Наблюдавшая за происходящим Изабелла схватила руку графа и сильно сжала ее — она волновалась не за рисковавшего жизнью проводника и не за себя, ибо ей тоже предстояло переправляться через реку — нет, ей было страшно за своего возлюбленного, который сначала собирался первым броситься навстречу опасности.
Добравшись, как уже было сказано, до противоположного берега, Гийом двинулся вверх по течению; поравнявшись со своими спутниками, стоявшими на другом берегу реки, он жестом попросил их подождать, а сам пошел дальше.
Сделав шагов пятьдесят, Гийом снова вошел в воду и стал возвращаться, собираясь испробовать новый брод; на этот раз ему повезло больше, и он не потерял точку опоры, хотя вода доходила ею мулу до брюха.
Приблизившись к берету, Гийом махнул рукой своим спутникам, и они поспешили к нему; он же боялся сдвинуться с места, чтобы не потерять из вида найденный путь и не попасть, а точнее, не завести других в какую-нибудь яму.
Перед переправой были приняты меры предосторожности в отношении обеих дам; прежде всего, решили поместить мула Изабеллы между мулами Гийома и графа де Море, чтобы девушку окружали люди, готовые в любую минуту прийти к ней на выручку.
Затем проводник должен был проделать тот же путь в четвертый раз, чтобы помочь г-же де Коэтман — ей предстояло переправиться через реку в сопровождении Гийома и пажа.
Графиня выслушала этот план с присущей ей невозмутимостью и кивнула в знак того, что одобряет его.
Гийом, Изабелла и граф де Море вошли в воду в указанном порядке и благополучно достигли противоположного берега.
Однако, обернувшись, они увидели г-жу де Коэтман: не став ждать, когда за ней приедут, она направилась вместе со своим мулом в реку, Галюар последовал за ней, не желая оставаться одному.
Оба добрались до берега без происшествий.
На графе де Море были высокие сапоги, но, несмотря на это, он почувствовал, что ею ноги промокли до колен. Молодой человек был уверен, что Изабелла тоже промокла, и опасался, как бы холодная вода не причинила ей вреда.
Поэтому он спросил Гийома, нельзя ли остановиться и развести костер; проводник сообщил, что примерно в часе езды от берега находится хижина, где обычно отдыхают на привале контрабандисты — там имелся очаг и все необходимое.
Местность позволяла быстро преодолеть расстояние в пол-льё; всадники пустили мулов рысью и вскоре поравнялись с первыми отрогами гор.
Затем тропа сильно сузилась, и путешественникам пришлось ехать друг за другом по одному.
Гийом возглавлял отряд, как уже было и раньше в подобных случаях; за ним следовали Изабелла, граф де Море и г-жа де Коэтман, а Галюар ехал последним.
После недавно прошедшего дождя снег растаял, и это облегчало путь; таким образом, путешественники могли двигаться ускоренным шагом и добрались до хижины, о которой шла речь, в указанное Гийомом время.
Изабелла не решалась туда войти и стала просить своих спутников не задерживаться в этом месте. Сквозь приоткрытую дверь было видно, что дом полон людей и компания выглядела весьма разношерстной; однако Гийом успокоил девушку, пообещав ей отдельный уголок, где она сможет избежать общения с незнакомцами, чьи лица и одеяния внушали ей опасение.
К тому же путешественники были хорошо вооружены: помимо охотничьих ножей, одним из которых, как мы видели, Галюар срезал ветвь терпентинного дерева и превратил ее в перекладину лестницы, в седельной кобуре у каждого была припасена пара колесных пистолетов, обычных для того времени. Гийом же носил за поясом холодное оружие — нечто среднее между охотничьим ножом и кинжалом, а через плечо у него был перекинут карабин — в ту пору их уже начали производить в Тироле для охоты на серн.
Всадники остановились у порога. Гийом спешился и вошел в дом один.
V. ПРИВАЛ В ГОРАХ
Вскоре Гийом вышел из дома, приложил палец к губам, взял мула за узду и сделал знак своим спутникам следовать за ним.
Они обогнули хижину, вошли в какой-то двор и поставили мулов под навес, где уже находилась дюжина этих животных.
Гийом помог женщинам спешиться и пригласил их присоединиться к нему.
Изабелла обернулась к графу: всякая любящая душа надежду, которую она возлагает на Бога, отчасти связывает с любимым.
— Мне страшно, — сказала девушка.
— Ничего не бойтесь, ведь я с вами, — заверил ее граф.
— К тому же, — вставил Гийом, услышавший разговор, — если нам и стоит чего-то опасаться, то в другом месте, а здесь у меня предостаточно друзей.
— А что делать нам? — осведомился граф.
— Держите пистолеты за поясом — такое дополнение к наряду отнюдь не помешает сегодня в этих краях и в эти времена — и ждите меня.
Он снял со спин мулов ту часть багажа, что принадлежала обеим путешественницам, и направился вместе с ними к хижине.
Какая-то женщина встретила их на пороге и провела в помещение, служившее пекарней; вскоре в очаге запылал яркий огонь.
— Оставайтесь здесь, сударыня, — сказал Гийом Изабелле, — это такое же безопасное место, как постоялый двор «Золотой можжевельник». А я тем временем позабочусь о господах.
Граф де Море и Галюар выполнили указание проводника: засунув пистолеты за пояс, они отвязали сумки со своими дорожными вещами.
Безопасность, которую Гийом гарантировал всадникам, не распространялась на их поклажу.
Трое мужчин направились к хижине и вошли в нее через главную дверь, на мгновение задержавшись у входа.
Изабелла не без оснований испугалась собравшейся там компании. Молодые люди не были столь робкими, как девушка, и вошли не колеблясь, но красноречивые взгляды, которыми они обменялись, улыбки, промелькнувшие на их лицах, и руки, дружно потянувшиеся к пистолетам, свидетельствовали о том, что они не совсем доверили обещанию Гийома.
Что касается проводника, ставшего контрабандистом и браконьером в раннем возрасте, он оказался в родной стихии. Гийом принялся расталкивать обитателей хижины локтями и плечами, прокладывая путь к огромному камину, возле которого грелись, играли и пили человек двенадцать; даже самому проницательному взгляду трудно было бы определить род их занятий: не имея постоянного ремесла, они промышляли, чем придется.
Добравшись до очага, Гийом прошептал что-то на ухо двум мужчинам; они тут же поднялись и с поклоном, не выказывая каких-либо признаков недовольства, уступили свои места и унесли тюки, служившие им сиденьями.
Граф де Море и Галюар тотчас же разместили там свои сумки и уселись на них.
Только теперь путешественники смогли приглядеться к собравшимся, которых до сих пор видели лишь мельком, и убедились, что эти люди не напрасно вызвали у мадемуазель де Лотрек опасения.
Большинство обитателей хижины явно принадлежали к достопочтенной гильдии контрабандистов, членом которой был и Гийом Куте; остальные — головорезы, падкие на любую дичь: проводники, авантюристы и наемные солдаты из разных стран; среди них были являвшие собой причудливую смесь испанцы, итальянцы и немцы, и выделить составлявшие ее части было бы не под силу даже самому искусному химику; они изъяснялись на всевозможных языках, прибегая к самым смачным и самым резким выражениям.
Все они, не образуя единого целого, упорно старались держаться особняком; лишь те, у кого были общие корни, поддерживали друг друга.
Среди них преобладали уроженцы Испании. Любой человек, которому удалось выбраться из Казаля, где осажденные умирали с голода, всякий дезертир, сбежавший от миланцев под предлогом нерегулярной выплаты жалованья, находил приют в горах и принимался там за таинственный ночной промысел, местом действия которого во всех странах служат горы. Объединившись, эти люди становились, так сказать, притоками одной реки, катящей свои воды навстречу бездне; над их головами клубился табачный дым, витали винные испарения и стоил запах перегара; несколько коптящих свечей, укрепленных на стенах или подпрыгивавших на столах от каждого удара кулаком, также отравляли воздух своим зловонием — они светили, но не освещали, окруженные желтоватым ободком, подобно луне накануне дождливой погоды.