Но было поздно. Пока Трейси стояла в нерешительности, за дверью в соседнее помещение послышались шаги, и на пороге появился Ли. Он был без рубашки. На плече висело полотенце, одним концом которого он вытирал с лица остатки пены. Увидев гостью, капитан резко остановился, и в каюте наступила тишина. Наконец он спросил голосом, лишенным всякого выражения:

— Чем обязан, доктор?

В полном замешательстве Трейси смотрела на него, отчетливо осознавая, насколько тонкая белая майка подчеркивает невероятную ширину его плеч. Должно быть, совершенно некстати подумала девушка, летом дома он проводит большую часть времени на открытом воздухе, чтобы поддерживать такой загар.

Она с трудом обрела способность говорить:

— Похоже, я не вовремя. Что ж, приду в другой раз.

— Ничего страшного, — отозвался он. — Я не буду возражать, если и вы не против, доктор. — Последнее слово он слегка выделил.

— Я… Это не так уж важно. — В эту минуту Трейси отчаянно жалела, что не пошла прямо к себе. Она совсем рехнулась, если, пусть даже на минуту, поверила, будто этот человек сделает хоть один шаг для того, чтобы их взаимоотношения стали чуточку дружелюбнее.

Он поднял брови:

— Видимо, все-таки важно, раз уж вы пришли сюда. Если у вас есть что сказать, говорите. Умалчиванием проблемы разрешить нельзя.

Трейси настороженно смотрела на него, пораженная его проницательностью.

— Не думаю, что из этого выйдет что-нибудь путное, — сказала она наконец. — Забудьте о том, что я приходила.

— Стойте. — Резкая команда заставила ее замереть на месте. Девушка медленно повернулась, чтобы взглянуть на него, и увидела взмах бронзовой руки в сторону стула: — Усаживайтесь, пока я надеваю рубашку.

Трейси вяло подчинилась. Он снова исчез за дверью и через минуту-другую появился, застегивая манжеты белоснежной рубашки. Не глядя на гостью, он подошел к низкому шкафчику и открыл дверцу, за которой обнаружились аккуратно поставленные в ряд бутылки, закрепленные специальным образом, чтобы не разбиться в любой шторм.

— Хотите чего-нибудь выпить? — предложил он. — У меня тут неплохой выбор — хотя вы, скорее всего, любительница шерри.

Как ни странно, но ирония вернула ей присутствие духа. Она села прямо, в синих глазах появилась решительность.

— Вы более или менее правы, но сейчас я ничего не хочу.

— Что ж, я тоже, — отозвался он, закрыл дверцу шкафчика и, прислонившись к нему, принялся смотреть на Трейси с выражением, которое она не смогла определить словами.

— Итак? — спросил он после недолгого молчания. — Что не так уж важно?

Трейси храбро встретила его взгляд.

— Я знаю, насколько вам неприятно то, что я оказалась на борту корабля.

— Да? — мягко спросил он.

— Да, знаю, — подтвердила девушка и торопливо продолжала: — Я хочу сказать, что до какой-то степени могу понять, что вы должны чувствовать из-за присутствия на судне женщины… но раз уж так случилось, не могли бы мы… не будет ли лучше, если мы… сложим оружие?

По его лицу невозможно было понять, о чем он думает.

— Вы думаете, нам есть что сложить? — хладнокровно спросил он.

— А разве нет?

— Вопрос задал я, вам полагается отвечать. — Он поднес руку к карману и вытащил портсигар, потом достал оттуда сигарету, нажатием большого пальца высек огонь из встроенной зажигалки и, глубоко затянувшись, бросил портсигар назад, на шкафчик. — Ваши слова предполагают существование взаимной враждебности, — продолжал он. — Доктор, вы хотите сказать, что относитесь ко мне с неприязнью?

Он продолжал говорить с ней насмешливым преувеличенно почтительным тоном. Ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы сдержать поднимающееся раздражение.

— Я не это имела в виду.

— А, значит, я вам нравлюсь? — Насмешливый тон становился все более явным. — Вот это славно!

Трейси отказалась от неравной борьбы без сожалений. Интуиция ее не подвела. Он даже не собирался идти ей навстречу.

— Нравитесь? — взорвалась она, подскакивая со стула. — Нравиться может человек, в котором есть хоть одна приятная черта — а жалость к себе не входит в их число!

Худощавое лицо напротив нее внезапно окаменело. Он оторвался от шкафчика.

— И что это должно означать?

Все еще вне себя от злости, Трейси пожала плечами:

— Думайте что хотите. — Резко встав, девушка обнаружила, что как-то неустойчиво держится на ногах. — Я, пожалуй, пойду.

— Ну нет, никуда вы не пойдете, — сделав два больших шага, он загородил Трейси дорогу. — Вы тут кое-что сказали, теперь будьте добры пояснить свои слова.

На мгновение у Трейси мелькнула мысль: что, если оттолкнуть его и проскочить мимо? Может, он отступит перед ее решимостью и даст уйти? Но, взглянув на стиснутые челюсти, девушка поняла, что это пустая затея. Если ему понадобится удержать ее, применив физическую силу, он сделает это без малейших колебаний. Продолжая стоять с опущенными вдоль тела руками, она сжала кулаки. Ну что ж, раз он настаивает…

— Ладно, — решительно бросила ему Трейси, — если хотите знать правду, то я думаю, что Черил счастливо отделалась, когда сбежала от вас!

Что-то страшное произошло с глазами, впившимися в ее собственные.

— О Черил знают только четыре человека, — проговорил он. — Это вам Джанет сказала?

Что она наделала? — с отчаянием подумала Трейси, горько сожалея о том, что поддалась минутному порыву и затеяла этот разговор. Джанет доверилась ей, а она ее выдала, быть может разрушив давнюю дружбу.

— Простите, — тихо сказала она. — Я не должна была так говорить.

— Пусть это вас не тревожит, — жестко бросил он в ответ. — Неспособность держать язык за зубами, похоже, типичный недостаток, свойственный вашему полу. Что еще вам рассказала Джанет?

— Она рассказала только в общих чертах. — Трейси попыталась хоть как-то сгладить то, что натворила. — Но она не собиралась… Она не хотела… Она просто пыталась защитить вас, — упавшим тоном закончила она.

— От кого? От вас? — Ли окинул ее взглядом. — Что, доктор, уязвленное самолюбие взыграло, оттого что я единственный из всей команды, на кого не подействовали ваши выдающиеся прелести? — Он чуть улыбнулся. — Если вас тревожит только это, позвольте вас незамедлительно успокоить. Как женщину я считаю вас такой же привлекательной и желанной, как и любой мужчина. А если вам нужно конкретное подтверждение…

Трейси очутилась в плену крепких, как сталь, рук. Его губы впились в рот девушки с такой силой, что ее голова до упора откинулась назад. Трейси показалось, что шея у нее не выдержит и переломится…

Он отпустил ее так же внезапно, как и обнял, шагнул назад и смотрел глазами, по-прежнему сверкающими от гнева.

— Удовлетворена?

Побледневшая и потрясенная, она все-таки нашла в себе силы заговорить:

— Вы…

Стук в наружную дверь заставил ее замолчать. Мгновение Ли оставался на месте, глядя на нее, затем повернулся и подошел к письменному столу.

— Входи, Майк, — позвал он.

— Поднимается ветер, — объявил старпом, появляясь на пороге. — Если метеорологи не ошибаются, к концу ночной вахты нас ждет лобовая атака девятибалльного ветра. — Взгляд его упал на Трейси, и он заговорил по-другому: — А, доктор, я и не знал, что вы здесь. — Бросив молниеносный взгляд на Ли, он добавил: — Если у вас деловой разговор, я могу зайти позже.

Трейси заставила себя сдвинуться с места:

— Я уже ухожу. — Она с трудом вежливо проговорила: — Доброй ночи, капитан. Доброй ночи, старпом. — И вышла из каюты в ночную прохладу.

Через две минуты она вошла к себе, закрыла дверь, прислонилась к ней и закрыла глаза, все больше ощущая унижение по мере того, как прокручивала в уме то, что произошло всего несколько минут назад.

— Я его ненавижу, — прошептала Трейси, но даже произнеся эти слова, она знала, что это не совсем так. Чувства, которые вызывал в ней Ли Гаррат, были гораздо, гораздо сложнее.

Глава 6

Метеорологи не ошиблись. К половине второго поднялся сильный ветер. Его вой, сопровождаемый беспрестанным грохотом и треском по всему судну, попросту не давал спать. Трейси встала с койки, отыскала «противоштормовую» доску, закрепила ее с наружного края постели, как показал ей Питер, и снова забралась под одеяло, зная, что теперь слетит на пол только при очень сильной качке.