Лиза Джейн Смит

Погоня

Глава 1

Это была не охота, это было убийство.

Именно поэтому Горди Уилсон оказался на окраине Санта-Аны солнечным майским утром. Именно поэтому он прогулял школу, хотя не был уверен, что ему удастся подделать подпись матери на оправдательной записке. Его влекли не холмы, заросшие небесно-голубыми тюльпанами и душистым шалфеем. Он жаждал услышать влажное чавканье, когда пуля входит в живую плоть.

Убийство.

Горди предпочитал большую игру, но сегодня придется ограничиться кроликами. Они всегда были к его услугам, если знать, как избежать встречи с егерями. Горди ни разу не поймали.

Ему нравилось убивать. В семь лет он уже стрелял по кроликам из духового ружья. Когда ему исполнилось девять, он охотился на белок с обрезом, а в двенадцать отец взял его на настоящую охоту на белохвостого оленя и подарил старенький винчестер двести сорок третьего калибра.

Это было великолепно, но, в конце концов, любое убийство великолепно. Однажды отец сказал: «Настоящая охота никогда не кончается». Каждую ночь, лежа в кровати, Горди вспоминал самые приятные моменты: преследование, выстрел, трепетное мгновение смерти. Он охотился даже во сне.

В какой-то момент, когда он шел вдоль русла высохшего ручья, в его памяти вспыхнуло странное воспоминание. Ночной кошмар. Однажды Горди приснилось, что он оказался по другую сторону прицела, что за ним гонятся собаки и что охота идет именно на него. Погоня закончилась, лишь когда он проснулся в холодном поту.

Дурацкий сон. Он не кролик, он охотник. В прошлом году он добыл лося.

Большая игра стоила того, чтобы наблюдать, изучать, строить планы. Кролики этого не стоили. Горди просто нравилось приходить сюда и выгонять их из кустов.

Это было хорошее место. Поросший шалфеем холм поднимался вверх, к небольшой рощице из дубов и платанов, у корней которых рос густой кустарник. Там непременно должны быть кролики.

Вскоре он увидел одного, прямо на открытом пространстве. Маленький белый хвостик дрожал в густой траве. Кролик почувствовал, что охотник рядом, но не двигался. Замер.

«От ужаса», – подумал Горди.

Он знал, как выследить кролика и подобраться к нему на расстояние вытянутой руки.

Нужно заставить кролика думать, что его не видят. Если смотреть в сторону и передвигаться зигзагами, медленно подходя все ближе и ближе… Пока кроличьи уши прижаты к спине, а не стоят торчком, можно не беспокоиться.

Горди осторожно обошел вокруг куста лимонника и скосил глаза. Он был так близко, что мог видеть, как двигаются усы кролика. Приятное тепло заполнило желудок: зверек ждал его.

Господи, какое возбуждение! Самая-самая приятная часть охоты. Затаив дыхание, он вскинул ружье и прицелился. Осталось нежно спустить курок.

Быстрое движение серо-бурого тельца, взмах белого хвостика. Кролик убегал!

Ружье Горди выстрелило, но пуля, подняв столбик пыли, угодила туда, где только что была цель. Кролик уже петлял по сухому руслу и вскоре затерялся среди травы.

Черт побери! Жаль, что у него нет гончей, такой, например, как отцовская Эгги. Собаки с ума сходили от охоты. Горди нравилось наблюдать, как они загоняют зверька по кругу: погоня не должна заканчиваться слишком быстро. Отец иногда отпускал кроликов, которые заставляли собак побегать, как следует, но это глупо. Разве охота может быть без убийства?

Иногда Горди задумывался о… себе самом.

Он смутно понимал, что относится к охоте не так, как отец. Оставаясь наедине с самим собой, он делал вещи, о которых никому не рассказывал. В пять лет поливал уховерток растворителем и наблюдал, как они извиваются в предсмертной агонии. Даже теперь он не мог отказать себе в удовольствии переехать кошку или опоссума, оказавшихся на проезжей части.

Убийство доставляло ему удовольствие. Любое убийство.

Это был маленький секрет Горди Уилсона.

Кролик сбежал. Он спугнул его. Или…

Или это сделал кто-то другой.

В душе Горди поселилось странное чувство. Оно возникло так незаметно, что вначале он даже не обратил на него внимания. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного, по крайней мере наяву… Он ощутил себя… кроликом. Наверное, кролик испытывает то же самое, когда застывает под взглядом охотника. И белка должна чувствовать это, когда к ней подкрадывается крупный хищник.

За ним наблюдали.

По его шее побежали мурашки.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Он ощутил это той частью головного мозга, которая не менялась на протяжении сотен миллионов лет. Она была еще у рептилий.

Он напрягся и обернулся.

Позади него росли три платана. Они стояли так близко друг к другу, что тень под ними никогда не рассеивалась. Но сейчас сгустившаяся темнота была не просто тенью – она походила на черный туман.

Под деревьями находилось нечто, и это оно следило сначала за зверьком, а теперь за ним. Черный туман пошевелился, обнажив белые зубы, сверкнувшие, как луч света на водной глади.

Глаза Горди вылезли из орбит.

Туман снова зашевелился, и тогда он увидел…

Только… этого не могло быть. Того, что он увидел, быть не могло, потому что… это было невозможно. Потому что в мире не существовало ничего подобного…

Такое невозможно было себе представить. Нечто двинулось. Оно сделало это молниеносно. Горди выстрелил и пустился наутек.

Он бежал тем же путем, что и кролик, скользя и падая на крутом спуске, раздирая джинсы и руки об острые камни. Нечто преследовало его. Он слышал, как оно дышало. Его нога зацепилась за камень, и он упал навзничь, широко раскинув руки.

Он перевернулся на спину и увидел его. Попытался отползти в сторону, но его мышцы сковал животный ужас.

Нечто приближалось.

Протяжный булькающий стон сорвался с губ Горди. Его последней мыслью было: «Нет, только не я. Я не кролик… Не я-а-а!»

Его сердце остановилось раньше, чем нечто вонзило в него зубы.

Тем же чудесным майским утром Дженни расчесывала волосы, ощущая, как они приподнимаются и потрескивают, электризуясь от пластмассовой расчески. Она взглянула в зеркало и увидела в нем девушку с зелеными, как сосновый лес, глазами, волосами цвета меда и четко очерченными бровями.

– Они этого не делали.

Рука Дженни застыла в воздухе. Позади нее в зеркале появилось отражение темноволосой девочки с покрасневшими от слез глазами. Она явно была готова в любую секунду сбежать.

– Что?

– Я сказала, что они этого не делали. Слаг и Пи-Си не убивали твою подругу Саммер.

Ах вот в чем дело. Дженни судорожно сжала расческу. Она не могла заставить себя обернуться, а только смотрела на отражение в зеркале. Теперь она все поняла.

– Я никогда не говорила, что они сделали это, – спокойно и осторожно произнесла она. – Я всего лишь сообщила полиции, что они были там той ночью. И что они кое-что украли из моей комнаты. Картонный дом. Игру.

– Я тебя ненавижу.

Дженни была шокирована. Она обернулась:

– Ты и твои дружки… вы сделали это. Вы убили ее. Однажды все узнают об этом, и вы заплатите за свое злодейство.

Девочка крутила в тонких загорелых пальцах бумажную салфетку и отрывала от нее маленькие кусочки. Ее длинные темные волосы были совершенно прямыми и лишь слегка завивались у самых концов. Дженни никогда раньше не видела ее: видимо, она была не из высшей школы Виста-Гранде.

Дженни положила расческу и подошла к девочке, глядя ей прямо в глаза. Та отпрянула.

– Почему ты плакала? – тихо спросила Дженни.

– Какое тебе дело? Ты – богатенькая. Носишь дорогую одежду и крутишься с богатенькими дружками…

– Кто богатенький? И при чем тут моя одежда?

Брови Дженни сошлись в одну линию. Она выразительно посмотрела на явно недешевые модные джинсы собеседницы.

– Ты богатенькая… – упрямо продолжала та.

Дженни схватила ее за руку.