И тут «виновник боя», лежащий на полу, опять громко закричал:

— Идите все на х…! Идите все на х…! Идите…!

Только что дравшиеся «лапки» переглянулись между собой и… как-то сразу захотели пойти туда, куда их послали. Они («лапки»), видимо, уважали его — «виновника боя» — и берегли его здоровье, которое могло быть подорвано из-за его излишней нервозности, поскольку он, ласковый, дошел даже до того, что стал кричать эти самые плохие слова, лежа на полу.

Но тут «молодая лапка» стала приглядываться к предполагаемому мужу (сыну!) и обидно так сказала:

— Смотри-ка, молодого отхватила, а к старому липнет!

— Кого отхватила? — спросила «старая лапка».

— Мужа… молодого.

— Кого, кого?

— Мужа-сопляка.

— Чего? — грозно спросил сын (предполагаемый муж).

— А ты, сопляк, молчи!

— Не понял! — проговорил предполагаемый муж (сын). — Ты, дура, чо…?! Хочешь?

— Чего хочу? — удивилась «молодая лапка».

— Не то, что ты думаешь! — сын (предполагаемый муж) набычился. — Да я тебя, козу драную, даже на необитаемом острове не стал бы!

— Стал бы!

— Почему… это?!

— Да потому, что я моложе этой… старой овцы.

— Это кто такая «старая овца»?! — встряла «старая лапка».

— Ты! — кинула «молодая лапка», посмотрев на «старую лапку». — Смотри, шерсть клочьями торчит… на тебе.

— Чего-чего? — пошел в атаку сын (предполагаемый муж). — Это у нее-то шерсть клочьями висит?!!

— Это у тебя висит, — бросила «молодая лапка», посмотрев на сына (предполагаемого мужа).

— Чо висит? — переспросил сын (предполагаемый муж), оскорбившись.

— То, куда нас всех посылает он, — «молодая лапка» показала пальцем на моего хорошего знакомого, лежащего на полу и посылающего всех на…

— Это у меня-то…?!! — взъерошился сын (предполагаемый муж).

— На такую взлохмаченную овцу у любого… не…, - стервозно вставила «молодая овца… лапка».

— У меня?.. — встревожился сын (предполагаемый муж), несколько озадачившись.

— На кого, на кого? — тоже озадачилась «старая лапка».

— У него на нее никогда не… — раздался философский голос со стороны пола.

— Никогда, — проговорил опешивший сын, начав кое-что понимать.

— Никогда, — подтвердил голос с пола.

«Старая лапка» опустила голову. А «молодая лапка», все еще ничего не понимая, сказала:

— Поняла, овца… старая?!

«Старую лапку» это, естественно, обидело, и она прямо-таки взвизгнула, кидая взгляды на моего хорошего знакомого, лежащего на полу:

— А на тебя-то у кого… Вон, смотри, коза, что ты с ним сделала! Как ты пришла, так он сразу на пол и лег, не просто… его… положил, а вместе с ним лег… навсегда, может быть. А до тебя, коза, он не просто сидел, даже стоял… вместе…с ним. А я тут при чем?! — вскричал сын (предполагаемый муж?), видимо, все поняв. — Делите его сами… лежачего!

— А притом, что иногда лежачий мужик лучше, чем стоячий, — оскалилась «молодая лапка». — Лежачего, извините, поднять можно но когда от стоячего мужика баба идет к лежачему, то…

— Вы что из меня импотента делаете?! — возмутился сын. — Я уже в половозрелом возрасте нахожусь. Я может, уже сексуальным гигантом формируюсь, что вскоре не буду ровней ему… лежащему

— Это я сейчас лежу, — раздался голос со стороны пола, — зато как встану…!!!

— А я уже стою — гордо произнес сын и осекся. — А что вы тут вертеп развели, а сами на пол легли? Нехорошо лежать-то, как…

— Как что? — спросил мой хороший знакомый.

— Я молчу, — сын миролюбиво отвернул голову.

— Идите, все на х…! Идите все на х…! — закричал лежащий на полу мой хороший знакомый.

Потом он встал и, вращая глазами, указал на дверь, многократно выкрикивая все то же словосочетание.

Все как-то сразу присмирели и даже как-то миролюбиво пошли на… Дверь за ними закрылась. А того, что творилось на улице дальше, никто не знает.

А мой хороший знакомый после ухода всей компании по… адресу, остался один, и ему от одиночества стало грустно. Он пошел на кухню и, посмотрев на омерзительный стол с объедками колбасы и недопитой водкой, совсем погрустнел. Ему не по себе стало. Он даже корил себя за то, что так некстати лег на пол. Он думал о том, что мог бы, вообще-то, посидеть… хотя бы.

Окончательно загрустив, мой хороший знакомый взял телефон, набрал мой номер, и по большому секрету поведал мне эту грустную историю… И я, конечно-же, сохранил ее «в тайне»…

Ему, моему хорошему знакомому, было в тот момент невдомек, что он, вообще-то, живет в России, а Россия — страна особенная, — страсти в этой стране кипят. Да еще как кипят, вовлекая в круговорот страстей не только страстно ругающееся и ворующее правительство, но и Госдуму, региональные власти, заводы, фирмы, торгашей, учителей, врачей, поваров, сантехников и даже… семейную (или несемейную!) жизнь российских людей, такую, например, которую мы сейчас описали.

И пусть эти «лапки» (старые или молодые), лежащее мужское тело, сын, похожий на мужа и… посылание всех на… три буквы, кажутся со стороны идиотизмом, но в этом идиотизме есть своя глубокая мудрость, выражающаяся непонятным словом «страсть».

Без страсти даже ребенка не зародить. Ребенок есть результат страсти, в порыве которой ты, мужчина, влекомый «таинством» того, что анатомически достаточно примитивно и неказисто, и порой, с чувством приговаривая — «О сколько… их, наверное, здесь побывало!», с таким вожделением делаешь свое… определенное Богом дело, что тебе кажется, что ничего слаще на свете нет, и что… это должно продолжаться вечно. Но момент этот проходит (у кого раньше, у кого позже, у кого… регулируемо… по заказу женщины). О, как жаль, что этот момент проходит!!! А так ведь хочется, так хочется, чтобы он длился… целый год. Я откинул голову, еще раз посмотрел на свою желтую авторучку (ребристую!) и тихонько про себя спел:

Словосочетание «голубой вагон» несколько смутило меня, но я откинул его. Не всем же…

Но осознание понятия «страсть» захватило меня. Я понял, что в этом слове заложено что-то глубинное. Что?

Я повертел в руке свою желтую дурацкую авторучку, повертел еще, повертел еще, а потом до меня дошло, что самое страшное — это жить без страсти. Это как в могиле лежать… духовной могиле.

На свете, мне кажется, много людей, к сожалению, живут без страсти. Живут, да и все, — тлеют потихоньку, не горят. Но это, мне думается, нужные люди, нужные для общества. Они являются эталоном того, как… не надо жить: все спокойно, все размеренно, все по порядку, но… скучно. Такие «эталоны» очень нужны, чтобы мы, более страстные люди, стиснув зубы от очередного нравоучения «правильного» человека, брезгливо посмотрели на него сами не понимая того, почему же этот человек нам неприятен. А эта брезгливость объясняется только тем, что этот человек, живущий «по-правилам», не имеет страсти. О, как важна страсть, чтобы к тебе не относились брезгливо! Брезгливое чувство вызывают «правильные» люди!

А эти «эталоны», старающиеся утвердить принципы «правильной жизни», все ходят и ходят вокруг, к тому же их так много, так много, ну просто… нашествие бесстрастных людей, которые своими бесстрастными руками хотят задушить настоящую страсть. И так противно равняться на них, так омерзительно, когда… внутри кипит страсть, которую дал тебе Бог… для чего-то. Почему же их так много — этих бесстрастных людей?