— Ш-ш! — осадил его Мошав. — Снаружи кто-то есть.

Том потер глаза, чтобы взбодриться. Он с трудом разобрал силуэт Мошава, который стоял прямо перед ним.

— Это наверняка старина Штайнмайер, — тоже перешел на шепот Том.

— Он стоит у окна, — возразил Мошав.

Штайнмайер подошел к ним и остановился перед диваном. Том заметил дробовик в его руке.

— Вы привели сюда этих людей, вы виноваты в этом, — зло прошептал он Тому.

Том покачал головой.

— Это невозможно, мы были осторожны. Никто за нами не следил.

— К хижине подкрадываются два человека. И они здесь явно не случайно.

— Надо бы позвать полицию, — предложил Мошав.

— От полиции помощи не много, — возразил Штайнмайер. — Пока патрульные машины доберутся сюда, уже может быть слишком поздно. Вы умеете обращаться с оружием?

Мошав вздрогнул. В последний раз он держал в руках оружие, когда проходил службу в израильской армии. И уже тогда ему было не по себе.

Штайнмайер ненадолго исчез и вернулся еще с двумя ружьями.

— Дробовик и охотничье ружье, — объяснил он. — Осторожно, оружие заряжено. Два патрона в дробовике и шесть патронов в охотничьем ружье.

— Я… я не знаю, — растерялся Мошав, когда Штайнмайер протянул ему охотничье ружье.

Том взял себе второе — дробовик. О пистолете, который лежал в потайном кармане его широких брюк, он не сказал ни слова.

— Бери же, Мошав! — настойчиво произнес Том. — Ты знаешь, что за люди пришли за нами. Или ты хочешь, чтобы тебя тоже распяли головой вниз в этой хижине?

Внезапно снаружи раздались тихие шаги. Скрипнула половица.

— Они уже здесь! — прошептал Штайнмайер.

— Где профессор? — спросил Том.

— Он в безопасности, — ответил Штайнмайер и подкрался к двери.

Шгруб, район Берхтесгаден…

Буковски выкурил уже вторую сигарету, когда с ним заговорила старушка в черном платье и косынке в черно-белую клетку. Она стояла на тротуаре перед домом и рассматривала его с живым любопытством.

— Я слышала, вы из уголовной полиции Мюнхена, — сказала она, улыбнувшись ему почти беззубой улыбкой.

— Буковски, земельный уголовный розыск, — представился Буковски и щелчком отправил сигарету, описавшую широкую дугу, в палисадник.

— Меня зовут Магда Шайдерер, я живу в доме напротив.

— Мои коллеги уже были у вас?

Магда Шайдерер покачала головой.

— В дом вломились преступники, — пояснил Буковски.

— Я знаю, — ответила женщина.

Буковски попытался прикинуть ее возраст, но из-за косынки и платья отказался от попытки.

— Вы, конечно, уже слышали об этом.

Женщина кивнула.

— И видела.

Буковски нахмурился. В своем ли уме эта женщина, или она просто смеется над ним?

— Вы видели? — скептически повторил он. — Когда, сегодня?

— Собственно, мне нельзя об этом говорить, мне Ганс запретил, но если полиция все равно уже здесь… Это произошло еще на прошлой неделе.

Буковски был озадачен.

— Но почему вы в полицию-то…

— Я уже сказала: Ганс мне запретил.

Буковски закурил новую сигарету.

— Ганс? Кто такой этот Ганс? — спросил он и выдохнул дым.

— Ганс — правая рука профессора. К профессору приходил гость. Друг, еврей. Он приехал три или четыре недели назад. Они вместе над чем-то работали. Они оба археологи. Профессор даже преподавал в Мюнхене — в университете. Он человек хитрый.

— Юнгблют?

— Кто ж еще?

— Этот, другой — вы его узнали?

Женщина заговорщически огляделась. Приложив руку ко рту, как щиток, она прошептала:

— Никто не должен об этом знать. Ганс сказал, что я никому не должна об этом говорить.

Буковски улыбнулся.

— Да, но ведь мы — полиция.

Женщина ненадолго задумалась.

— Они нашли что-то ценное, сказал мне Ганс. Что-то очень-очень важное об Иисусе. Я должна была не смыкать глаз. Время от времени Ганс приезжал. Я забираю почту. Но в тот день, когда взломали двери, они уже уехали и дом стоял пустой. Я сказала это Гансу. Но он сказал, чтобы я не беспокоилась об этом. Недавно возле дома появились два человека. Они там что-то вынюхивали. Я говорила о них Гансу, когда он приехал, но он снова сказал мне, чтобы я не беспокоилась.

— Так значит, Ганс — слуга профессора Юнгблюта.

— Что? — спросила женщина и наморщила лоб, так что к прежним морщинам добавились новые.

— Я хотел сказать, что Ганс служит у профессора.

Женщина кивнула.

— Профессор уже несколько лет прикован к инвалидной коляске. Его хватил удар.

— А этот Ганс — он живет здесь, в доме?

Женщина покачала головой.

— Он живет в Бишофсвизене, но в городе его нет. Он говорил, что они спрятались, так как есть люди, которые хотят знать, что привез с собой еврей из Израиля.

У Буковски создалось впечатление, что он попал в дурной сон. На этом клочке земли за последнее время уже нескольким людям пришлось расстаться с жизнью, и вот теперь перед ним стоит старушка, которая, очевидно, носила в себе значительную часть решения этого дела, умудряясь никому ни словом о том не обмолвиться. К ним подошли Лиза и полицейский в форме.

— Этот Ганс — какая у него фамилия?

— Штайнмайер, — ответила женщина.

— И где он теперь?

— Ганс? Ганс в лесу, за городом. Он сам мне так сказал.

Человек в форме остановился рядом с Буковски и внимательно посмотрел на женщину.

— А, Магда, — сказал он. — Ей уже за девяносто. Она что-нибудь видела?

Буковски не удостоил коллегу вниманием, а продолжал смотреть на женщину.

— Где находится лес?

Женщина пожала плечами.

— Какой лес? — спросил полицейский.

Буковски отмахнулся от него.

— Я думал, эта женщина может сказать мне, где находятся хозяин этого дома и его слуга.

— Ганс Штайнмайер?

— Вы его знаете? — озадаченно спросил Буковски.

— Конечно. Когда-то он был знаменитым борцом. Живет в Бишофсвизене. Он уже несколько лет заботится о старом профессоре. Раньше он был привратником в школьном центре в Берхтесгадене. Нам проверить его адрес?

Буковски наморщил лоб.

— Эта женщина говорит, что они с профессором прячутся в лесу, что бы это ни значило.

— В лесу, — повторил полицейский. — Я сам из Бишофсвизена и очень хорошо знаю Ганса. Когда-то давно он был охотником. Охотился в Роствальде. Я и сам охотник, и когда мы говорим о лесе, то имеем в виду лесничество.

Буковски навострил уши.

— Есть ли там убежище, в котором мог бы устроиться инвалид-колясочник?

Полицейский кивнул.

— Наверное, хижина под горой Кельберштайн. Туда даже доехать можно, когда погода сухая.

Буковски повернулся к Лизе.

— Немедленно вызывай оперативную группу и запротоколируй показания этой женщины!

Лиза обхватила руками живот.

— А наши коллеги не могут этого сделать? Я… не очень хорошо себя чувствую. По-моему, ночью у меня пошли месячные, может, именно поэтому я почти не спала.

— Неужели ты хочешь сказать, что именно теперь не можешь работать? — возмутился Буковски. — Я всегда говорил: когда доходит до дела, женщины оказываются не способны справиться с нагрузкой.

Лиза предпочла не отвечать.

Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена, район Берхтесгаден…

Они услышали, как снаружи зашуршала листва. Скрип на лестнице повторился.

— Их как минимум двое, — прошептал Штайнмайер.

— Есть здесь черный ход или окно в задней стене?

— В этой комнате три окна и дверь, — ответил Штайнмайер. — Задняя стена встроена в склон холма, там нельзя пройти.

На окнах висели жалюзи, запертые изнутри. Опасность угрожала в первую очередь со стороны двери, и как раз там и слышался тихий скрежет. В то время как Штайнмайер притаился рядом с дверью за одним из шкафов, Том и Мошав укрылись за диваном. Том вскинул ружье.

— Это какое-то безумие, — шепотом прокомментировал их положение Мошав.

— Если это те самые типы, на совести которых Джина, Аарон и Джонатан, то мы должны быть готовы ко всему, — ответил Том. — Так что не стесняйся пользоваться стволом.