И все же без помощи Дмитрия Попков был бы сейчас в тюрьме или, хуже того, умер бы. Дмитрий, как терпеливый паук, дожидался, когда она основательно увязнет в его паутине, и у нее не было права удивляться тому, что клейкие нити начали стягиваться на ней.

— Вот, это вас успокоит. — Он протянул ей бокал.

— Мне нужно успокоиться?

Он снова осмотрел ее.

— Думаю, да.

Она приняла вино и выпила его одним долгим глотком. Он сделал шаг вперед, остановился так близко, что она почувствовала запах его напомаженных волос. Черты его лица как будто сделались жестче, когда он наклонил голову и поцеловал ее в губы. Она почувствовала привкус виски. Выходит, он начал без нее. Она позволила его губам задержаться, но и не ответила.

— Лида, — прошептал он. — Такая холодная? Такая каменная? — Он провел рукой по ее горлу, запустил пальцы в волосы, потом положил ладонь ей на грудь. — Расслабься, мой сладкий ангел.

Она отошла на шаг, поставила бокал на стол и повернулась к нему лицом. Когда-то они смеялись вместе, танцевали. Не может быть, чтобы он стал принуждать ее силой.

— Дмитрий, освободите меня от этого. Я умоляю. — Она опустилась перед ним на колени. — Пожалуйста.

Он медленно улыбнулся, и на мгновение ей показалось, что он согласится. Но вместо этого он расстегнул брюки и протянул руку к ее голове.

— Вы мне отвратительны. Товарищ, — холодно произнесла она и поднялась с колен. — Давайте покончим с этим.

Не колеблясь более ни секунды, она расстегнула блузку, стянула юбку и сняла белье. Не успел Дмитрий осознать, что этим она отняла у него часть удовольствия, как Лида уже стояла посреди кабинета полностью обнаженная.

Его глаза жадно прошлись по ее телу. Лицо ее горело, но глаза смотрели прямо на него, точно одной силой воли она могла заставить его отступить от края и удовольствоваться полученным. Она не могла поверить, что когда-то была настолько слепа, что находила его привлекательным. Он сбросил брюки, отшвырнул их ногой в сторону и подошел к ней. Прикоснулся к гладкой молочной коже на ее животе, к бедрам, к огненным завиткам между ними. Дыхание его сделалось тяжелым.

— Почему я, Дмитрий? Вы можете иметь тысячу других, которые будут этому только рады. Так почему я?

Он медленно обходил вокруг нее, ведя пальцами по ее ягодицам, талии, спине, по шелковистой округлости груди.

— Потому что вы не такая, как все, Лидия Иванова.

— Есть женщины намного красивее меня. Как ваша жена.

Он продолжал обходить ее, как будто оплетал паутиной.

— Мир полон обычных людей, Лида. Но ты не такая.

Она вздохнула и тихо произнесла:

— Тогда не уничтожайте меня. Отпустите.

В ответ он потянулся к ней, грубо сжал плечи.

— Не говори ерунды, — прошептал он и впился губами в ее уста.

Она не стала отбиваться, а неподвижно стояла, бездушно замерев, пока он, неожиданно устав от этой игры, не сбросил с себя остатки одежды и не толкнул ее нетерпеливо на кушетку. Он был намного сильнее и, когда опустился на нее сверху, легко сумел удержать под собой. И все же ей, изогнувшись, удалось отвести в сторону бедра. Без предупреждения он отклонился и хлестнул ее по лицу.

— Нет, Дмитрий, не надо…

Он снова ударил ее, на этот раз сильнее. На губах она почувствовала вкус крови.

— Пошел ты! — бросила она ему в лицо.

Рука снова замахнулась.

— Закрой…

В эту секунду дверь в кабинет с грохотом распахнулась. Дмитрий даже не обернулся.

— Уйди, Антонина, — прорычал он и накрыл сжатые губы Лиды своим ртом.

— Отпусти ее, — произнесла Антонина.

Лида не могла ее видеть из-за нависшего над ней тела Дмитрия, зато видела его глаза. Они уже не были серыми и сдержанными.

— Убирайся, я занят! — рявкнул он.

Вдруг извивающаяся Лида почувствовала, как его тело неожиданно сжалось, как если бы ее колено попало ему в пах, и, лишь когда он, охнув и схватившись за затылок, упал на нее всем весом, она поняла, что Антонина ударила его сзади чем-то по голове. Его тело чуть не раздавило Лиду. Она почти не могла дышать, поэтому схватилась за его рыжие волосы и задрала его голову, освобождая себе рот и нос для дыхания. Его глаза были черны от ярости, и Лида почувствовала, как жар этого неистового чувства обжег ей лицо. Из-за уха у него вытекла тоненькая струйка крови и закапала девушке на губы. Она плюнула его кровью ему в лицо. Через плечо Дмитрия она успела заметить Антонину, глаза которой стали огромными, как у оленя. В руках она сжимала большую Библию с железными уголками на обложке.

— Ах ты сука! — взревел Дмитрий и стал подниматься с кушетки, все еще держась за затылок.

Антонина стала быстро отступать.

Лида вскочила на ноги и схватила его сзади за руку. Он развернулся и махнул кулаком, но она успела увернуться.

— Дмитрий, не…

— Заткнись!

— Не трогай жену!

Он опять развернулся и ударил Антонину. На этот раз его кулак достиг цели. Он попал женщине в голову. Раздался глухой удар, и она полетела спиной на письменный стол. Пальцы ее отпустили Библию, и рот раскрылся в немом крике.

— Я научу тебя, тупая шлюха!

Он хлестнул жену по незащищенному лицу, одновременно с тем, как Лида с силой ударила его по почкам. Малофеев застонал от боли, выругался, но схватил обеими руками тонкую шею Антонины и яростно сжал пальцы. Лида захватила локтем его горло, чтобы оторвать от жены, но было слишком поздно. В панике Антонина схватила попавшийся под руку нож для разрезания бумаги и, размахнувшись, изо всех сил вонзила его в мужа. Он аккуратно вошел ему между ребер по самую рукоять.

Тонкий свистящий звук исторгся из его горла, прежде чем он завалился на бок, схватившись за серебряный крест, торчавший у него из грудной клетки. Он соскользнул со стола на пол. Антонина с залитым кровью лицом вскочила на ноги и с ужасом уставилась на неподвижную фигуру мужа. Ее ногти начали безжалостно расчесывать руку.

Лида быстро взяла себя в руки. Сначала она попыталась прощупать пульс, хотя, еще даже не притронувшись к шее Дмитрия, знала, что не найдет его, — ей уже приходилось видеть мертвые глаза. Она усадила Антонину, в одну руку сунула ей салфетку, чтобы вытереть лицо, а в другую — бокал вина. Потом выдернула нож из груди Дмитрия, тщательно вымыла его и положила обратно на стол, после чего завернула труп в ковер, прежде чем кровь не растеклась дальше. Только после этого ей пришло в голову, что нужно одеться.

Сев на кушетку радом с дрожащей женщиной, она обняла ее за плечи. Крепко прижала к себе, покачала, тихонько пробормотала что-то успокаивающее. Несколько раз она подливала вино в бокал Антонины, пока наконец оно не сделало свое дело и дрожь не унялась. Ру ^киженщины безвольно поникли, как ее темные волосы, она положила голову Лиде на плечо, и безмолвные слезы покатились по ее щеке.

— Я не хотела его убивать.

— Я знаю.

— Меня посадят в тюрьму, — прошептала она.

— Может, и нет.

— Посадят. В милиции со мной не станут церемониться.

— Вы хотите идти в милицию?

— Ох, Лида, я только что убила собственного мужа. Что еще мне остается делать?

Лида отвела мокрые волосы от лица Антонины.

— Есть другой вариант.

Искаженные горем темные глаза повернулись к ней, и Лида подумала о том, что когда-то услышала от Елены. Эта женщина и так была сломлена. А теперь еще и это.

— Скажи, Лида. Какой вариант?

— Мы можем пойти прямо сейчас в милицию и рассказать, что случилось. После месяца в тюрьме, допросов и суда вас, если повезет, отправят в Сибирь или в какую-нибудь шахту. — Рукавом она вытерла Антонине слезы. — Там будет тяжело.

— Или что?

— Или… — Лида на секунду замолчала. — Или мы можем похоронить его. И продолжить жить своей жизнью.

— Где? — ошеломленно спросила Антонина. — В парке? Может, в Александровском саду? Ты сошла с ума.

— Нет. Вот подумайте. Дмитрий умер. — Она почувствовала секундный приступ тошноты. Дмитрий Малофеев умер. Эти слова испугали ее. — Что бы мы ни сделали, ничто не вернет его. Если вы отправитесь в тюрьму, это не поможет ему там, где он сейчас находится. И я — свидетель, что вы защищались. Я видела, что он хотел убить вас.