Дураков спешил к дворцовой стене. Назваться чужеземным послом и предстать перед фараоном — хороший способ, чтобы проникнуть внутрь. Но это вряд ли поможет. Посла же примут днем со всеми почестями, выслушают его заявления, и к вечеру он по идее должен быть на пути домой. Тело Иры не выносит света и появляется на улицах по ночам. Несостыковка. Выдумать официальное письмо якобы от лица российского президента — не велика проблема. А вот остальное могло очень сильно осложнить поиски. Поэтому светиться в роли дипломата Ваня не захотел.
Стена высотой с два человеческих роста — не велика преграда. Заросли садов лучше стражников, что на воротах, охраняли дворец. Программист, оглядываясь на главные ворота, отошел как можно дальше и принялся искать подход к дворцовой стене, который не просматривался со стороны ворот, а также находящегося чуть поодаль черного хода. Задачка оказалась не из легких. С одной стороны к стене примыкали жилища прислуги, с другой она находилась на обрыве, с третьей — река и охраняемый причал. Оставался только обозримый стражей главный подход. Днем лучше не появляться у стены, чтобы не вызывать подозрений. Ночью же гораздо проще перелезть через стену, имея кое-какое снаряжение.
Подойдя к дому, Ваня с улыбкой уставился на вооруженного скипетрами пингвина: вполне в египетском стиле, если только голову в профиль развернуть.
— Ну, мелкая, ты и креативщица! — громко заметил он, и Маша, отворила дверь.
— Где пропадал весь день? — тут же спросила она.
— Играл в Шерлока Холмса, а ты — в девушку Бонда, да?
— Типа того, пойдем, расскажу кое-что!
Все, что поведала брату Маша, только подтверждало его догадку, которой он поспешил поделиться с сестрой.
— Значит, цель Иры — дворец?
— Именно, — Ваня откинулся на подушке, — и я отправлюсь туда сегодня ночью. А вечером ко мне придут две гостьи песни петь.
— Ха, — возмутилась девушка, — с одной гуляешь, другим серенады поешь!
— Только песни, заметь, — ответил программист, — Ире я изменять не собираюсь, а отблагодарить свидетелей надо.
— Ты это… смотри, чтобы они сами тебя не охмурили, — подтрунивала его сестра.
— Кто бы говорил, — ехидничал брат. — Сколько тебе стоила твоя информация?
— Распечатки фотки на принтере, — ошарашила его Маша.
Разобравшись с сестрой и вкусно пообедав, Ваня достал из-под кровати Кирилла бухту веревки, пару кошек и вышел на улицу, чтобы на свежем воздухе разобраться со всеми замысловатыми предметами, с которыми его одногруппник поднимался на Эльбрус.
Иван сел на обрубок пальмы, что валялся рядом со входом и, раскладывая добытые сокровища, начал бурчать под нос не что иное, как песню Бутусова, старую, еще времен его учебы в школе…
— Эх, недо-рокер из меня какой-то, — вставил между куплетом и припевом программист и продолжил.
Под песню все разбиралось куда легче, и казалось понятнее. Один узел, другой, третий… Не прошло и пяти минут, как шипастая кошка, которую нормальные альпинисты надевали на ноги, оказалась привязанной к концу веревки в качестве крюка. Один предмет из снаряжения для ночного проникновения во дворец готов.
— Какая замечательная песня! — восхитился звонкий девичий голосок, а следом раздались аплодисменты.
Программист поднял взгляд и узнал в своей поклоннице давешнюю свидетельницу, которая явилась к нему, как и обещала, с подругой. Что-что, а петь Иван не умел. Толпа бобруйских медведей еще в детстве прошлась по его ушам. Смутившись, он отвернулся от гостей. Ваня не ожидал, что местные гламурные девицы с такой легкостью найдут жилище любопытного хетта. Хотя, если мыслить логически, сделать это весьма не сложно. Достаточно обратить внимание на пингвина с жезлами. Ни один египтянин не нарисовал бы такого. Чуть поодаль стояла и третья его свидетельница, ткачиха Нех в полупрозрачной красной юбке. Ох уж эти девушки!
Программист попробовал начать скручивать очередную веревку без музыкального сопровождения, но госпожа с подружкой не унималась:
— Ну спой для нас с Тенра еще разок про фараона, пожалуйста!
— Да-да! Ты замечательно поешь! — поддержала подружку Тенра. — И зачем тебе эта дурацкая веревка?
Буркнув под нос не самое приличное ругательство, Иван окинул гостий недобрым взглядом. Столько любви читалось в их глазах, что отказать в пении было невозможно, не то они навяжутся на что-нибудь еще. Он бросил на землю недоделанную веревку и убежал домой, а через мгновение появился на пороге с гитарой.
Музыкальный инструмент Ваня купил из моды, 'чтобы была', и играл на ней только несколько аккордов, не задумываясь о такой дисциплине как сольфеджио. Так что, выходило у него просто невнятное бренчание по струнам. Любопытная Маша, которую гостьи тут же обозвали ревнивой женой, стояла, прислонившись к косяку, решив тоже послушать песни брата.
— Моя любимая сестра, — бросил Иван через плечо, беря аккорды.
Тенра и ее подруга недовольно скривились, а Нехтнефрет окинула конкурентку оценивающим взглядом. Но разворачиваться и уходить красавицы не собирались. Откуда московскому программисту было знать, что в древнем Египте 'сестрой' мужчина чаще называл супругу, а не родственницу. Зато, прочитав разочарование на лицах гостей, Ваня быстро смекнул, что Маша спасла его своим появлением от заигрываний и продолжения вечера романсов в неформальной обстановке. Кеметские девушки устроились на поваленной пальме и с благоговением слушали бренчание парня на неведомом им инструменте. Дураков не стал допевать 'Тутанхамона', а затянул другую песню.
А тем временем еще несколько прохожих остановилось, чтобы слушать первый в истории человечества рок-концерт. Или поп, не важно, потому что после того, как знания слов песен его любимого 'Наутилуса' были исчерпаны, Иван начал перебирать все, что только в голову приходило: и Чичерину, и даже Витаса изобразить попытался, чем только рассмешил очарованных его бездарным пением девушек. Тенра хлопала в ладоши и чуть ли не подпрыгивала на месте от счастья, слушая мотивы, напеваемые чужестранцем. Многое из этих песен было просто-напросто непонятно слушателям времен Тутанхамона. 'Когда эти девушки устанут слушать мои вопли? Мне давно уже на дело пора! — крутилось в голове программиста. Он перебирал одну песню за другой, исполнял творения толкинистов и бардов, но так и не мог придумать, как вежливо отвязаться от фанаток его творчества. Голос уже хрипел, на улицах темнело, но гостьи не понимали намеков: 'Все хватит!
Когда и попса вся из его памяти оказалась перепетой, а поклонницы требовали продолжения концерта, чужестранец решил перейти на дурацкое народное творчество.