С полными слез глазами она говорила что-то бессвязное, сжимала ему руки и нервно вздрагивала. Девушка не могла справиться с мучительным волнением, несвойственным обычно ее энергичному, а временами буйному характеру.
– Том! Дорогой друг, простите меня… я одна во всем виновата. Из-за меня вы чуть не погибли… Из-за моих капризов, глупостей, стремления всех удивить… О, простите меня!
Эта вспышка искреннего горя смела с ее лица привычное надменное выражение, как бы утопив его в отчаянном потоке слез.
Поставленный в затруднительное положение, Том не знал, что и делать, как себя вести. В конце концов он ответил шутливо:
– Подумаешь, удар копытом по голове… для настоящего ковбоя это привычно! Скверно то, что Блэк оказался таким нахалом… да и ваш покорный слуга был не на высоте! Потерять сознание из-за такого пустяка! Мне стыдно. Простите меня за все, что произошло, хотя, откровенно говоря, я рад случившемуся. Ведь благодаря этому я стал вашим другом…
У Лизи, словно у капризного ребенка, мгновенно изменилось настроение. Она улыбнулась и вытерла слезы.
– Не надо меня утешать и сводить к пустяку то, что вы чуть не погибли, спасая мне жизнь. И не благодарите меня, это я вам так обязана…
Закончив свое дело, врачи собрались уходить. Все в порядке! Несколько дней покоя… скажем неделю… хорошее легкое питание и затем можно при желании подниматься.
Провожая эскулапов [90], Лизи спросила, действительно ли жизнь Тома вне опасности. Один из них расхохотался:
– Этот джентльмен будет жить лет сто!
– А не может быть осложнений? – не унималась молодая женщина.
– Исключено, он здоров как бык!
– На всякий случай я жду вас завтра.
И она протянула каждому чек на тысячу долларов.
Проводив врачей, Лизи в задумчивости остановилась в маленькой гостиной перед комнатой, где лежал больной. Девушка шептала, словно заклинание:
– Он будет здесь несколько дней… Нет, он останется в моем доме навсегда… Том должен принадлежать мне.
В это мгновение у входа позвонили.
– Меня нет дома! – крикнула молодая женщина.
Но слуга уже открыл дверь в большой гостиной.
Задорный мальчишеский голос спросил:
– И даже для меня, мисс Лизи?
Юнец ловко проскользнул между косяком двери и лакеем и очутился в комнате.
– Мистер Госсе! – обрадовалась миллионерша.
Протянув ему руку, она добавила:
– Проходите, дорогой… проходите!
– Очень любезно с вашей стороны! – церемонно ответил юный наездник. – Иного от вас, мисс Лизи, я и не ожидал… будучи уверен, что вы не оставите меня за дверью.
– Вы хотите видеть Тома, не так ли?
– Еще бы! Как только узнал, что случилось, – сразу к вам. Мы все так волнуемся. Если бы вы только знали! К нему можно, мисс Лизи?
– Ну конечно.
Она распахнула дверь и пропустила мальчика вперед:
– Том! К тебе гости…
При виде ребенка лицо раненого осветилось улыбкой.
– Ты! Мой маленький храбрый человек, – произнес Том. – Добро пожаловать, входи!
– Я вижу, ваши дела не так уж плохи?
– Чепуха… еще немного, и я сяду на лошадь…
Они обменялись рукопожатием, и Укротитель поинтересовался:
– Как поживает наша команда? Все ли в порядке?
– Гм… и да, и нет. Не стоило бы, конечно, вам говорить…
– Что такое? Выкладывай и ничего не утаивай.
– Дело в том… Ну ладно. Мисс Джейн, как только узнала… закричала и упала, потеряв сознание.
– Ах, Боже мой!..
– Мы, то есть я и Баттерфляй, попытались сделать все, что в наших силах… можете поверить. Придя в себя, она первым делом спросила, где вы и как себя чувствуете? «Том… дорогой… моя единственная надежда, – так говорила она, – я хочу его видеть»… Госпожа попыталась подняться… но опять упала на диван… при этом продолжала плакать… Я оставил при ней Баттерфляя, а сам побежал в цирк. Там узнал, что мисс Лизи увезла вас к себе. Я безумно рад, что вы в порядке. Надо немедленно сообщить об этом мисс Джейн. Это ее приободрит. Если б вы только знали, как она страдает… мы думали, что хозяйка просто умрет от горя!
Лизи слушала щебетанье Госсе молча. Лицо молодой женщины омрачилось. Большие красивые глаза, только что приветливо улыбавшиеся маленькому клоуну, стали беспокойными, напряженными. Она покусывала побледневшие губы, и ее тонкие ноздри нервно вздрагивали.
Девушка с нетерпением ждала, что ответит Том, словно от этого зависела ее жизнь.
А Укротитель из-за сильной слабости не заметил напряжения, сковавшего хозяйку дома.
Напряжения в высшей степени красноречивого, причина которого была понятна без слов.
Молодая миллионерша ревновала Тома к Джейн. Ревновала безумно. Ведь никто не может оградить себя от этого чувства.
Однако наш герой, человек по натуре простой, лишенный всяких условностей, ничего не заметил. Том видел в Лизи лишь доброго друга, страстно, как и он, влюбленного в верховую езду.
Словом, ничего не подозревая и сильно тревожась за Джейн, Укротитель ответил мальчику:
– Твой визит, мой дорогой, так меня обрадовал! Но в то же время как жаль, что мисс Джейн приняла этот банальный эпизод столь близко к сердцу. Однако я счастлив получить от тебя бесценные свидетельства ее ко мне симпатии. Скажи мисс Джейн, что я думаю только о ней и скоро вернусь. А в ближайшее время она получит от меня письмо.
– Да, мистер Том, все передам, слово в слово!.. Уверяю вас, она будет так рада! До свидания! Поскорее поднимайтесь на ноги!..
– Пока, дружок. Привет Баттерфляю!
– Обязательно передам. Я завтра вернусь. Если, конечно, мисс Лизи позволит.
Молодая женщина, стараясь выглядеть спокойной, ответила:
– Непременно, мистер Госсе. Вы всегда здесь желанный гость!
Как только мальчик исчез за дверью, Лизи подошла к Тому и не таясь спросила:
– Как видно, мисс Джейн вам небезразлична, дорогой друг?
– Вы правы, – ответил Укротитель, немного смущенный прямотой молодой женщины.
– Она действительно хороша, эта малышка!
– Мисс Джейн так несчастна! Печальная жертва ужасных событий. Она сейчас совсем одна… Добавьте к этому финансовый крах.
– Но ей можно помочь… деньгами.
– Она очень горда! А ее друзья, и в первую очередь я, бедны. Да разве деньги могут помочь в таких обстоятельствах?
– Ну не скажите… Любая помощь, предложенная в деликатной форме… в виде кредита…
– Но кто это может сделать?
– Например, я… Через ваше посредничество.
– Не знаю, что и сказать. Повторяю, сна горда… и эта… эта гордость, смешанная с недоверием, обязательно вынудит ее отказаться.
– Ну ладно. Подумайте об этом на досуге. А теперь надо отдохнуть.
– Должен признаться, я чувствую себя совершенно разбитым.
– Можно себе представить! Попытайтесь заснуть. Я буду рядом. Стану вашей сиделкой.
– Мисс Лизи!.. Умоляю вас, не делайте этого. Мне так неловко.
– Дорогой мой, я вам обязана самым дорогим… жизнью! Позвольте в обмен предложить то, что не продается и не покупается: искреннюю помощь.
– Ах, мисс…
– Не надо, Том… не отказывайтесь… я хочу… нет: я прошу вас об этом.
Она наклонилась над кроватью. Обдала Укротителя пряным запахом золотистых волос, загипнотизировала нежным взглядом больших карих глаз, красотой сильного, молодого, упругого тела, лишила дара речи.
Он был покорен и уже не сопротивлялся.
Том медленно погружался в это пьянящее блаженство, в чарующую мелодию нежно нашептываемых слов. И скоро впал в забытье, вполне, впрочем, понятное после ужасного события в цирке.
Наш герой спал долго… много часов. Когда проснулся, было уже темно.
Первое, что он увидел при мягком свете ночника, – мисс Лизи. Девушка полулежала в кресле, смотрела на него и улыбалась.
Еще не проснувшись окончательно, молодой человек тихо пробормотал:
– Мисс Лизи! Это вы? Какая вы красавица!
90
Эскулап – врач, медик; ныне употребляется в шутливом, иронически-дружелюбном смысле.