В начале пути мы ещё двигались в режиме обкатки, жаль, не успел я до рейда прогнать полный цикл.

Постепенно ход "котов" становился более мягким и плавным. С места "кот" трогается с небольшой задержкой, это нормально. Пока двигатель холодный, вибрация умеренно сильная, после прогрева практически пропадает. Для её уменьшения внизу установлена тяжёлая гасящая пластина. Сиденье большое, мягкое. По удобству - паришься, пока не привык. Ощущение такое, что сидишь на диване, растопырив ноги по сторонам. Но можно ездить, сидя боком - прикольно. Гоблину проще, у него ноги длинные.

Крейсерская по степи - 50 км/ч. На подъёме, независимо от протяжённости и высоты, Зверёк сбавлял обороты, несмотря на "газ под жопу". Но если держать курок газа, прибавлял. В горку прибавлял! Так и прёт на холм, как танк, топливная система перенастраивается. Прошли пару речек, Гоблин бродом проскочил, у него прицеп, да и не сможет он, как я. Зверёк пошёл по-взрослому, по глубине, уровень воды - чуть не до сиденья, я аж ноги наверх закинул. Короче, машина речки проходит на раз. Никому не отдам!

- Кастет, на! Ты, млять, оторвись от игрушки, да? - помяни чёрта, так вот и он. Гоблин орёт, отрывает от мечтаний. Да прав он… Замечтался я, всё застит зверь зелёный.

Я типа как у Мишки на подхвате, со стороны слушаю, потом анализировать будем. К разговору подключусь только при необходимости, например, если со стороны сербов ещё кто-нибудь подойдёт.

Ну, и наблюдаю слегонца, сами видите, как.

Огляделся, а всё спокойно! Чё орать было? По степи кругозор шикарный, в этой местности холмиков степных уже нет, только в лесу, так что видно далеко и чётко. Три группы деревьев, островками, но они почти не мешают, практически прозрачны. Заметил, что у меня зрение лучше стало. Я и так без очков всё вижу, но тут - как у кондора. Или воздух такой, или виды стимулируют.

Тут не только Гоблин на всю степь блажит, секретчики, на.

- Ти си мушкарац у годинама, али понашаш ако мала беба! - закончил словоизвержение Марко Якшич, старшина сербской общины.

Здоровый такой мужичина, рожа бандитская. До Гоблина ему, правда, далеко, но тоже ни хило смотрится. Из Белграда, между прочим, полиционер тамошний. Был.

Парнишка-серб, чернявый тихушник лет четырнадцати, встрепенулся, перестал что-то петь себе под нос и тоже ударился с поспешной внимательностью оглядывать округу - он "ломит часового" подальше, у парня выносной пост, так сказать. Мечтает о девушках и о подвигах. О дизельном "Арктик-Кэт" мечтать ему ещё по сроку службы не положено. Вот и дёргает его сербский старшина, типа: "Ты уже взрослый мужчина, а ведешь себя как маленький ребенок!"

Молодой огрызается, рычит в ответ волчонком: "Полако!", и уже не в первый раз. Правда, так, чтобы я этот рык услышал, а Марко нет. Я теперь уже знаю, что это значит - "Успокойся!"

Сегодня мы вполне мирно и дружелюбно, я бы даже сказал, с братской любовью, сидим у сербов, на ни чем не приметной поляне общинного лагеря и ждём окончательный ответ. А вчера мы с ними воевали в полный рост.

Место тут не приметное, единственная зацепка - три эти самые кущи.

Напротив них, в глубине леса, и стоит замаскированный лагерь сербов. Если смотреть по схеме, то это примерно на двадцать километров севернее французов. Так мы прикидываем, постоянно сверяясь с "Дунканом" и с поставленным в степи стационарным радиомаяком "Kannad", такой на "вертушки" ставят. Юрик пошаманил, впихнул штырь антенны, отключил один из двух каналов, теперь прибор должен отработать четыре дня. Подобных радиомаяков у нас три, первый поставили через сто километров пути. Второй жёлтого цвета ящичек прикручен к курсирующему по Сене "Дункану".

По прибытию нашей мини-колонны к лесной полосе, отделяющей степь Междуречья от Сены, мы повернули к северу и пошли вдоль массива, начали неспешно чесать местность, периодически гудеть и обращаться к партизанам, чтобы те выходили на свет белый.

Понимая, с кем ассоциируется у местного люда напуганного такое средство передвижения, как квадрацикл, мы загодя воткнули в корму гоблинской машины длинный стержень с "Новым Российским" флагом. Сейчас на триколоре красуются две звезды - мы и чехи. Мало пока.

Никого до сей поры не встретили.

И вот нарвались на сербов… Кто же знал, что они настолько злы и решительны? Я ехал первым, достаточно близко от кромки леса, тут рельеф ровнее. И на подходе к этим чёртовым кущам по нам отважно всадили из гладкого ствола.

Гоблин сразу опознал звук и рявкнул:

- Вправо, на! Ходу!

Ну, мы резво отскочили на безопасную дистанцию, метров на сто, и встали, тут картечь не достанет. Сами укрылись и сидим, думаем, что делать, как общаться.

- Сука, Кастет, нет, ну, ты видел? На хуху мы флаг повесили, а!? - Сомов свирепел на глазах. Высунул голову и проорал так, что все птички в ближней степи снялись и ушли в преждевременный перелёт на юг.

- Дебилы! Алло! Вы там чё, реально к бревну прибиты?! Мы ж русские! Спецназ генштаба ГРУ, на!

Тишина.

Высунулись попуще… Мать моя, на экране атака индейцев! Трое хлопчиков выстроились на опушке, задрали повыше самые настоящие длинные аглицкие луки и залпом по нам - херак!

- Ах, вы ж козлы! Какого же болта! - Гоблин, как пушинку, воздвиг тяжёлый ПКМ с пристёгнутой "соткой" на седло.

- Гоб, млять, не муди! - крикнул я, - это наши! Младшие братья!

- Вот и пусть осознают, кто тут старший брательник, - ответствовал Сомов и всадил очередь по верхушкам деревьев. Хорошо прозвучало, убедительно.

Команчи тут же синхронно рухнули в мураву и поползли на запасные позиции к берёзкам.

- Вам там что, башни смяло!? - уже и я не выдержал, крикнул так, что аж лёгкие заболели. - Да мы за вас тут жизнью своей… и пошёл крыть частым матом, даже и повторить не прилично.

И тут краснокожих прорубило.

- Рускинь! Святозар, то русские!

- Родное! Матерни иезик!

Это я уже потом узнал, что у сербов выражение "матерный язык" означает "родной язык". А то уж подумал, что слова святые подействовали.

Ну, Гоблин машинку опустил, пошёл морды бить, я за ним.

А на встречу - четверо мужиков… таких, реальных. Бегут, улыбки шире плеч, хохочут. Надо же, луки настоящие! А что, тиса тут в лесах хватает. Не скажу, насколько они боевые, но выглядят добротно, чувствую, мало не будет. У одного, явно главного, в руках полуавтомат "браунинг".

И пошли у нас тут обнимания-братания, а потом тёрки in Mejdunarodny Mashtab.

Представили всех, зазвучали имена Святозар, Мила, Златко, Пеца, сразу запомнившийся сочетанием имени и фамилии Бранко Бранкович, Любомир…

История монокластера такова.

Во-первых, и что самое главное, они сберегли всех своих женщин и детей.

Во-вторых, свою базовую "локалку" просрали.

Опять арабы, опять моторизованной бандой… Но к тому времени сербы уже обзавелись деревянным стрелковым оружием, а длинного нарезняка у "ебиптян" не было, короче, монгольского наскока у бандитов не получилось. Однако, и сербам отстоять "локалку" не вышло, поселенцы ушли в лес. Но перед этим они, всё же, ухитрились завалить одного наездника, успели забрать ствол и патроны, последних на сегодня осталось восемь штук. Квадрик людям Якшича захватить не удалось, их отжали. Потерю квадрацикла Марко до сих пор воспринимает крайне болезненно.

Но ещё больше сербы переживают воровство арабами ностальгической продукции автопрома СФРЮ, машин "Zastava 1500 combi" и "Zastava 850", жёлтенькой, как особо отметил безутешный Марко. Расценивают, как потерю Символа. Однако сербы потеряли далеко не всё, силен в этом народе партизанский дух, привычка к затяжным войнам. По настоянию Марко они еще загодя сделали себе схрон, куда и перетащили из старой корзины примерно треть яиц. Продукты, одежда и ещё кое-что по мелочи. А вот обуви не было, поэтому на ногах у трёх мужчин - "мокасины Гайаваты из оленьей мягкой кожи".