- Затыкать себя будешь!

    - Когда это я разрешил тебе обращаться ко мне таким тоном?

    - Вчера, когда я послала тебя!

    - А вот теперь ты доигралась! - взревел Гийон и подорвался со своего места.

    - Не нужно, Гийон, - попытался успокоить друга Маркус, но того уже понесло.

    Схватив Кайлин за рукав ее нового плаща своей здоровой рукой, он выдернул ее из-за стола и повел за собой.

    - Куда ты меня тащишь?

    - В туалет, охладить твой пыл.

    - Что? - завопила она и стала вырываться из его рук.

    Но силы были явно не равны. Гийон возвышался над ней, словно Гулливер над лилипутом, и любое ее движение было ловко пресечено цепкими мужскими руками.

    Она опомнилась только тогда, когда увидела свое отражение в зеркале мужского туалета. Гийон одной рукой схватил ее за хвост, а другой включил воду в умывальнике. Одно движение - и перед ее глазами оказалось сливное отверстие белой раковины, размытое потоками воды, стекающими с ее головы. Еще одно движение - и она уже смотрела на его отражение в зеркале рядом со своим. Волосы натянулись до предела, и ее голова отклонилась назад в попытке уменьшить боль, которую он ей причинял.

    - Еще раз позволишь себе оскорбить меня в присутствии коллег, - очень тихо, но вполне четко прошипел он ей на ухо, - и в следующий раз это будет вода не из крана, а из унитаза.

    Сквозь одолевшую ее боль она потянула голову вперед, пытаясь освободиться от него. Гийон не понял ее порыва, и дабы не снять с нее скальп, отпустил свою руку. В одно мгновение на него обрушился шквал ударов, наносимых маленькими кулачками в лицо и грудь.

    - Ублюдок! Ненавижу! Ненавижу тебя!

    Он бы мог выбить из нее дух, одним движением заставить корчиться в муках на полу, но шок от того, что она способна на подобную ярость, и нежелание поднимать на нее руку, заставили его стоять, как вкопанного.

    - Успокойся! - закричал он, но она, казалось, разозлилась еще больше.

    - Да успокойся же ты!!! - взревел он и перехватил обе ее руки.

    Боль от силы его хвата не привела ее в чувства, и она бросилась колотить его ногами.

    Ловко скрестив ее руки перед собой, он слегка оттолкнул извивающуюся Калин от себя.

    - Ненавижу!!! - прокричала она и с сомкнутыми кулаками полетела на него снова. Гийон инстинктивно увернулся от ее удара, и Кайлин по инерции налетела прямо на зеркало, висящее возле них на стене. Удар лбом о зеркальную поверхность отозвался треском бьющегося стекла, и россыпь осколков посыпалась вниз, задев руки ничего не соображающей девушки.

    - Кайлин!!! - взревел Гийон и кинулся к ней.

    Две хрупкие бледные ручки были исполосованы мелкими порезами, из которых темно-красными струйками сочилась кровь, проливаясь на ее одежду и белый мраморный пол. Гийон хотел зажать раны, чтобы остановить кровотечение, но она завопила, словно жертва дикого хищника, и попыталась отползти от него.

    - Кайлин, я не хотел!

    - Нет, - словно в неком безумии заголосила она. - Не подходи ко мне! Нет!!!

    - Я не хотел!!! - крикнул он, пытаясь приблизиться к ней, но она словно раненный зверек отползала от него все дальше.

    В этот момент в помещение туалета влетели Маркус, Сианна и Рихтор.

    - Что ты сделал?! - завопил Маркус, кидаясь к Кайлин.

    - Это не я!

    - Нет, отойди! Не приближайся! - продолжала в истерике кричать Кайлин, уворачиваясь теперь уже от рук Маркуса.

    На мгновение все замерли на своих местах.

    - Что происходит, Кайлин? - как можно более спокойным голосом спросил Гийон.

    Кайлин едва ли смогла подняться на ноги. Упершись в белоснежную раковину, она включила воду и начала мыть израненные руки. Сквозь слезы боли и унижения, страха и беспомощности, едва ли понимая, что на самом деле произошло, она шептала, словно заговор:

    - Не приближайтесь. Пожалуйста. Не надо.

    - Кайлин, ты боишься нас?

    - Я инфицирована! - вдруг прокричала она в ответ, словно мать непослушному ребенку. - Я инфицирована Вереллеем!

    - Болезнь Вереллея? - переспросил Гийон.

    - Да, - простонала она.

    Все продолжали стоять, широко открытыми глазами всматриваясь в женщину, которая смывала со своих ладоней источник возможного инфицирования неизлечимой болезнью. В ее понимании неизлечимой. В ее мире смертельной. В ее представлении опасной для них всех.

    - Кайлин, - позвал ее Гийон.

    Она не ответила, продолжая смотреть на свои руки под струей проточной воды.

    - Я только посмотрю, что с твоими руками, хорошо? - произнес он и начал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.

    Кайлин, казалось, совершенно погрузилась в себя. Она поняла, что все это время, словно канатоходец, шаг за шагом она пробиралась куда-то вперед, совершенно не представляя зачем это делает и куда идет. В какой же момент она упала? Когда именно, балансируя на грани между прошлым и будущим, она все же сорвалась и оказалась здесь?

    Это он толкнул ее. Это он изо дня в день подталкивал ее, и вот к чему это привело. Он ненавидит ее. Он уничтожит ее, раздавит. И она позволит ему это. Ведь он сильнее, ведь в мыслях своих она уже зависима от него. Насколько же нужно быть ничтожной, чтобы тянуться к человеку, который тебя так сильно презирает? Соленые капли оросили ее глаза и упали вниз.

    Гийон очень тихо подошел к ней сзади. Его состояние трудно было сейчас описать. Будто пелена спала с его глаз, и теперь он отчетливо представил себе картину, в которой Кайлин была заперта в рамках собственной болезни, не имея право на жизнь и свободу. Она не совершала самоубийства в прошлом, она умерла потому, что в ее времени лекарства от болезни Вереллея еще не создали.

    И сейчас ее немые слезы не вызывали в нем ни презрения, ни жалости, как всегда это было раньше, только чистую, реальную физическую боль, с которой он не был в состоянии справиться. Что он должен сделать, чтобы прекратить эту пытку? Что должен был сделать для нее, чтобы она забрала эту боль из его груди? Он хотел прикоснуться к ней. О Боже, он хотел обнять ее и прижать к себе! Это желание превратилось в потребность, лекарство, которое могло бы спасти его от собственной физической боли.

    Он обнял ее, потянулся и сомкнул свои ладони на ее раненных руках. Она не вздрогнула и не отстранилась от него. Словно ее тело само позволило ему приблизиться к ней настолько близко.

    Красная жидкость, смешиваясь с водой, окрасила его смуглую и стальную руки в бледно-розовый цвет. Кайлин посмотрела на их сплетенные ладони и каждой клеточкой своего тела ощутила близость этого мужчины рядом с собой.

    - Все хорошо, - прошептал на ухо нежный мужской голос.

    Кому он принадлежал? Что за человек стоял за ее спиной и сжимал ее руки в своих? Что за мужчина говорил с ней так тихо, что по телу пробежала дрожь? Тот ли, что причинил ей боль несколько минут назад? Или другой, которого она еще не знала?

    - Все хорошо, - повторил он, крепче сжимая ее ладони в своих руках.

    - Что же я наделала?

    - Ничего плохого, Кайлин. Ты просто порезалась, - ответил он.

    Маленькое хрупкое тело обмякло, ища поддержки в нем, и он стал для нее этой опорой. Облегчение вырвалось из него вместе с выдохом, и он сильнее прижался к ней.

    Просыпаться всегда тяжело. Глаза не хотят открываться, а тело просит дать ему еще немного времени, расслаблено покоясь в тишине. Но вот настает черта, когда уже не можешь больше спать и понимаешь, что новый день, не смотря ни на что, все же настал. Это была другая жизнь. Новая дорога, которая уводила их обоих все дальше от указателя "конец".

    - Прости меня, - прошептал он. - Прости меня.

    Простые слова, но именно их ей так было необходимо от него услышать.

    - И ты меня прости, - ответила она.

    - Дай, я посмотрю, - перебила их тихий диалог Сианна, подошедшая с пачкой чистых бумажных полотенец.