Мария посмотрела на нее с удивлением.

— А что, ты еще не свыклась?

В зал важной походкой вошли военные, офицеры всех полков в ярких разноцветных формах. Казаки — в красном, уланы — в синем. Капитана Чернова среди них она не увидела.

— Мария, — сказала Валентина. — Я хочу выпить.

Водка помогла. Валентине понравилось, что она была с клюквой. Девушка выбрала ее из целого ряда охлажденных стаканов с кожурой лимона, перцем и зубровкой. Сначала она хотела взять стакан с зубровкой, но не решилась, потому что лакей, наблюдавший за этим, чуть не опрокинул на свою золотую ливрею напитки. Мария, которая пила лимонад, смотрела на Валентину распахнутыми от изумления глазами.

— Ты что, хочешь себя опозорить? — шепнула она.

Валентина рассмеялась, удивившись, что еще может предаваться веселью.

— Я уже опозорила себя, разве ты не понимаешь?

Девушка остановилась у массивной колонны из итальянского мрамора, повернулась к ней спиной, но не прислонилась к гладкому камню (только мужчинам позволялось прислоняться к колоннам или дверным рамам), а оперлась каблуком белой атласной туфельки и одним локтем. Без этого она не смогла бы стоять прямо. Валентина чувствовала, что ее покачивает, и это тревожило.

Мария кудато исчезла. Валентина не заметила, как это произошло. Увидев подругу в другом конце зала, она повернула голову и с удивлением обнаружила рядом с собой пустое место. Вскоре девушка научилась вылавливать снующих в толпе лакеев с серебряными подносами и призывать их легким движением брови. Постепенно ей сделалось тепло, и она почувствовала себя уютно. Ее не клонило в сон, но и особой бодрости она не чувствовала, зато страшная черная пропасть, на краю которой она стояла совсем недавно, исчезла так же незаметно, как Мария. Сейчас она могла думать только о Йенсе. О его улыбке. О том, как ее щека лежала на его обнаженной груди, и о том, как его сердцебиение задавало ритм ее мыслям.

— Валентина! Я искал вас.

— Добрый вечер, капитан.

Она протянула ему руку, и он повернул ее, чтобы поцеловать ладонь. Не церемонясь, как будто Валентина уже принадлежала ему. Девушка услышала музыку — «Танец маленьких лебедей» из «Лебединого озера» Чайковского. Подняв взгляд на одну из галерей, она увидела и оркестр. Ритмичная музыка снова пробудила в ней боль, ту самую, которую она, как ей казалось, уже утопила в водке.

— Валентина, дорогая, вы сегодня восхитительно выглядите.

Лицо капитана Чернова радостно сияло, и девушка попыталась представить себе, каково будет видеть это лицо каждый день до конца жизни.

— Господин капитан…

— Прошу вас, зовите меня Степаном.

— Степан, вы не хотите пройтись по залам, пока не прибыли государь с государыней?

Он выставил локоть.

— Буду счастлив.

Валентина с некоторым волнением оторвалась от колонны, но ей все же удалось опереться на его руку, не покачнувшись. Она была рада тому, что ей пришло в голову дефилировать с Черновым. Это означало, что ей не придется смотреть ему в лицо.

Степан был обходителен и вежлив. Целых полчаса Валентина позволяла ему водить себя по залам и излагать свое мнение по самым разнообразным вопросам, касающимся военного дела.

— Царь наверняка отправит генерала Левицкого в отставку и назначит на его место…

В конце концов девушке это просто надоело, и она перестала слушать. Капитан представил ее Макарову, министру внутренних дел, и премьерминистру Столыпину. Этот крупный мужчина с выпуклым лысым черепом, аккуратной бородкой и подвижными умными глазами просиял от удовольствия, когда она улыбнулась ему.

— Господин Чернов, вы обзавелись настоящим сокровищем. Глядите, не отпускайте ее от себя.

Как будто она была предметом, который можно было начистить, выставить напоказ, а на ночь запереть дома. Когда Степан подвел ее к своим родителям, Валентина, приседая в реверансе, на всякий случай крепко держалась за его руку, потому что чувствовала, что ее глаза заволакиваются туманом. Впрочем, об этом она почти ничего не помнила. Когда часы пробили девять, министр императорского двора барон Владимир Фредерикс объявил о прибытии Николая II и Александры Федоровны, императора и императрицы. Валентина вздрогнула от неожиданности, когда этот старик три раза ударил длинным эбеновым жезлом в полированный пол и выкрикнул: «Их императорские величества!»

Капитан Чернов улыбнулся и погладил руку Валентины. Девушка возблагодарила всех святых за то, что на ней длинные белые вечерние перчатки.

Императорская чета неторопливо прошла мимо, сверкая бесчисленными наградами и драгоценностями. За ними шествовала целая процессия (человек сто или даже больше) членов императорской фамилии, и все они держались с таким надменным видом, будто им принадлежал весь мир. Ну, мир не мир, а Россия точно находилась в их власти. Романовский кулак был сжат так крепко, что Валентине показалось невозможным, чтобы кучка забитых заводских рабочих смогла вырвать власть из этих рук. Шествие произвело большое впечатление на девушку. Россия была в безопасности. Революционеры могли не надеяться отобрать у царя бразды правления.

— Вам такие украшения не нужны, — шепнул ей на ухо Чернов. — Вы сами прекраснее любого алмаза.

Она высвободила руку и с горечью в голосе произнесла:

— Вы ничего не знаете о том, что мне нужно!

Они танцевали несколько часов, и все равно Валентина предпочитала танцевать, а не сидеть. Внутреннее тепло, которое дала водка, пошло на убыль, словно вода, уходящая с отливом и обнажающая острые камни.

Как мог отец поступить с ней так? Ей захотелось разорвать свое кремовое шелковое платье, украшенное сотнями жемчужин. Одно это платье стоило тысячи рублей. А остальные платья в ее гардеробе? А платья в гардеробе матери? Все это было куплено на деньги, взятые в долг. В памяти снова всплыло слово, которое ужасало ее, от которого у нее подкашивались ноги и останавливалось сердце. «Казнокрадство». Отец был царским министром финансов, и денежные сундуки Романовых находились в его руках.

— Почему вы так серьезны? — поинтересовался капитан Чернов.

Они танцевали вальс, и его рука похозяйски лежала у нее на талии.

— Сколько разных мундиров, — ответила Валентина. — Какой мы, оказывается, воинственный народ.

Он снисходительно улыбнулся.

— Дорогая Валентина, вам нужно понять, что на протяжении всей истории российское государство держалось не на законах и не на культуре, а на военной силе.

— А я думала, мы уже переросли это. Как же торговля и сельское хозяйство?

Он рассмеялся.

— Нет. Россия есть и всегда будет военной державой.

Капитан был хорошим танцором. По залу он скользил плавно, уверенно и умело вел партнершу, но Валентина не хотела прекращать разговор.

— Я слышала, на днях гдето у железной дороги военные напали на молодых заводских рабочих.

— Не то чтобы напали, скорее преподали им хороший урок.

— А в чем они были виноваты?

— Валентина, — сухо произнес он, — не сейчас.

— Степан, вы были с теми гусарами, которые напали на рабочих?

Он холодно посмотрел ей в глаза.

— Да, я был там. — Чернов помолчал, всматриваясь в ее лицо. — Вы хотите по этому поводу чтото сказать?

— Нет, — быстро ответила она. — Я ничего не хочу сказать.

В полночь был подан ужин. Валентина почти ничего не ела. В концертном зале были накрыты круглые столы. На белоснежных камчатных скатертях с романовским орлом лежали золотые приборы. У каждого стола стоял пустой стул специально для царя, который как радушный хозяин подходил то к одному, то к другому гостю. Однако вид разнообразных закусок и фазанов не разбудил аппетита Валентины, даже наоборот. Она поднялась изза стола и, извинившись, вышла в аванзал, где увидела женщину в изящном платье, которая стояла у высокого окна и всматривалась в ночь. Валентина подошла и остановилась у нее за спиной.