— … а в лесочке вон том, — и Володя махнул рукой в сторону большого массива, видневшегося точно на север от нашей нычки, — там вообще питомник ВТИСПа [142]. Благодаря ему мы и выжили.

— А это что за зверь такой — втисп? — Говорун не только слушал, но и аккуратно делал пометки в своей «библии».

— Да вы что, правда, не знаете? Это же институт до войны такой был — фрукты-ягоды всякие выращивал.

— Стоп! Так это от вас саженцы всякие в Медное контрабандой привозили? — Федя взвился, словно его муравей в шею укусил. — Те парни ещё говорили, что с юга товар ехал. Илюх, помнишь я себе смородину взял? Ну ту, по два золотых за саженец?

Афанасьев, притулившийся неподалёку с рациями, в тот момент пил из фляги, услышав цену, он поперхнулся и закашлялся, да так, что одному из тех, кто сидел поближе пришлось долго хлопать его по спине.

— Кхм… тьфу… Сколько?

— А что? — не понял Федя. — Она же морозоустойчивая! У матери на участке ни одного куста за семь лет не загнулось. К ней в Тетерево и из Торжка за ягодой приезжают, и из Лихославля, даже из Волочка! А это, почитай, восемьдесят вёрст! Да я тот полтинник уже на пятый год окупил с лихвой.

— Ша, Федя, потом про свои успехи в садоводстве расскажешь! — перебил я друга. — Вова, а сейчас в том питомнике что? — это уже бредуну.

— Дак что ж ему станется? Даже Рябой не настолько дебил что б его испортить.

— А сейчас кто-нибудь саженцами торгует?

— Раньше да — многие оттуда ростки привозили, а сейчас всё под Рябым. Он куда-то грузовиками возит, но нас даже в охрану не пускают — всё его ближние делают.

Щёлк! Словно какой-то шальной ролик в моём мозгу задел нужный рычажок:

— Боря! — окликнул я лейтенанта-радиста. — Сколько, говоришь, трофейная рацайка стоит?

— Пятьсот золотом, примерно. А что?

— Да ничего, — я вскочил на ноги. — Карта в масть легла!

Удовиченко дремал в десантном отсеке того «тигра», на котором ездили Саламандр с ребятами.

«Сразу видно — старый солдат! — умилился я, открыв заднюю дверь. — Всё решено, продумано и вместо того, чтобы изводить себя ожиданием — он спит. Уважаю!»

— Товарищ полковник, подъём! — негромко скомандовал я. Нет лучше способа разбудить военного человека, чем произнести это короткое слово. Сколько раз я видел, как смертельно усталые, измотанные люди, засыпавшие, несмотря на близкую стрельбу, рёв двигателей или громкие разговоры, услышав во сне это короткое слово, мгновенно открывали глаза.

— А, Илья, это ты! — магическое заклинание сработало и на этот раз. — Что случилось?

— Сергей Сергеевич, я, кажется, понял, откуда у местных столь вкусная электроника. Здесь неподалёку опытное хозяйство института садоводства находится, а теперь прикиньте, сколько наши, — я голосом выделил это слово, — северные соседи заплатят за витаминки, если на базаре в Медном за один росток платят два рубля золотом?

— То есть не шпионство, а чистой воды коммерция? — мгновенно въехал в ситуацию полковник.

— Ну, оперативных игр я не исключаю, но в целом картина немного прояснилась.

— Так что, считаешь, операция теперь не нужна?

— Я этого не говорил. А Рябому хвост надо прищемить при любом раскладе. А дело завершить могут и другие.

— Не люблю откладывать важные дела в долгий ящик! — последние слова были смазаны зевком.

— И я тоже, Сергеич! Но это мы удачно заехали! А трасса «Москва-Дон» тут неподалёку…

— Слушай, Илья, у вас в Твери все такие хваткие или это семейное?

— А шут его разберёт, я вон только сегодня узнал, что Говорун у нас плантатор оказывается… — настроение у меня улучшилось и балансировало между «неплохо» и «прекрасно», в то время как с утра планка была чуть выше метки «уныло».

— И чего плантирует ваш Фёдор?

— Ни малейшего понятия не имею. Может смородину, а может — крыжовник. Точно! Крыжовник! — я вспомнил, каким вареньем нас угощал Саламандр у горящего шведского вертолёта несколько дней назад, а они с Говоруном в последнее время вместе лямку тащат.

— И что, выгодно?

— Сами у него спросите… — тему ягодного бизнеса я посчитал исчерпаной, и перешёл к делам более насущным: — Первым делом Зяма, так?…

Малино — посёлок небольшой, а потому с верхнего этажа недостроенного здания больницы просматривался в оптику практически из конца в конец. До бывшей школы, где по словам Сантика разместился штаб местной группировки было пара сотен метров — не больше. До складского комплекса, чьи корпуса раскинулись вдоль заброшенной железки — пять. Как рассказал он же, в посёлке было аж три военных объекта, но они были заброшены задолго до прихода Тьмы. Один из них поначалу показался очень интересным, но наш информатор обломал меня:

— Вертолётчики там до седьмого года стояли, потом их куда-то перевели… Склады? А хер их знает! Кому они нужны-то? Здания стоят, пару сгнивших остовов видел, а что там внутри мне без интереса было.

«Как бы то ни было, надо это местечко проверить, — сделал я зарубку на память. — Пусть даже там пара подшипников осталась — уже прибыль. А вообще здешние края меня радуют — столько завлекательных местечек! И не все из них, похоже, разграблены.»

От разделки, пусть и мысленной, шкуры не добытого ещё зверя меня оторвал Саламандр:

— Четвёртый сорок шестому! — по просьбе наших гостей мы на время изменили позывные. Верстаков и Удовиченко в один голос твердили, что даже при минимальной возможности радиоперехвата использовать наши не стоит. «Славы тебе, Илюша, всё одно не занимать а так хоть какое-то время противник в неведении пусть побудет!» — убеждал меня полковник. И всё-таки убедил — так что теперь я вовсе не Заноза, а Четвёртый.

— Здесь Четвёртый. Докладывай!

— Влезли в норку. Пока видели с десяток грызунов. Кошки они не боятся. Сыр готов?

Я покосился на застывшего рядом Верстакова, внимательно слушавшего наши переговоры. Он поднял палец, прося немного обождать, потом щелкнул тангентой «своей» рации:

— Полста второй Седьмому! Сыр есть?

Ответа я не слышал — к «южной» рации была подключена гарнитура. Выслушав доклад, капитан показал мне большой палец.

— Сорок шестой, сыр готов! — обрадовал я Серёгу.

— Понял тебя, Четвёртый. Начинаем.

План наш заключался в том, чтобы «раздёргать» банду Рябого по множеству точек.

В Малино, в бригаде Зямы числилось шестьдесят три человека. Семнадцати они лишились после попытки напасть на нас утром, пятнадцать уехали в Михнево, так что нам сейчас противостояло едва три десятка бредунов. Хотя нет! Сантик сагитировал двух своих давних приятелей, отчего наши силы увеличились на два ствола, а у противника, соответственно, уменьшились.

Саламандр, Свистопляс, два прапорщика-южанина и один из местных сейчас должны были дать стране угля на территории складов, а группа Малченко устроила засаду на дороге, ведущей оттуда к штабу бандитов.

— Сорок шестой в канале. Минус два! — голос Саламандра спокоен.

«Неплохо! — я бросил взгляд на часы. — Три минуты всего прошло… И первых сделали без шума…»

— Вижу наших! — Дейнов разглядывал территорию складского комплекса в одолженный у южан двенадцатикратник. — Двойка идёт по крыше дальнего здания.

— Пора и нам! Сергей Сергеевич, принимайте бразды правления! — полковника мы оставляли координировать действия всех трёх групп, а сами отправлялись на захват штаба. Шум Саламандр при любом раскладе поднимет ровно через двадцать минут, а нам ещё надо скрытно подобраться к противнику.

«Хо-хо, братцы! Что ж вы так беспечно?» — кто-то из бредунов весьма опрометчиво оставил открытым окно на первом этаже, причём кусты с этой стороны здания подходили практически вплотную.

Я повернулся к капитану, собираясь показать свою находку, но Пётр уже и так держал окно на прицеле.

Из здания доносились громкие голоса, периодически раздавался грохот — кто-то явно в спешке ронял мебель. Ровно семнадцать минут назад, в 13:43, группа Саламандра «шумнула». Сочно так! Практически одновременный взрыв четырёх или пяти (из-за расстояния я точно не разобрал) гранат, было отлично слышно в посёлке. А четыре минуты назад засада под командованием старшего лейтенанта Малченко расстреляла на железнодорожном переезде машину с тревожной группой. Вот бандиты и мечутся в своём штабе заполошно, не зная, то ли бежать на выручку своим, то ли организовывать оборону здания?