— Так ты не знала, что мистер Палмер пишет твой портрет? — поинтересовался Холден.

— Нет, что ты! Разумеется, мне было известно, что Эдвин рисовал меня, но портрет стал для меня совершеннейшим — и очень приятным — сюрпризом.

В голосе Грейс звенел восторг, и Джазлин от души за нее порадовалась. Портрет и для нее явился неожиданностью; он показывал глубину чувств отца — ведь до сих пор Эдвин не писал женских портретов иначе как за плату, исключая портреты дочери и покойной первой жены.

Разговор о портрете помог скоротать путь до «Лип». Джазлин не рассчитывала встретиться с владельцем заведения. Был вечер пятницы, а она знала, что по пятницам Рекс Олфорд предпочитает развлекаться, оставляя ресторан на попечение вымуштрованных служащих.

Однако, едва все вошли внутрь, хозяин «Лип» собственной персоной двинулся им навстречу. Точнее, ей навстречу.

— Джазлин Палмер! — воскликнул он. — Какая встреча! Я и не знал, что ты сегодня заказала у нас столик!

— А я никому об этом и не рассказывала, — ответила она.

Рекс звучно чмокнул ее в щеку.

— По-прежнему свободна как ветер? — поинтересовался он, с добродушной усмешкой вглядываясь ей в лицо. — Не нашелся еще тот, кому удалось бы тебя поймать?

— Не-а, я очень быстро бегаю! — рассмеялась Джазлин.

— Ты хоть понимаешь, что мое сердце разбито?!

— Как разбил, так и склеишь! — ответила она… и в этот миг чья-то сильная рука легла ей на плечо.

Обернувшись, Джазлин обнаружила рядом Холдена. Чуть нахмурившись, он выразительно повел головой в сторону Эдвина и Грейс, уже стоявших у входа в отдельный кабинет, и слегка подтолкнул ее вперед.

Джазлин, удивленная, смущенная и раздосадованная, молча двинулась прочь от Рекса. По счастью, Эдвин как раз показывал Грейс свои картины на стенах, так что этот маленький инцидент прошел незамеченным.

Наконец все уселись за стол. Официант принес аперитивы, и Джазлин погрузилась в изучение меню — главным образом для того, чтобы не встречаться глазами с Холденом.

— Да, кстати, — вспомнил вдруг Эдвин Палмер, обращаясь к дочери. — Забыл сказать: тебе звонил какой-то молодой человек!

У Джазлин упало сердце: она догадывалась, кто это.

— Какой-то Тони, не помню его фамилии, — подтвердил ее опасения отец.

Все трое воззрились на нее: Грейс, знающая о Тони Джонстоне все, отец, не знающий ничего, и Холден Хэтуэй, слышавший, как она просила Тони больше не звонить.

— Он хотел позвонить попозже, но я сказал, что вечером мы ужинаем в «Липах» и что ты сама ему перезвонишь.

— Спасибо, папа, — тихо ответила Джазлин.

После ужина Эдвин и Грейс задержались, разглядывая картины, а Холден и Джазлин вышли на улицу. Вдруг из вечернего сумрака вынырнула фигура Тони Джонстона.

— Ты мне не позвонила! — воскликнул он, как видно оскорбленный до глубины души. — Твой отец обещал, что ты перезвонишь, а ты…

— Тони, я… — едва успела произнести Джазлин, как Холден сказал:

— Представьте мне своего друга, Джазлин.

— Джазлин — моя девушка! — агрессивно заявил Тони, прежде чем она успела собраться с мыслями.

— Только не сегодня, — коротко ответил Холден. — Сегодня мисс Палмер со мной.

— Но я ее ждал… — стал было возражать Тони.

Однако Холден, как видно, не собирался вступать в дискуссию. Не дожидаясь ответа, он вклинился между Тони и Джазлин, подхватил девушку под локоть и буквально поволок к стоянке машин.

Тони, очевидно, правильно понял намек и исчез.

— Прошу извинить, если, оберегая вас, я несколько увлекся. Мне показалось, что вы… — сказал Холден, когда они подошли к его машине.

— Оберегая?! — переспросила Джазлин. Одно это слово все поставило на свои места: словно ослепительная вспышка мелькнула перед глазами, и Джазлин вдруг нашла разгадку тайны, подспудно мучившей ее все эти девять дней. — А тетушку свою вы тоже оберегаете?

— Тетушку? — повторил он, словно не понимая, о чем речь, как будто удивившись неожиданному повороту беседы. Но Джазлин ни на миг не сомневалась: он все прекрасно понимает.

— В ту среду вы приезжали вовсе не затем, чтобы договориться о праздновании дня рождения! Нет, это был только повод! Вы приехали посмотреть на отца! Понаблюдать за ним, проследить, проверить, подходит ли этот человек вашей тете!

Джазлин остановилась, чтобы набрать воздуха в грудь, не сводя с Холдена гневных глаз. Она была глубоко оскорблена за отца и за себя.

Холден молча смотрел на нее. Он стоял под фонарем — весь как на ладони. Не смутился, не покраснел, не отвел взгляда.

— И что из этого? — спросил он.

— Какой же вы грязный тип! — взорвалась Джазлин. — И после этого вы осмелились как ни в чем не бывало пригласить отца на ужин? Осмелились пригласить меня? — Последние слова вырвались у нее сами собой.

— Да, осмелился! — рявкнул он в ответ. — Потому что благополучие Грейс для меня очень важно! Достаточно она настрадалась в жизни…

Джазлин испепелила его взглядом — на что Холден не обратил ни малейшего внимания — и гордо отвернулась. Ну и наглец!

Она многое могла бы ему ответить… но подошли Эдвин и Грейс.

Холден распахнул переднюю дверь со стороны пассажира. Но Джазлин, надменно вздернув голову, сама открыла другую дверь и скользнула на заднее сиденье.

Глава вторая

Прошла почти неделя, пока Джазлин наконец успокоилась и осознала, что винить Холдена не в чем. Грейс — мягкая, добрая, доверчивая женщина; тридцать лет она была замужем за бессовестным типом, прежде чем наконец решилась с ним развестись, — из этого можно сделать вывод, как легко ее обидеть, как она нуждается в защите. Теперь Джазлин согласилась с Холденом. Будь Грейс ее тетушкой, неужели она не захотела бы взглянуть на ее нового возлюбленного?

Джазлин знала, что родные Грейс — состоятельные люди. Эдвин Палмер тоже не беден, но не принадлежит к ее кругу. И хотя всякий, кто хоть раз видел Эдвина и Грейс вместе, мог убедиться, что они счастливы друг с другом, не стоит забывать, что Эдвин был женат трижды, а сколько у него было «подруг», и сосчитать нельзя. Джазлин знала, что, страстно любя женщин, отец никогда их не обижал и не обманывал; но откуда же об этом мог знать Холден?

Тони продолжал названивать ей каждый вечер, несмотря на ее решительный отказ встречаться с ним.

В пятницу утром уехала Грейс. В тот день Джазлин вернулась с работы немного позже обычного, и родной дом встретил девушку пронзительной трелью телефона. Джазлин прошла на кухню, покормила Рембрандта, надеясь, что назойливый Тони успокоится. Но телефон все звонил, и, чтобы не отвлекать отца от работы, ей пришлось взять трубку.

— Слушаю! — рявкнула она.

— Может быть, мне перезвонить попозже? — вежливо поинтересовался голос, слишком хорошо ей знакомый, но принадлежащий отнюдь не Тони.

— Простите, я приняла вас за другого, — извинилась она. — Вашей тетушки нет, сегодня утром она уехала домой. Вы… это ведь Холден?

— Вы меня простили? — спросил он, и Джазлин ощутила, как его обаяние словно благодатным туманом обволакивает ее рассудок.

Джазлин сглотнула. Что он с ней делает?

— Это я должна просить прощения, — искренне ответила она. — Если бы Грейс была моей тетей и существовала хоть малейшая вероятность, что она попадет в ловушку, я не поленилась бы как можно больше разузнать о человеке, с которым она вступила в серьезные отношения.

На другом конце провода наступило короткое молчание.

— Завтра вечером мне предстоит ужин с танцами, а идти не с кем, — сказал наконец Холден.

Так он хочет пригласить ее на ужин! Холден ждал ответа, но Джазлин не могла вымолвить ни слова, она окаменела от изумления.

— Я подумал о вас, — продолжал он, не дождавшись ответа, — так как знаю, что вас опасаться не приходится.

Не приходится опасаться? Что это он имеет в виду?

— Я ведь верно понял, что вы не заинтересованы в серьезных и продолжительных отношениях? — уточнил он.