Тем не менее постель была застелена свежим бельем, а воздух не был таким затхлым, как можно было ожидать, имея в виду древность этого здания и его убранства. Несколько мгновений я мрачно осматривал свое ложе на эту ночь. Пожалуй, будет не слишком приятно провести ночь в постели, которая, возможно, использовалась в последний раз двадцать лет назад, да еще, скорее всего, в ней спал подросток пубертатного возраста, который конечно же не держал всю ночь свои ручки смирно на одеяле, и тут же мне стало смешно от этой мысли. Спал я и в гораздо худших местах. Кроме того, может быть, мне повезет, и не за горами то время, когда я смогу себе вообще купить целый отель класса люкс. Вместе с кроватями, которые уж точно не будут до этого никем использованы.

Несмотря на то что я внезапно ощутил страшную усталость, я не лег сразу, а обошел комнату с короткой инспекцией. Гардеробный шкаф, так же как и кровать, и письменный стол со стеллажами, был из резного дерева, на котором время оставило свои довольно заметные следы, и тем не менее эта мебель привлекла бы внимание торговца антиквариатом. Шкаф был пуст, пуст был и письменный стол, и в выдвижных его ящиках, которые я открывал один за другим, ничего не было. Только книжный стеллаж был наполовину заполнен. Беглый взгляд на выцветшие корешки стоявших на нем книг показал мне, что это были в основном учебники. Большинство из них были мне незнакомы, кроме того, значительная часть из них называлась по-английски, что я заметил не сразу, а только при подробном осмотре. Годы, проведенные в США, не прошли напрасно, и теперь я скорее буду испытывать трудности при чтении книг на родном языке. Я достал одну из книг и пролистнул, почти не читая. И в тот же миг мне в нос ударил хорошо знакомый запах старой бумаги, а вместе с ним в мозгу пронеслись мимолетные картины и звуки: орда учеников в сине-черных куртках и таких же бриджах, которые, едва заслышав звук школьного звонка, выскакивают из-за парт и несутся из классов в коридор (само собой, с удовольствием расталкивая друг друга), скрипучий звук мела по исцарапанной школьной доске, крики учеников, доносящиеся из окна со школьного двора, эхо шагов, раздающееся в лестничных пролетах, приглушенные голоса из соседнего класса, которые слышны через тонкую деревянную перегородку…

Я так внезапно и резко захлопнул книгу, которую держал в руках, что мне хватило лишь одного звука, чтобы испугаться.

Во всяком случае, я сам себе так сказал, что это из-за громкого звука…

Мое сердце бешено застучало. Внезапно я почувствовал, как холодно в комнате и каким все-таки затхлым был здесь воздух. Ну не затхлым, а каким-то тухлым. Как будто в комнате что-то испортилось, это что-то давно вынесли, но остался легкий оттенок запаха, который въелся в стены и мебель и который нельзя было не заметить. Моя рука, в которой я все еще держал книгу, задрожала, мне было холодно, но, несмотря на это, я почувствовал, что моя спина между лопатками так сильно вспотела, что рубашка прилипла к телу. Что, черт возьми, со мной случилось?

Гораздо поспешнее, чем мне бы хотелось, я засунул книгу на место, повернулся и нервно провел тыльной стороной ладони по лицу. Тухлый запах усилился. Возможно, секрет был всего лишь в этой пятидесяти- или столетней книге и всякие заколдованные духами старые замки с привидениями здесь ни при чем? Это всего лишь очень старая бумага, которая действительно начала разлагаться. Я не раз слышал что-то о каких-то плесневых грибках, споры которых не только высокотоксичны, но и способны вызывать галлюцинации.

Это все дешевая уловка, чтобы успокоить себя, к тому же такая, которая совершенно не помогла. Мое знакомство с наркотиками, скорее всего, типично для любого человека моего поколения: один-два косячка в школе, несколько осторожных экспериментов с наркотиками и единственная ломка (по-настоящему сильная), потом победа здравого смысла (и конечно же страха) — и я бросил это дело. Сегодня, в начале двадцать первого века, где бы ты ни рос, в Европе или Америке, невозможно ничего не знать об этом деле, и я просто знал, что нет еще таких наркотиков, которые бы действовали так быстро и таким образом. Да еще таких, чтобы так же быстро прекращали свое действие. То, что только что произошло со мной, не имело ничего общего ни с какими спорами и грибами, будь то споры мумий фараона или еще что-то, оказавшееся в этой книге. Все дело было во мне.

— Да, конечно, все дело во мне, — пробормотал я. — А чего ты еще ждал после такого сумасшедшего дня?

— А что, собственно, случилось?

Тут уж у меня не хватило сил, чтобы не задохнуться от страха. Мое сердце уже не частило, оно просто колотилось у меня в горле и, казалось, пыталось выскочить из груди.

В дверном проеме стояла Юдифь. В первый момент она показалась мне не менее испуганной, чем я, потом слегка смутилась, и на ее лице появилось виноватое выражение.

— Извини, — сказала она. — Я не хотела тебя испугать.

— Я и не испугался, — солгал я. Потом пожал плечами и добавил: — Во всяком случае, не слишком.

Про себя я вздохнул с облегчением, если честно, у меня гора с плеч свалилась. Я не мог бы сказать в тот момент, чего именно я ожидал, но я явно чувствовал это ожидание. Ни Юдифь, ни кого-то из нашей компании, ни вообще что-то конкретное. Но в тот короткий момент, который мне понадобился, чтобы услышать голос и отреагировать на него, я просто знал, что сзади ко мне приближается что-то жуткое, ужасное, что-то, о чем я не имел никакого понятия, но это как-то было связано с тухлым запахом и тревожными галлюцинациями, и один только вид этого «нечто» мог просто уничтожить меня.

— Ты меня вовсе не испугала, — сказал я еще раз, словно простое повторение этой мысли могло придать моим словам больше веса. Мне самому хотелось услышать, как убедительно звучат мои слова. Как часто ложь становится правдой, если ее часто повторять.

— Ну что ж, это хорошо, — ответила Юдифь. Она выглядела еще более смущенной, потерянной, как будто не знала, с чего начать, примерно как человек, который зашел в комнату без стука и застал двух братьев, которые затеяли неприличную возню. Она попыталась улыбнуться, но ее улыбка имела то же значение, что и мое утверждение насчет лжи: ничто так не подчеркивает правду, как ее отрицание.

— Входи, не беспокойся, — сказал я. — Ты мне совсем не мешаешь. Я все равно пока не в состоянии спать.

— Ничего удивительного, в этом замке с привидениями это вполне естественно.

На моих глазах Юдифь собралась с духом, и через секунду передо мной стояла уже прежняя Юдифь со всеми своими «но» и «если». Но на них мне было наплевать. В этот момент, если быть уж совершенно откровенным, я бы, пожалуй, больше обрадовался, увидев Эда. Хотя, конечно, если бы наш контакт не затянулся.

Юдифь повернулась, чтобы закрыть за собой дверь (мне почему-то ужасно захотелось, чтобы она этого не делала, но не знаю, почему), снова обернулась ко мне и крикнула:

— Лови!

Она что-то кинула прямо ко мне, я инстинктивно поднял руки, чтобы поймать это.

Конечно, я промахнулся. Снаряд, который метнула в меня Юдифь, оказался совершенно безопасной банкой колы, однако он больно ударил меня по кончикам пальцев и упал на пол. Я поспешил нагнуться за банкой и краем глаза заметил, как в это время Юдифь прошмыгнула к постели и устроилась на ней, скрестив ноги. Не могу точно сказать, рассмешила ли ее моя неловкость, но думаю, что да.

Гораздо обстоятельнее, чем это требовалось, я поднимал банку колы и в то же время старался убедить себя в том, что она не слишком сильно взболталась и мне удастся открыть ее, не обдав себя фонтаном липкой, сладкой коричневой жидкости. Это время я использовал, чтобы привести в порядок свое выражение лица. Где-то внутри меня притаилась твердая убежденность в том, что, когда в комнату вошла Юдифь, нечистый дух, сам сатана пролез ко мне в комнату под дверью, и как бы я ни пытался препятствовать этому ощущению, этот абсолютно безумный страх был все еще здесь. Но я должен был сделать все, чтобы Юдифь этого ни в коем случае не заметила. Даже если бы она задала прямой вопрос об этом, я не стал бы на него отвечать.