– Мистер Венедикт, я провожу вас.

– Зовите меня Роберт. Я так благодарен вам, Мари, в этом доме вы единственное доброе существо. ~ Он что-то еще забормотал, но так неразборчиво, что Мари решила не прислушиваться к его жалобным сетованиям.

Подводя его к дверям гостиной, Мари уже решила, что инцидент исчерпан, но в этот момент Роберт споткнулся о ковер. Всей массой он обрушился на нее, и Мари от неожиданности вскрикнула. В момент, когда Мари оказалась практически пришпиленной Робертом к стене, двери распахнулись, и они оказались пред светлыми очами Мэтта.

– Что здесь происходит?

Грозный голос Донована показался ей громом небесным, в то время как она пыталась освободиться от цепляющегося за нее Роберта. Наконец эта сверхзадача была выполнена, и Мари смогла выговорить:

– Мистер Венедикт… он заплутался в доме, и я проводила его до гостиной.

Лицо Мэтта стало таким мрачным, что Мари захотелось оказаться от этого места как можно дальше.

– Что все это значит, Мари? – произнес он так тихо, но вместе с тем так грозно, что по ее спине поползли мурашки.

– Я же вам сказала…

– Ты держишь меня за идиота? Как долго ты обнимаешься с ним в полутемном коридоре?

– Что?!

– Отвечай… – Его голос как-то странно сорвался, но Мари едва ли заметила это.

Столь вопиющее обвинение сначала заставило ее замереть, а потом она почувствовала, что в ней поднимается ярость. Она поглядела в злое лицо Мэтта и твердо заявила:

– Роберт не очень трезв, и я просто проводила его до гостиной. Он споткнулся о край ковра и чуть не упал…

Как раз этот напряженный момент выбрала Анджела, чтобы появиться на импровизированной сцене. До ее слуха, очевидно, долетели последние слова Мари о состоянии ее братца. Своими холодными глазами она обшарила растрепанные волосы и одежду Мари.

– Что за высказывания ты себе позволяешь?

Уже две пары злобных глаз уставились на нее. И тут всеми забытый Роберт соизволил подать голос:

– Мари совершенно права, я слегка пьян. Ик… Она была столь любезна, что проводила меня сюда, иначе я застрял бы в каком-то чулане…

Мари повернулась и двинулась в свою комнату, решив, что объяснений достаточно. Ее лицо пылало от негодования, а перед глазами все еще стояло сердитое лицо Мэтта.

Она приняла душ, забралась с ногами в кресло и решила для успокоения нервов почитать. Она уставилась в книгу, но не смогла прочитать ни строчки, заново переживая случившееся и чувствуя тупую боль где-то внутри. Мэтт сразу же подумал про нее самое плохое, даже не разобравшись в случившемся…

Когда в дверь постучали, Мари даже не удивилась. Она мельком бросила взгляд на часы: половина двенадцатого. И хотя для разговоров время было явно неподходящее, она решила открыть. Тем более что из-под двери ее комнаты пробивался свет и Мэтт знал, что она не спит. Плотнее запахнув халат, Мари подошла к двери и приоткрыла ее. На пороге стоял Мэтт.

– В чем еще вы пришли меня обвинить?

– Я пришел извиниться за свои слова.

Она немного помолчала.

– Что ж, ваши извинения приняты. Спокойной ночи. – Она попыталась закрыть дверь, но он подставил ногу. – Что-то еще? – как можно терпеливей спросила она.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался он.

– Да, со мной все хорошо. Но я очень хочу спать.

– Можно войти, мне нужно кое-что обсудить с тобой, – сказал он, словно не слыша ее слов, – или ты предпочитаешь разговаривать в коридоре?

– Не думаю, что это хорошая идея…

– Всего несколько минут.

Неохотно пропустив его в комнату, она засунула руки в карманы и отошла к окну. К ее изумлению, он целеустремленно двинулся к секретеру, стоявшему у стены, о предназначении которого Мари еще не успела узнать, где из бара достал бутылку вина и два бокала.

– Похоже, запасы алкоголя в этом доме неистощимы… – пробормотала Мари, наблюдая за его действиями, и уже громче добавила: – Вы пришли, чтобы выпить вина?

– Выпить вина и поболтать…

Она бросила выразительный взгляд на часы.

– Не поздновато ли, мистер Донован?

– Я обидел тебя, Мари, и мне очень стыдно признаться в том, что я сделал такие выводы. Но, когда я открыл дверь, сцена выглядела очень правдоподобно. Я решил, что вы…

– Что – мы?..

– Неважно, я еще раз прошу прощения. – Он подал ей бокал.

– Нет, спасибо, я не хочу…

– Это очень хорошее вино. – Он втиснул бокал в ее ладонь, и Мари не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Сжимая в руке бокал, она стояла совершенно неподвижно, испытующе глядя на Мэтта.

– О чем вы хотели поговорить?

– О многих вещах. Например, о моем племяннике.

– О Нике?.. – Его слова поразили ее.

– Что тебя удивляет?

– Надеюсь, вы не хотите снова отправить его в ту закрытую школу? – испугалась вдруг она.

– Вовсе нет.

Она облегченно вздохнула и глотнула вина, чтобы смочить пересохшее от внезапного волнения горло.

– Тогда о чем будет наш разговор? Я что-то делаю не так? Мы больше не появляемся в вашей гостиной, и ни одна вещь с того последнего раза не пострадала…

Он жестом остановил ее.

– Нет, все в порядке. Я доволен, что ты так хорошо выполняешь свои обязанности. Я был в его школе, и учительница сказала, что он очень одаренный и общительный ребенок. У него большие способности к рисованию, и это тоже твоя заслуга. Еще он очень любит животных, особенно лошадей, и много знает про них.

– Но как?..

– В его комнате много рисунков и фотографий. Он мне показывал свои наклейки, где из всех животных лошадиное большинство. И еще я думаю, что он мечтает о большой собаке, вроде бобтейла или сенбернара, но не решается об этом сказать…

По мере того как он говорил, изумление Мари росло. Мэтт все замечал. Он даже был в школе, узнавал об успехах Ника. Он знал даже то, что она считала их с Ником маленькой тайной… Чтобы немного прийти в себя, она отпила еще вина и обнаружила, что ее бокал опустел. Мэтт это тоже заметил, и не успела Мари запротестовать, как ее бокал снова был полон.

– Удивительно, что вы это говорите, – пробормотала она. – Я и не думала, что ваш интерес простирается так далеко… То есть после того, как вы мне тогда сказали… Несмотря на то, что с тех пор ваше отношение к Нику изменилось… – Она беспомощно замолчала.

– У меня было время, чтобы понять неверность моих прежних слов и действий, – неожиданно мягко сказал он, – и я смог осознать свои ошибки.

– Вот как? Но захотите ли вы их полностью исправить? – вырвалось у нее, прежде чем она подумала. Можно ли так много требовать от него? Вино развязало ей язык. Мари пила очень редко, и это были очень слабые коктейли. А теперь она чувствовала, что в голове начинает шуметь. Да вдобавок после слов Мэтта ее мир перевернулся с ног на голову. – Простите…

– Ты не должна извиняться, Мари, тем более что ты совершенно права. Я пытаюсь сделать это…

– Не знаю, что изначально заставило вас так относиться к Нику. И не знаю, что заставило вас изменить это отношение… – Она опустилась в кресло, потому что ноги у нее подкашивались. От вина по всему телу разлилось блаженное тепло, но это сочетание с непривычной близостью Мэтта оказывало разрушительное действие на ее так старательно выстраиваемые барьеры. – Может, вам было нужно время… – В голове поплыло, и Мари прижала прохладный край бокала к горящей щеке. – Это очень вкусное вино, – неожиданно заявила она Мэтту, – но мне кажется, что я немного перебрала… – Она неожиданно почувствовала такую легкость, словно была готова взлететь.

Как в тумане она наблюдала за Мэттом, который, прислонившись к стене, лениво оглядывал комнату, словно видел впервые. Его взгляд остановился на туалетном столике, потом скользнул на кровать, и Мари неожиданно ощутила прилив какого-то неистового жара и смятения. Усилием воли она вернула себя на землю. До нее вдруг дошла двусмысленность его столь длительного пребывания в ее комнате в такой поздний час. Если бы не этот разговор и вино, она давно бы выпроводила его восвояси. Вот этим она сейчас и займется. Она сделала для храбрости еще несколько глотков и решительно поднялась.