят сами себя. И если надо было получить алкоголь, который годился бы для сжигания, его требовалось тщательно дистиллировать, а это процесс энергозатратный, затрачивать приходится больше, чем получаешь.

– То есть это нерентабельно.

– До сих пор цифры были неутешительны. Если этанол – так называют питьевой спирт – добывать из растительных материалов, на получение одного литра потребуется 36 тысяч килоджоулей энергии: на возделывание, удобрение, уборку урожая и главным образом на дистилляцию. А энергетическая ценность этого литра составляет всего 21 200 килоджоулей. Это значит, наши потери составят свыше сорока процентов.

– Ты говоришь: до сих пор? – вставила Эми-Ли.

– Мой отец додумался вот до чего: если использовать отходы, которые накапливаются в сельском хозяйстве, – пустые стебли, наружные листья капусты, высевки, солома, всё, что несъедобнов кукурузе или в подсолнечнике, – то почти не потребуется дополнительных энергозатрат. Потому что эти культуры так и так сажают в продовольственных целях, не так ли? После этого нужно только обойти дистилляцию…

– «Только»?

Маркус кивнул.

– Тут есть одна хитрость. Мой отец нашёл путь получать спирт без дистилляции. – Он потянулся к картонной коробке, в которой они уже видели толстую, чёрную плёнку особенной структуры площадью с квадратный метр. Он поднял её. – Это плёнка, произведённая – ну, сегодня бы сказали – с помощью нанотехнологии. За счёт процесса осмоса она непрерывно экстрагирует из варева алкоголь. У неё две стороны – одна рифлёная и одна гладкая. Варево – на гладкой стороне, а на другой, рифлёной, выступает смесь из этанола и метанола, эта смесь ядовитая, если её выпить, однако в моторе она сгорает превосходно.

– Решение транспортной проблемы, – констатировала Эми-Ли.

– Вот именно. Алкоголь почти такой же энергоёмкий продукт, как и бензол, и может без проблем его заменить. К тому же сгорает он более экологично, а поскольку добывается из растений, не возникает дополнительной двуокиси углерода.

Берниче кашлянула.

– Может мне кто-нибудь объяснить, что такое «осмос»?

Маркус вытянул листок, на котором по-английски объяснялось несколько положений.

– Процесс диффузии между двумя растворами различной концентрации, которые разделены между собой полупроницаемой мембраной, – прочитал он. – Приведу наглядный пример: у нас в почках есть мембраны, через которые вода, мочевина и прочие нежелательные вещества из крови переходят в мочу, тогда как всё остальное остаётся там, где оно есть. Примерно так и можно представить себе этот процесс.

Эми-Ли наморщила лоб.

– Звучит подозрительно просто. Всегда спрашиваешь себя, почему до этого больше никто не додумался?

– На самом деле это не так просто, – сказал Маркус, раскладывая документы по темам в разные стопки. – Сам по себе процесс протекает лишь тогда, когда соблюдены определённые условия среды. И всё зависит от этой плёнки. Это в принципе высокосложная машина, которая в состоянии, так сказать, просеивать молекулы алкоголя, не пропуская при этом существенно более мелкие молекулы воды. Описание, как её произвести, – документ очень внушительный.

К концу дня Эми-Ли и Маркус сидели вместе на диване, а перед ними на ковре лежали документы. Маркус не заметил, куда девалась Берниче, да ему это было безразлично. С него достаточно того, что он сидит здесь и смотрит, как оранжево-красное солнце клонится к закату, заливая верхушки деревьев волшебным светом. Комнату, уставленную гигантскими растениями, наполняло тепло.

– И что ты собираешься теперь со всем этим делать? – спросила Эми-Ли.

Маркус задумчиво оглядел стопку бумаг – наследие его отца.

– Я думаю, в этом мой путь. Осуществить изобретение отца. Довести его до конца.

– Но ведь ты у нас не мастер на все руки. А кликать мышкой и изрекать заученные фразы – на этом далеко не уедешь.

– Время кликать мышкой, я думаю, и так прошло. А остальному можно научиться.

– И где ты собираешься это делать? И как?

«Хорошо бы здесь, – подумал Маркус. – У тебя».

– Ещё не знаю.

– Тебе понадобятся деньги.

– Конечно. Это тоже будет нелегко. Особенно если учесть, что я в полицейском розыске, в стране нахожусь нелегально и ещё кому-то задолжал.

– Ты сумасшедший.

– Наверное. – Ему хотелось обнять её. Но она с момента их новой встречи не допустила ни одного его прикосновения. Вот и теперь она сидела сама по себе, на другом конце дивана, раздутая самка, и в то же время была прекраснее, чем когда бы то ни было. – Я что-нибудь придумаю, – добавил он.

Она кивнула.

– Да уж наверное. Сюда же ты пробрался. И нашёл то, что искал.

«А что я, собственно, искал?» – спросил себя Маркус.