Он шагнул внутрь, я за ним. В следующее мгновение, ногой захлопнув за собой дверь, я ударил его кулаком в затылок.

Это целая наука! Попробуйте одним ударом в затылок свалить с ног такого бугая, как Властос! Бить надо под определенным углом, а это самое трудное. Мне пришлось подпрыгнуть…

Он упал лицом вниз, на ковер, а я вскочил ему на спину и принялся заворачивать назад руку. Человека более щуплого нанесенный мной удар лишил бы сознания, но грек был крупным мужчиной и потому действовать следовало быстро.

Я пошел на это сознательно. Либо передо мной сотрудник спецслужбы, с которым я могу и не совладать, либо…

Справиться с Властосом оказалось нелегко. Один раз он сумел сбросить меня со своей спины и, хрипя, подмял под себя. В тот момент я простился если не с жизнью, то с благополучием. Искаженное страхом и гневом смуглое лицо нависло надо мной. Но нет, мне и на этот раз удалось овладеть ситуацией. Схватив грека за горло, я снова повалил его и, перевернув на живот, с хрустом заломил назад правую руку. От боли Властос замычал, но на такое уже не приходилось обращать внимание.

Схватив его вторую руку, я соединил запястья и, прижав извивающееся тело коленом к полу, принялся связывать их. К счастью, мне удалось быстро вытащить из пояса брючный ремень…

Все время, пока мы боролись, я не относился к Властосу как к противнику. В конце концов, этот человек один раз спас мне жизнь наверняка и сегодня, часом раньше, вроде бы спас снова. Нет, он был для меня ценным источником информации — не более.

Затянув ремень потуже, я перевернул грека на спину, а сам, отдуваясь, повалился рядом на ковер.

Грек молчал, буравя меня ненавидящим взглядом. Тут раздался стук в дверь. Тяжело дыша после возни на полу, я открыл. Это пришла Зоя с бутылкой воды.

— Только спокойно, — произнес я, когда увидел, как округлились от ужаса глаза девушки. — Все будет хорошо, я обещаю.

— Что это значит? — спросила она. — Что тут произошло? Что ты задумал?

Я попытался успокоить ее, усадить в кресло.

— Зачем ты связал Властоса? — продолжала спрашивать возмущенная Зоя. — Когда ты послал меня за водой, я так и подозревала, что ты что-то задумал.

— Успокойся, — сказал я. — Пожалуйста, выслушай. Я сделал это потому, что у нас нет другого выхода. Это единственный способ установить истину.

— Да что ты говоришь! — закричала Зоя. — Ты что, совсем обезумел? Властос — наш друг! Он был другом Димиса, а потом только благодаря ему мы сумели вовремя спасти тебя. Если бы не Властос, ты уже двое суток как был бы мертв. Тебе бы отрубили голову лабирисом. Ты забыл об этом?

Она кричала на меня, глаза ее гневно сверкали. Без сомнения, Зоя ненавидела меня в ту минуту. В лучшем случае — считала сумасшедшим…

Не случайно я еще при первых встречах мысленно сравнил ее с Пентезилеей. Подобно героине Кляйста, Зоя в ярости была еще прекраснее, чем обычно.

Но спорить я не собирался, как не собирался и обижаться на Зоины слова. Надо было действовать убеждением.

— Я ничего не забыл. Давай обсудим создавшееся положение, — сказал я, пытаясь все-таки усадить девушку в кресло, дотрагиваясь до нее.

— А он будет в это время лежать тут, на полу? — возмущенно возразила Зоя, указывая на молча наблюдавшего за нами Властоса.

— Ничего плохого с ним не случится, — заверил я, прижимая руки к груди в знак миролюбия. — Да, я отправил тебя за водой для того, чтобы ты не помешала мне его связать. Но ничего плохого я ему делать не собираюсь. Нам от него нужна только информация.

— Информация? — уже более миролюбиво переспросила Зоя. Она наконец-то уселась в кресло, но избегала смотреть на лежавшего Властоса. Ей было неловко, что он находится в таком положении.

— Посмотри на вещи со стороны, — предложил я. — Мы знаем о Властосе, что он был другом Димиса. Знаем, что он спас мне жизнь прошлой ночью и, может быть, спас нас обоих этой ночью. Но ведь больше мы ничего не знаем!

— А разве этого мало? — осуждающе сказала Зоя, но в голосе ее уже не было прежнего гнева и прежней уверенности — она начала меня понимать.

— Мало, — возразил я. — Если мы хотим только остаться в живых, этого достаточно. Но если наша цель — распутать убийство Димиса, то Властос должен объяснить, кто он такой, что за отношения связывали его с Димисом и откуда он знает об опасности, которая грозила прошлой ночью мне, а нынешней нам. Пусть расскажет все, что он об этом знает.

Зоя с сомнением взглянула на меня, затем на Властоса и покачала головой:

— А он захочет рассказать?

— Знаешь, — невольно усмехнулся я, — если бы мне приходилось довольствоваться только тем, что люди сами хотят мне рассказать, то я как сыщик давно бы погорел. Конечно, он не хочет ничего рассказывать, мы в этом уже убедились. Он очень не хочет.

— Так что же ты собираешься делать? — осторожно спросила девушка, и голос ее дрогнул: включилось услужливое воображение…

— Ты думаешь, что я буду его пытать? — засмеялся я.

— Ты не будешь, — твердо произнесла Зоя, и ее голубые глаза сделались темно-синими, как вороненая сталь. — Я тебе не позволю.

Да, этой девушке нежданно-негаданно удалось покорить мое одинокое сердце! В ту минуту, глядя на нее в гневе, я это окончательно понял. Зоя — искренняя и загадочная, нежная и бесстрашная — нравилась мне все больше и больше. Но говорить об этом и даже показывать это было совершенно не время.

— Я похож на чудовище? На истязателя? Ты уже представила себе, как я буду пыточными клещами рвать на куски тело несчастного Властоса? Номер будет залит кровью, а на моем лице будет играть зловещая ухмылка…

— Не говори гадостей, — резко прервала меня Зоя. — Этот человек — наш друг. А даже если это и не так, я не позволю тебе его мучить.

— Никто не собирается его мучить, — вздохнул я, вставая. — Для этого есть совершенно безболезненные способы. Кстати, я, с одной стороны, очень хотел бы, чтобы ты присутствовала при всем от начала до конца. Ас другой стороны, я прошу не мешать мне и не тянуть время, потому что как раз времени у нас очень мало. Мы не знаем, кто этот человек и когда его могут хватиться. Вполне возможно, что кто-то уже видел, как мы вошли сюда…

— Что ты собираешься делать? — тревожно спросила Зоя, глядя на то, как я роюсь в чемодане, который для удобства вытащил из шкафа и разложил на полу.

Вместо ответа я обратился к Властосу по-английски.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — произнес я. — Можешь мне поверить. Просто ты не оставил мне иного выхода, и пришлось действовать решительно. Извини, что я тебя ударил. Так было надо. Иначе ты никогда не рассказал бы нам всей правды.

— Я и сейчас не расскажу, — хрипло сказал грек, отворачиваясь от меня. — Ты поступил подло. Отплатил злом за добро. Но ты ничего не добьешься, можешь убить меня.

Наконец я вытащил запрятанную среди одежды картонную коробочку и выразительно тряхнул ею перед лицом Властоса.

— Никто не собирается убивать тебя, — еще раз заверил я. — Все будет чинно-благородно. Ты все расскажешь сам. Причем, может быть, даже гораздо больше, чем знаешь.

Эту коробочку я всегда вожу с собой. Не скажу, что постоянно таскаю ее в кармане, но, если отправляюсь куда-либо, непременно кладу ее в чемодан. Это не оружие, и поэтому никаких проблем с перевозкой нет.

На коробочке написано «Актовегин». Заурядное средство для расширения сосудов, применяется внутримышечно. Внутри — десять ампул, восемь из которых и в самом деле содержат тот самый безобидный актовегин. Ни одному таможеннику в мире не придет в голову придраться к тому, что у путешественника с собой такое средство.

«Знаете, меня часто мучают головные боли, спазмы сосудов мозга. Вот лекарство, которое я колю себе сам, можете посмотреть. Что ж вы не смотрите? Вот оно, я вам показываю. Это актовегин, я научился лечить себя, очень помогает. Да вы взгляните, господин офицер, вот же оно…»

В двух оставшихся ампулах находится нечто иное. В каждой — свое, само по себе не представляющее ни опасности, ни интереса. Даже если какой-нибудь безумный таможенник захочет все досконально проверить и отправит ампулы на анализ, результат окажется ничтожным.