Третьего октября 1609 года он венчается с восемнадцатилетней Изабеллой Брандт, дочерью секретаря городского регентства. Художник покупает особняк на улице Ваттер, которая сейчас носит его имя. В саду он строит ротонду со стеклянным куполом, где экспонирует работы и хранит коллекции. В его мастерской работают десятки учеников, но еще больше просят принять их: «Я до такой степени осажден просьбами со всех сторон, что многие юноши уже несколько лет ждут у других мастеров, чтобы я принял их к себе … я был принужден отклонить более ста кандидатов…»
Рабочий день Рубенса уплотнен до предела. Вот что вспоминает один из современников: «Мы посетили знаменитого художника Рубенса, которого мы застали как раз за работой, причем он заставлял себе в то же время читать вслух из Тацита и одновременно диктовал письмо. Так как мы молчали и не хотели ему мешать разговорами, он сам начал с нами говорить и при этом продолжал, не прерывая, свою работу, заставлял себе дальше читать, не переставал диктовать письмо и отвечал на наши вопросы».
Режим его дня крайне строг. Он встает в четыре утра и приступает к работе. Короткий перерыв на обед, и опять труд. Труд с полной отдачей сил. Певец вакханалий, Рубенс, почти не пил, не играл, ложился рано спать.
В 1610 году художник написал «Автопортрет с Изабеллой Брандт». Этот холст предельно сдержан. Вспомним автопортрет Рембрандта с Саскией, где он не скрывает своих чувств к жене и ликующей радости бытия. Рубенс очень любил Изабеллу Брандт, он был в эти годы очень счастлив, но вы не найдете в его картине ни одного мазка, открывающего это состояние. Портрет светский, почти холодный. Только бережное касание рук супругов подчеркивает их близость…
Союз Земли и Воды.
Четыре утра. Рубенс встал, быстро оделся. Пора в мастерскую. Художник шел по коридорам дворца, его шаги гулко звучали в утренней тишине, нарушаемой лишь храпом гостей, оставшихся после вчерашнего пира. Рубенс перешагивал через тела придворных. Сон застал их в самых невероятных позах, и они, озаренные ярким утренним солнцем, в роскошных одеждах, залитых вином, помятые, с расплывшимися румянами и сбитыми париками, были особенно неприглядны. Рубенс споткнулся о ноги разметавшегося кавалера и чуть не сшиб сонного стражника. Большие окна были растворены. В них лился птичий гомон, был слышен шелест деревьев. Пели петухи.
Рубенс распахнул дверь дворцовой залы, служившей ему мастерской. Огромный холст был только начат. Работа ждала мастера.
Гвидо Рени не без основания говорил Рубенсу, что он примешивает кровь к своим краскам. Да, кровь, настоящая, живая кровь играет в напоенных светом рубенсовских телах, она просвечивает сквозь тонкую человеческую кожу богинь, она везде, вплоть до розовых пяток летающих амуров. Взгляните на картину «Пьяный Силен», и вас поразит карнация — живопись тела. Сама жизнь сверкает в глазах белокурой женщины, она в пылающем румянце щек, в сочных вишневых губах, во вздрагивающих ноздрях.
Рубенс порой напоминает дремлющий вулкан. Но иногда темперамент и долго сдерживаемое творческое напряжение побеждают, и тогда появляются произведения, в которых Рубенс раскрывает свою титаническую натуру. Таковы его полотна, изображающие охоту, написанные в 1616–1618 годах. Невероятны ракурсы фигур, яростны движения, грозны звери. В картине «Охота на львов» победителей нет. Смерть витает над каждым ее участником.
В 1620–1621 годах Рубенс пишет «Персея и Андромеду». Дочь царя Кефея Андромеда принесена в жертву морскому чудовищу. Ее гибель неминуема. Но нежданно на помощь к ней является сын Данаи и Зевса Персей. Потрясенная девушка благодарит героя.
Известный мифологический сюжет художник перевел на язык Фландрии, привнес детали реальной жизни своей страны, своего времени, тем самым по-новому раскрыв присущее этому мифу человеческое содержание. Владение цветом и светом насыщает эту картину трепетом и движением.
Францисканский монах.
Рубенс — гениальный колорист, и хотя его палитра очень сдержанна, он достигает поистине симфонических решений.
Фромантен пишет о мастере: «У него мало красящих веществ и в то же время величайший блеск красок, пышность при малой затрате средств, свет без преувеличений освещения, чрезвычайная звучность при малом количестве инструментов».
Копыта коней гремят по подъемному мосту. Старые башни, черные стены тесно окружили всадников, и они, спешившись, вошли под низкий свод. Долгий путь был окончен. Позади остались дороги и поля.
Придворный, разодетый и чопорный, проводил Рубенса до тяжелых дверей покоев и, церемонно поклонившись, исчез. Художник остался один на один с двумя застывшими стражами. Скрестив алебарды, они были немы.
Рубенс подошел к окну. По аллее парка одиноко бродила девушка в голубом платье, впереди нее, как верная собака, важно шествовал павлин, сверкая драгоценным оперением. «Мы рады вас видеть, Рубенс», — раздался тихий голос. Художник вздрогнул. Перед ним стояла королева Мария Медичи.
Через час Рубенс спускался по маленькой винтовой лестнице.
«О, эта знаменитая лестница, — думал он, — сколько ты видела тайных гостей. Лестница, твои стертые ступени ведут либо к славе, либо в небытие. Куда ведешь ты меня?»
«Я задыхаюсь при парижском дворе», — писал позднее Рубенс своему другу Пейреску. В другом письме он пишет, что устал быть так долго вдали от дома, он мечтает вернуться скорее в Антверпен, «где, слава богу, чума уменьшается с каждым днем».
Злой рок рассудил по-иному. Рубенс во второй раз приезжает в Антверпен к могиле. На этот раз к могиле любимой жены.
«Воистину я потерял превосходную подругу, — пишет Рубенс о смерти Изабеллы Брандт. — Она не обладала никакими недостатками своего пола; она не была ни суровой, ни слабой, но такой доброй и такой честной… Эта утрата поражает меня до самых глубин моего существа… Я думаю, что путешествие помогло бы мне… ибо она одна наполняет мой опустелый дом, она одна покоится на моем опустелом ложе…» и Рубенс вновь бросается в пропасть дипломатической деятельности. Он посещает Англию, Францию, Испанию. Он встречается с Карлом I, герцогом Бекингемом, Филиппом IV, кардиналом Ришелье …
Амур, вырезающий лук.
Не всякий выдержал бы нервное напряжение, которое предложила судьба Рубенсу.
Десятки картин каждый год выходят из-под его кисти. Он пишет огромный холст «Поклонение волхвов» за шесть дней!
Инфанта Изабелла дает ему одно за другим секретные поручения. Он ведет огромную переписку, часто тайную.
«В виду порта непрерывно крейсируют 32 голландских корабля, и легко может случиться, что между этими флотами произойдет столкновение. Тем не менее я полагаю, что мы будем придерживаться оборонительной тактики и первыми не нарушим мира. Но (и здесь в письме автора появляется твердость. — И.Д.) буде английский флот хотя бы на шаг подвинется против флота испанского короля, тогда, поверьте, мир увидит скверную игру».
Трудно поверить, что это письмо написано великим художником, настолько профессионально сух и лаконичен его язык. В другом письме мы читаем: «Относительно Бекингема я вместе с Вашей Милостью полагаю, что он идет к гибели. Я откровенно написал об этом господину Жербье».
Жербье — это политический авантюрист родом из Антверпена, с которым судьба столкнула Рубенса. Художник жил у него в Лондоне. Бекингем, который покровительствовал Жербье, называл его прожженным мошенником. На его совести было не одно темное дело. Так, например, он продал за двадцать тысяч гульденов тайну заговора нидерландского дворянства, имевшего целью свергнуть владычество Испании.