— Мал ты ещё, не понимаешь, что любую крепость взять можно. Обольют татары стены деревянные земляным маслом да подпалят стрелами с горящей паклей, вот и падёт крепость.

Мишка озадачился. Не было у него воинского опыта, не знал он, что крепость любую можно взять, как бы крепки стены её ни казались. Но любое укрепление защитниками сильно. Велико упорство жителей да умение воинов — долго крепость осаду держать сможет, до прихода помощи от соседних городов.

— Ноне летом великий князь Иван Третий поход на Кремль готовит. Войско вятское вместе с московским идёт. Покажем татарам, что сильна Русь. Повезёт — так с трофеями вернёмся.

— Сам сказал — если повезёт. А я на везение полагаться не привык, работать надо.

— Тебя не переубедишь. Ничего, какие твои годы, сам поймёшь ещё.

Потом были ещё разговоры, но больше — пустые: о погоде, видах на урожай, торговле.

В Нижнем, когда к пристани причалили, сошёл Костя со спутником своим, попрощался с Михаилом.

— Жизнь ты мне с командой своей спас, то помнить буду. Но и ты слова мои не забывай. Не хочешь на татарина спину гнуть — готовься, искусством воинским овладевай. А будет желание свидеться — приходи в Хлынов. Я у Никольского храма живу, на углу у спуска к реке. Бывай!

— И тебе удачи, Костя!

Юрьев с товарищем своим, Василием, быстро исчезли в толпе. Занятный человек этот Костя. Другие говорят больше о пропитании, о том, где деньжат заработать, а этот всё больше о татарах, о Хлынове, о великом князе Московском. Чудно!

А потом нахлынули дела — свой товар продать, новый для лавки купить. И не до воспоминаний о Косте стало.

Нынче на торгу только и разговоров было, что о татарах. Ходили слухи — Орда снова собирается пройтись по русской земле. И не старался Мишка специально слушать эти разговоры, а никуда от них не денешься. Придёшь к продавцу, а там покупатель. И всё о татарах речь идёт.

И хотел или не хотел того Михаил, а запали эти разговоры ему в душу. В последний день уже, когда ушкуй товарами был загружен, прошёлся он по оружейному ряду — прицениться. От луков да стрел сразу в сторону шарахнулся, как цены услышал. За такие деньги деревню купить можно.

Не подозревал раньше Мишка, что оружие так дорого стоит.

Пошёл в другую лавку. На стенах щиты висят — круглые, квадратные, вытянутые. На прилавке мечи и сабли в ножнах, ножи, в углу копья стоят, сулицы, рогатины. В другом углу — бердыши да боевые топоры сталью сверкают. Разбежались глаза у приказчика. Что купить? Эх, надо было бы с соседом Митрофаном заранее поговорить. Да уж больно разговоры на торгу тревожные. А ну как и в самом деле татары нападут? Неизвестно ещё, когда на ярмарку и попадёшь, за стенами крепости отсиживаясь.

Поглядел Михаил и на то, как другие оружие покупают: в руки возьмут, взмахнут, баланс да прикладистость проверяя, пробуя остроту лезвия на волосах руки. Ушли покупатели, а он всё так и не решался что-то для себя выбрать. Видя Мишкину нерешительность, к нему подошёл продавец.

— Я уж давно за тобой наблюдаю, парень. Первый раз в лавку оружейника зашёл?

— Первый. Хлыновский я, приказчик у купца Аникея, что сукном торгует. Разговоры тревожные на ярмарке у вас. Вот и решил я себе что-нибудь прикупить.

— Прикупить! Это не ткани, не понравились — родне подарил. От оружия зависит иногда, сохранишь свою жизнь или нет. Опыт-то есть какой?

— Да откель ему взяться?

— Вижу, парень ты молодой. Так и быть, помогу выбрать. Тебе самому что больше нравится?

— Не знаю пока.

Продавец, он же, похоже, и сам кузнец-оружейник, судя по мозолистым рукам, задумался.

— Так, копьё да рогатина в строю хороши, а ты не воин, чтобы в шеренге обороняться. Стало быть, и щит тебе пока без надобности. Меч тяжеловат, он для крепких мужей. Пожалуй, тебе по рукам сабелька будет. Есть тут одна у меня — лёгонькая, как под тебя ковал.

Он залез под прилавок и вытащил саблю в ножнах. Её внешний вид Мишку не впечатлил — ни украшений в виде камней на рукоятке, ни плетения серебряного на ножнах, ни блеска завораживающего от лезвия.

— Ты не смотри, что скромна. Красивое оружие — дорогое, на приёмах у князя-боярина к месту. А ежели для дела — в самый раз. Возьми-ка в РУку!

Мишка послушно взял ножны, с лёгким шелестом вытащил саблю, легко взмахнул ею. Сабля сидела в руке как влитая. Продавец забрал саблю, провёл лезвием по волосатой руке. На коже осталась чисто выбритая полоска.

— Бери, не пожалеешь.

Начали торговаться. В оружии Мишка понимал мало, но как торговаться — знал и делал это с удовольствием. В итоге он сбил цену чуть ли не вдвое. Ударили по рукам, и продавец обмотал саблю с ножнами холстиной.

— Владей! Только вот что: салом иногда лезвие смазывай и помни — железо воды боится. И ещё: пояс кожаный купи. У тебя поясок уж больно узкий.

На последние медяки приобрёл Михаил и пояс — тут же, на торгу. Хороший пояс — из свиной кожи, широкий, толстый, с медной пряжкой. И — сразу на ушкуй, ведь солнце клонилось к закату, надо от пристани отчаливать — платить за стоянку было просто нечем.

Уже на Ветлуге развернул он своё приобретение — полюбоваться. Павел выглянул из-за спины.

— Зачем тебе сабля?

— На торгу сказывают — татары зашевелились, новый набег на Русь готовят.

— Тьфу ты, нечистая! — выругался Павел. — И чего им на месте не сидится! Только сабля без умения — железяка простая.

— Ничего, Павел, научусь. Вон, на торгу у скоморохов медведи пляшут да поклоны отвешивают. Нешто я хуже медведя?

По приезду они разгрузили товар в лавку купца. А в дедовой избе подивился Михаил чистоте да порядку. И Елизавета изменилась за три седмицы, которые ходка длилась. Отмылась, округлилась немного на Михайловых харчах, одежонку чистую ей бабка подобрала. Похорошела девка за столь короткое время. Мишка надивиться не мог. Похоже, не зря деньги за неё платил.

Вечером с саблей под мышкой он поспешил к Митрофану.

— Вот, сосед, прикупил на ярмарке. Разговоры на торгу про грядущее нашествие татарское ходят. Хочу научиться владеть.

— Дело хорошее, знания за плечами не носить. И снова по вечерам пошли занятия — до пота.

Видя, как Мишка изводит себя работой и занятиями по вечерам, дед укоризненно качал головой:

— Зачем тебе это надо, внучек?

— Молчи, старик, — вмешалась бабка, — внук у нас головастый. Сам в церковь ходил, читать-писать выучился — вон, приказчиком у купца стал, в люди выбился. Дома теперь всегда есть-пить что стало. Он знает, что делает.

— А я что, против? Только ведь дело-то молодое — на посиделки сходить надо, песни попеть да поплясать. А у него днём работа, вечером — с железками занимается. Так ведь и бобылём остаться недолго!

— Охальник! Ему ведь четырнадцать всего — какие девки?!

Купец Аникей тоже обратил внимание, что Михаил с лица немного спал.

— Ты не заболел ли часом?

Пришлось и ему рассказать о разговорах о татарах на ярмарке и занятиях по сабельному бою.

— Это ты молодец! — неожиданно одобрил Аникей. — Татары — они что? Приходят и уходят, а вот добро своё купец защитить всегда должен уметь. Помнишь нападение разбойников на ушкуй о прошлом годе — на ночной стоянке? Кабы вся команда умела оружием владеть, куда как увереннее себя чувствовали бы. Топор — оружие крестьянское.

Сосед Митрофан не только технике боя учил, но и в перерывах поучал:

— Ты любой возможностью в бою пользоваться должен. На войне али в схватке с татями правил нет. Можешь до руки дотянуться — режь, бей, до ноги — ещё лучше, там жил много. От любого ранения противник твой кровь терять будет, слабеть. Измотаешь его — добей. А оставишь за спиной живого врага — он тебе в спину и ударит.

Врага Мишка представлял себе отвлечённо. Видел настоящего татарина один раз — ханского баскака, что в Хлынов за данью приезжал в окружении слуг. На груди табличка серебряная на цепи — пайцза, вид надменный, наглый. Лицо безбородое, глаза узкие, злые, усы тоненькой ниточкой свисают, а кожа желтоватая. Халат серебряной нитью расшит, ноги в коротких красных сапожках с загнутыми носами. Надолго он Мишке запомнился, хотя с того дня уже пять годков минуло.