Немного дней прошло, а обезьяны уже забыли историю со стариком. Приняли богача за мертвеца и решили тащить его к царю ― пусть полакомится!

Подхватили они богача и понесли. Долго несли, много гор миновали, карабкались по откосам, скатывались в ущелья, переходили ручьи и реки, перепрыгивали с дерева на дерево. У богача затекли руки и ноги, заболела голова, от толчков и ударов вое тело ныло. Невтерпеж стало богачу. А тут еще, на беду, вздумалось ему приоткрыть один глаз и взглянуть, куда его тащат обезьяны. Поглядел он и перепугался: лезут обезьяны по отвесному склону, а внизу ― ущелье, глубокое, каменистое.

«Не удержат меня эти глупые твари, свалюсь вниз ― поминай как звали!» ― подумал богач, да вдруг как закричит:

— Эй вы, осторожней несите! А то упаду и лишусь сокровищ!

Услыхали обезьяны, что мертвец заговорил, испугались, выпустили свою ношу и кинулись прочь. А богач и полетел вниз с высоты в сто человеческих ростов прямо на камни в глубокое ущелье, там и разбился.

Вот до чего алчность довела!

Тут и конец сказке про путешествие к царю обезьян, про бедняка и богача да про пятьсот обезьян. Как расскажут ее отцы и матери своим детям, дедушки и бабушки своим внукам, так уж обязательно прибавят:

«Чужой удаче не завидуй, не тянись к легкой наживе! Жадность и скупость до добра не доводят!»

197. Как цикада осталась без кишок

Перевод Ю. Осипова

В незапамятные времена, когда случилась эта история, в лесу у подножия одной из высоких гор росло развесистое дерево уши со сладкими и вкусными плодами. На этом дереве жили обезьяна и цикада.

Обезьяна бывала здесь только днем, она взбиралась на дерево и лакомилась сочными плодами, а лишь темнело, она убегала в глубь леса и проводила ночь на других деревьях. Цикада же никогда не покидала благодатного дерева уши: днем весело прыгала по веткам, а на ночь устраивалась где-нибудь в густой листве.

Тот день, когда все это случилось, выдался особенно жарким. Обезьяна сидела на толстом суку и ела спелые плоды уши. А цикада из-за сильной жары пряталась в тени, лениво ползала по веткам, искала укромное местечко, чтобы отдохнуть.

В это время какой-то молодой олень, не выдержав зноя, прибежал под дерево и задремал в тени. Пока цикада сидела в тени на ветке, олень сладко спал под деревом, а обезьяна наслаждалась вкусными плодами, неожиданно в лесную чащу ворвался прохладный ветерок. Ветерок всколыхнул листву дерева уши. Разомлевшая от жары цикада была так довольна, что застрекотала от радости, да так громко! Обезьяна, сидевшая на толстом суку, услыхав громкое стрекотание, поперхнулась и уронила крупный плод уши, что держала в руках. Плод полетел вниз и упал прямо на спину молодому оленю, спокойно спавшему под деревом. Вот тут-то и началось!

Когда оленю на спину упал большой плод уши, он в ужасе вскочил на ноги и понесся. Спасаясь от неведомой опасности, олень мчался напрямик, не огибая кустов, не замечая колючек, попадавшихся на пути. Наконец добрался до какой-то пещеры.

У входа в пещеру росла горная тыква. Ее длинные побеги ползли по земле, цепляясь за камни и корни деревьев. Олень добежал до пещеры, запутался в цепких побегах и упал. От сального рывка одна большущая тыква не удержалась на стебле, оторвалась и полетела вниз по склону горы. Скатившись по крутому откосу на кунжутное поле, огромная тыква смяла кунжут, и с него на всем поле посыпались спелые зерна.

А в это время на кунжутном поле разлегся и задремал от жары большой старый слон. Заслышав шум и треск, слон открыл глаза, и в оба его глаза попали жесткие зерна. Слону стало больно, закололо и защипало в глазах. Он вскочил на ноги, зажмурился от боли и побежал к пруду.

Почуяв воду, слон с разбегу плюхнулся в пруд. А в том пруду жили маленькие патаны ^*. Один из них как раз и плавал по поверхности, наслаждаясь хорошей погодой. Слон прыгнул в пруд, ничего перед собой не видя, и всей своей тяжестью обрушился прямо на патана. От страшного удара бедный патан лопнул, и все его кишки вылезли наружу.

Когда это случилось, патану было очень больно, из последних сил заработал он своими лапками и поплыл к нату ― хранителю пруда.

Хранителем пруда был нат, призванный надзирать за всеми зверями, птицами, рыбами и насекомыми округи. Хранитель покровительствовал слабым и вершил суд по справедливости. Едва успел патан доплыть до него, как прямо из воды закричал, что какой-то глупый жестокий слон свалился и пруд и выдавил ему кишки.

Услыхав такое, хранитель водоема задумался, а потом сказал:

— Жители суши, населяющие эти леса и горы, питающиеся плодами полей и лесов, жители воды, населяющие пруды и озера, добывающие корм в воде, а также те, кто имеет крылья и летает, ― все сухопутные, водные и летающие по воздуху существа должны жить в мире, любить друг друга, не причинять никому зла. Так повелеваю я, хранитель этого пруда. Сейчас я услыхал о страшном преступлении. Огромный слон жестоко искалечил маленького и безобидного патана. Этот слон нарушил мое повеление всем жителям суши, воды и воздуха. По закону небес я сам рассужу это дело.

Когда нат-хранитель громогласно объявил об этом, его голос услыхали по всей округе живые существа, населяющие лес, горы, поля, воды и воздух. Все сошлись в положенном месте и стали ждать справедливого суда. Тогда хранитель пруда обратился к большому старому слону и спросил:

— О слон, правда ли, что ты прыгнул в пруд и раздавил маленького патана, мирно плававшего в воде?

— Истинная правда, владыка, ― ответил слон.

— Знаешь ли ты, что бедный патан лишился кишок?

— Знаю, владыка!

— Почему же ты сделан это, о слон?

— Справедливый владыка, мне было очень жарко, я изнемог от усталости, вот и улегся отдохнуть на кунжутном поле. Спокойно лежал и дремал. Вдруг раздался шум, и целая туча кунжутных зерен, словно их бросила человеческая рука, осыпала меня. Эти жесткие зерна набились мне в глаза. Было нестерпимо больно, и глазах кололо и щипало, я бросился к пруду. Бежал зажмурившись, так с разбегу и прыгнул в воду. Глаза-то у меня были закрыты, вот я и не заметил патана. А калечить его и в мыслях не было!

Хранитель пруда вызвал к себе кунжутные зерна и, когда они явились, спросил:

— О верна кунжута, зачем вы целой тучей налетела на слона, мирно отдыхавшего на вашем поле, и засорили ему глаза?

И кунжутные зерна ответили:

— Мы расскажем тебе истинную правду, владыка. Время расставания с материнским растением еще не наступило, и мы все спокойно сидели на своих местах. Вдруг огромная тыква скатилась с горы и с такой силой ударила по стеблю, что мы выпрыгнули из материнской утробы, хотя еще было очень рано. Выскочили и рассыпались в разные стороны, кто куда попал. А некоторые залетели слону прямо в глаза. Но мы этого вовсе не хотели. Нам бы еще сидеть да зреть!

Выслушав кунжутные зерна, хранитель пруда обратился к тыкве:

— Послушай, тыква, что за сила толкнула тебя с горы? И зачем ты ударила по стеблям кунжута так, что еще не созревшие зерна высыпались до срока?

— О справедливый владыка, ― сказала тыква, ― я мирно лежала на своем месте, грелась на солнце, тучнела и думать не думала о том, чтобы расставаться со своими сестрами. И тут нежданно-негаданно примчался молодой олень, запутался ногами в ползучих стеблях, а потом как рванется: сам упал, переломал все побеги, потоптал листья. Ну а я случайно оторвалась и полетела под гору. С треском скатилась, ударила по стеблям кунжута, вот зерна и высыпались. Да только я вовсе и не думала вредить кунжутным семенам!

Когда тыква закончила свою речь, хранитель пруда отпустил ее и подумал про себя, что дело это долгое и запутанное. Верно, только олень и знает, кто тут виноват. И хранитель пруда велел привести к нему молодого оленя.

— В здравом ли ты уме, олень, ― начал хранитель пруда, ― если решился в такую жару мчаться сломя голову да еще и не глядя под ноги? Зачем ты поломал побеги большой тыквы и сбросил ее с горы?