— Его убили, — мрачно ответил я.

— О Боже! — Девушка подпрыгнула на стуле и от волнения прижала ладони к щекам. Ее глаза округлились, и в уголках их блеснули мгновенно выступившие слезы. — Не может быть! — воскликнула она с болью в голосе. — Это невозможно! Димис…

Она была потрясена, и мне стало неловко за то, что сообщил о трагедии столь бесцеремонно. Агафья ведь только что сказала: Ираклион — маленький город, и все знают друг друга.

Похоже, для нее смерть Димиса оказалась тяжелым ударом.

Агафья заплакала, став от этого еще красивее. Слезинки, как бриллианты, катились по ее щекам…

— Но почему? За что? — повторяла она беспрестанно. — Он ведь такой безобидный! Никому не делал никакого вреда!

Она схватила меня за руку и вновь заглянула в глаза.

— Как это произошло? — спросила она. — Где это случилось?

— В Петербурге — ответил я неохотно, злясь на себя за то, что ляпнул столь необдуманно.

— Петербург, — медленно повторила за мной Агафья и на секунду задумалась, завела глаза кверху, в темное небо со сверкающими южными звездами. — Петербург — это большой портовый город в Швеции? — неуверенно сказала она. — Там известный университет, я знаю. Димис был там?

— Нет, — крякнув, поправил я. — Вы путаете с Гетеборгом. Просто похоже звучит. А Петербург — это в России.

— Ах да, вы же русский! — с досадой воскликнула девушка, покачав головой. — Ну да, точно, как я забыла: Петербург — это город в России. Я знала, просто растерялась. А за что его убили?

Мы одни сидели в ресторане до часу ночи. За первой бутылкой вина последовала вторая: оказалось, что греческие девушки не прочь выпить. Потом я заказал кофе с душистым коньяком «Метакса», настоянным на местных травах, и жизнь постепенно повернулась ко мне своей приятной стороной.

Официант в очередной раз бросил на нас умоляющий взгляд, и мы наконец встали и пошли. Идти на сломанном каблуке Агафье было трудно, и мне пришлось крепко держать ее под руку.

Оглушительно трещали ночные цикады. Огромное звездное небо с мириадами звезд висело над нами. Из порта по-прежнему слышались свистки и шум грузовых машин.

— Нам совсем недалеко, — бормотала Агафья, опираясь на мою руку, — тут близко…

От нее пахло духами — сложным ароматом с оттенком миндаля, который смешался с особенно сильным по ночам запахом цветов.

В какое-то мгновение меня пронзила мысль, что я поступаю неправильно. Совсем неправильно. Я прилетел по важному делу, причем прилетел только сегодня. Мне не следует сейчас никуда ходить. Правильнее вернуться в отель и, предварительно заперев дверь как следует, лечь спать.

В любое другое время и в любом другом случае я твердо сказал бы, что человек в моем положении совершает ошибку, когда среди ночи тащится по незнакомому городу с незнакомой молодой женщиной.

Но близость девушки, ее запах, ее горячее тело околдовывали меня.

— Здесь, — сказала Агафья, остановившись перед небольшим двухэтажным домом на тихой улочке. — Мы пришли.

Я оглянулся — вокруг никого не было. Свет в окнах соседних домов был погашен, и вдоль тротуаров с обеих сторон тянулись ряды припаркованных на ночь машин.

Агафья чуть наклонилась ко мне, и ее лицо оказалось совсем рядом с моим подбородком. Она взглянула снизу вверх, и мои глаза встретились с ее — бездонными и глубокими, как черная ночь…

— Я могу пригласить моего спасителя зайти в дом? — раздался мелодичный голос, прозвучавший для меня звоном.

Что я мог ответить? Что сказать?

После двух лет полного одиночества, терзаний и неуверенности в себе нужно было прилететь на Крит, чтобы встретить поистине неотразимую женщину.

Она взяла меня за руки, и мы слились в одно целое, исполненное невыразимой нежности. Меня как будто ударило током, а затем страсть затрясла меня, захлестнула…

Ночью я проснулся совершенно внезапно. Будто в голове что-то сверкнуло — и я открыл глаза.

В комнате было темно. Скосив глаза, я увидел спавшую рядом Агафью. Ее маленькое смуглое тело на сбившейся белой шелковой простыне. Услышал тихое ровное дыхание.

Я взглянул на часы — без четверти четыре. Еще два часа назад эта спальня на втором этаже наполнялась нашими блаженными стонами и звуками страсти. Час назад мы заснули.

Такого упоительного восторга я не испытывал никогда в жизни. Эта изящная молодая женщина с очаровательными манерами и кукольным гибким телом в постели оказалась настоящей тигрицей.

Стоило нам подняться в спальню, как она без всяких предисловий набросилась на меня.

В объятиях Агафьи я забыл о собственной заторможенности последних двух лет, о сложных отношениях с женщинами. Нет, рядом с ней я вновь стал прежним, в меня вселились былые чувства, я ощутил себя таким, каким был всегда. Трепетавшие от страсти губы, подрагивавшие крылья тонко очерченного носа, жар ее тела — все это вместе нахлынуло на меня, заставив вспомнить лучшие годы и самые яркие сексуальные впечатления. И ни одно из них, бережно хранимое в памяти, не могло сравниться с испытанным сейчас…

Простыня пропиталась нашим потом, воздух в комнате насытился возгласами несдерживаемой страсти, и мое дыхание начало сбиваться. Только тогда Агафья сменила бешеный напор на тихую ласку, и ее поцелуи обволокли меня благодарной нежностью.

Она целовала меня, и мне все время вспоминалось где-то вычитанное восточное выражение: «Дыхание ее исполнено ароматом роз…»

Я лежал неподвижно. Легкое дыхание спящей девушки отдавалось во мне радостью. Как-никак после двух лет воздержания и апатии ко мне вернулась страсть. Или, может быть, любовь? В ту минуту я был готов подумать и так.

Но откуда этот дискомфорт? Почему я проснулся сейчас, в темноте, в безмолвии, утомленный?

«Встань, оденься и иди, — сказал мне внутренний голос, прозвучавший в голове исключительно четко. — Не надо никого будить. Соберись тихо и выйди».

Обычно я прислушиваюсь к внутреннему голосу. Это вопрос успеха, а иногда выживания. Каждый, кто занимается рискованным делом, будь то сыск, или бизнес, или даже криминал, отлично знает голос, который иногда вдруг начинает звучать в тебе. Те, кто с ним не знаком, либо вообще долго не живут, либо терпят серьезный крах и их мнение о внутреннем голосе уже никого не интересует…

«Но здесь так хорошо, — ответил я. — И я ужасно утомлен. А завтра совершенно необязательно отправляться в путь с раннего утра».

«Вставай и немедленно иди, — повторил голос. — Ты должен спать в отеле. И без того ты уже достаточно сделал неправильно. В другом случае ты сам бы осудил такое поведение».

Сделав над собой усилие, я сел на кровати. Затем одним движением поднялся на ноги, чувствуя себя полностью разбитым. Больше всего в ту минуту хотелось лечь обратно, а наутро проснуться в лучах греческого солнца рядом с прекрасной девушкой, подарившей мне наслаждение, если не счастье.

Несколько секунд я постоял в тишине, глядя на спящую Агафью. Ее волосы разметались по подушке, рот был полуоткрыт, и внезапно я ощутил трепетную нежность к ней. Зачем уходить сейчас? Она расстроится, увидев, что я не остался с ней…

Снизу раздался чуть слышный шорох. Звук донесся с первого этажа, как будто там кто-то ходил.

Кто это? Мне вдруг пришло в голову, что я даже не спросил, есть ли у Агафьи муж. А почему бы и нет? Такая красивая молодая женщина наверняка имеет если не мужа, то возлюбленного. Глупо предполагать, что всю жизнь она сидела здесь и ждала меня…

Так это муж? Но тогда он сейчас поднимется — и будет жуткий скандал. Причем скандал — это мягко сказано. Уж мне ли, частному детективу, не знать, чем зачастую заканчиваются подобные ночные встречи.

Нет, этого допустить нельзя! Не хватало еще впутаться в какую-нибудь историю!

Агафья спала, и я не стал ее будить. В любом случае действовать следовало самому и самому принимать решение. Причем немедленное.

Как здорово, что я вовремя проснулся! Слава Богу, где-то в животе у меня есть механизм, который сигнализирует об опасности. Или же я просто проснулся от звука шагов, только не осознал этого?