Он улыбнулся ей греховной улыбкой.

— Я не хочу просыпаться.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Иди ко мне скорее!

Но Алекс слегка приподнял бедра Мерроу и подсунул под ее ягодицы подушку.

— Ты хочешь меня убить? А, я, наивная, полагала, что тебе хоть немного нравлюсь.

— Сейчас ты поймешь, как сильно я тебя люблю.

Уже через мгновение его губы и язык стали дразнить и ласкать ее плоть, и больше уже у нее не возникало мыслей о сопротивлении. Впрочем, как и любых других.

— Алекс! — простонала она, когда он добился от нее, чего хотел. — Тебе придется вызывать для меня «скорую помощь».

Но минут через десять, когда она вновь немного пришла в себя, он снова занялся с ней любовью.

— Видишь ли... — Он стал интенсивнее двигать бедрами, — ...я заметил... — Быстрее, — ...кажется, я... — Еще быстрее, — ...недостаточно тебя удовлетворяю... — И еще быстрее. — Поэтому я должен это постараться уладить.

— Ты не... ох... — Она почувствовала нарастающее напряжение внизу живота. — Как ты можешь думать, что... ммм... — Она впилась ногтями в его спину... — ...как ты можешь думать... что не... ох-х... удовлетворяешь меня, Алекс?

И уже через минуту Мерроу вновь ощутила себя на седьмом небе.

Несколько минут они лежали молча. Потом Алекс привстал на локте, поцеловал Мерроу, и он окинул ее с головы до ног взглядом собственника.

— Ты постоянно уходишь от меня, О'Крннелл. И я не могу как следует удовлетворить тебя.

Неужели он вознамерился довести ее до изнеможения, чтобы ей ничего не оставалось, как заснуть у него в объятиях и проснуться утром рядом? — догадалась Мерроу. Но если она останется...

Он вновь задвигался в ней, и ее дыхание участилось.

Если бы он так же крепко завладел ее сердцем, как и телом...

И когда Алекс затих, она ощутила, что кровь закипает у нее внутри и под опущенными веками, словно фейерверк, взрываются яркие вспышки.

Если она влюбится в него...

Она долго лежала очень тихо, все ее тело гудело, а она пыталась взять под контроль захлестнувшую ее волну эмоций. Она не могла допустить глубоких чувств. Ей нельзя влюбляться! И она не допустит этого. «Совершенное» не бывает вечным, верно?

— О'Коннелл, посмотри на меня.

Она сжала губы и сделала глубокий вдох, прежде чем осмелилась открыть глаза и посмотреть ему в лицо.

Алекс все еще тяжело дышал. Его белокурые пряди прилипли к вспотевшему лбу.

— Я сделал тебе больно? — с беспокойством спросил он.

— Нет. — Мерроу молилась, чтобы у нее хватило сил выкрутиться. Она приподняла голову на подушке и внимательно посмотрела на него. — Ты не сделал мне больно, Алекс, уверяю тебя. Начнем с того, что я никогда в жизни не чувствовала себя такой удовлетворенной. Серьезно. Любой мужчина, способный заставить женщину плакать от удовольствия, может гордиться собой.

Он перестал хмуриться, но с подозрением смотрел на нее.

— Так какую же отговорку я услышу сегодня вечером? Я знаю, что ты не встречаешься с клиентами, потому что работаешь со мной. Не ходишь со своими «мушкетершами» завтракать, потому что мы беседуем о продвижении проекта с Микки за чашкой кофе. Ты не можешь снова идти в прачечную, потому что на этой неделе ты уже трижды туда сходила. Так что же на этот раз вытащит тебя из моей постели? Когда же ты поймешь, что для тебя же лучше будет, если ты, отправляясь ко мне, положишь в сумку зубную щетку и запас нижнего белья, которое уж точно не займет много места, и останешься на ночь?

Зубная щетка, чистое белье, которое она потом будет хранить здесь, в одном из ящиков комода в дальнем углу комнаты. И выложит на полочке в ванной рядом с его вещами свою косметику...

Переплелось! Она все-таки допустила, что ее жизнь тесно сплелась с его жизнью, как нити сплетаются в узор.

— Мне нужно подумать о Фреде.

— Нельзя прикрываться рыбкой.

— За любого питомца надо нести ответственность. Я уже погубила Вильму.

— Может быть, просто подошло ее время. Сейчас плавает в огромной лохани на небе...

Она рассмеялась.

— Ты нехороший.

— Нет, это ты нехорошая. — Он подвинулся к ней поближе и пристально посмотрел ей в глаза. — Ты знаешь, я же ни одной ночи не спал нормально с тех пор, как у нас это началось.

Она удивленно раскрыла глаза.

— Как это?

— А вот так. — Алекс покачал головой и посмотрел на нее взглядом обиженного ребенка, отчего она снова улыбнулась. — Ты нарушаешь мой режим сна. Выматываешь меня, потом мы засыпаем в объятиях друг друга, но ты очень быстро просыпаешься и убегаешь. А я долго не сплю, думаю о том, все ли у тебя хорошо, как ты добралась до дому, и в результате утром просыпаюсь совершенно разбитым. Это нечестно.

На душе Мерроу сделалось немного светлее при мысли о том, что Алекс, оказывается, волнуется по ночам, благополучно ли она добралась до дома, хотя и понимала, что нельзя поддаваться его жалостливому рассказу.

— Бедный, бедный брошенный ребенок.

Он кивнул, когда она погладила его по голове, и придвинулся к ней.

— Что там говорится в твоих правилах о мужчинах, которые не могут заснуть после ухода женщины?

— Там говорится, что любовнице стоит один раз попробовать остаться в квартире любовника, чтобы проверить свои чувства. Но любовнику не стоит воспринимать это так, будто после этого у любовницы не будет права на личную жизнь.

Он обнял ее одной рукой за шею, второй за талию и притянул к себе поближе. Она уткнулась в его плечо.

— Пойми, я готов на это.

— Мне лучше все-таки уйти.

— Но ты пропустишь самое сладостное пробуждение в году.

Мерроу промолчала и долго лежала тихо, поглаживая Алекса и прислушиваясь к его дыханию. Оно выровнялось и стало глубже — он уснул. И у нее снова екнуло сердце.

Иногда она сомневалась, все ли у нее в порядке с головой.

Что она делает? Почему не может сопротивляться, когда Алекс убеждает ее делать то, что ему нужно? Вначале это были встречи с друзьями и прочие отношения на людях, теперь он убедил ее остаться с ним на ночь.

Как и она, Алекс не хотел серьезных отношений. Так почему он продолжает нарушать границы ее свободы?

Она повернулась к нему спиной, как будто это могло увеличить разделяющее их расстояние. Алекс что-то проворчал и привлек ее к себе поближе за талию.

Мерроу хмуро уставилась в темноту. Но вскоре звук дыхания Алекса и биение его сердца начали усыплять ее.

Засыпая, она думала о том, что ей нельзя полагаться на возникшее в ее душе чувство защищенности. Да, ей сладко и надежно в его объятиях, но они слишком недолговечны.

Глава седьмая

— А мне нравится цвет фуксии.

— Слишком яркий для темно-рыжих волос.

— Золотистый тоже привлекателен.

— Да перестань ты! В нем она похожа на статуэтку премии Оскар.

Раньше провести день с подругами, побродить по магазинам и посидеть в кафе за чашкой кофе с пирожными казалось Мерроу воистину божественным времяпрепровождением. Но в последнее время ее представления о «божественном» сильно изменились.

— Как насчет вот этого? — Лиза приложила к себе голубое платье с открытыми плечами в стиле семидесятых.

Но Мерроу молча пожала плечами. Оно было «не единственное».

Ей хотелось отыскать такое платье, которое сразу заявит о себе, что оно «единственное». Оно должно быть особенным. Потому что она раньше никогда не была на вечеринке с представителями ирландской знати, и ей нужно было найти платье, которые помогло бы ей чувствовать себя более уверенно.

Лиза повесила платье обратно и вернулась к Мерроу.

— Что случилось?

— Ничего.

— А я вижу другое. Ты что, поссорилась с Алексом?

— Нет. — Мерроу вздохнула. Обеспокоенные подруги тотчас окружили ее.

— Я не ссорилась с Алексом.

Грейси взяла ее за руку.

— Если ты скажешь нам, что он поступил как Дилан, мы пойдем к нему домой и поможем тебе разорвать в клочья его одежду.