Чуть позже они осторожно переправились через реку Седар, даже не замочив сапог, хоть их и застал в пути внезапный весенний дождь. Уже почти стемнело, когда они наконец добрались до фермы и попросили приюта в сарае. Шаман ощутил странную радость, вспомнив описание первой брачной ночи в дневнике отца. Из-за дождя они не могли заночевать в поле, поэтому Шаман вынужден был просить разрешения остановиться в сарае у фермера по имени Вильямс, который совершенно не был похож на своего тезку из конюшен в Холден-Кроссинге. Не успел он вернуться в сарай, как щедрая миссис Вильямс принесла гостям угощение — полгоршочка вкусного молочного супа с морковкой, картошкой и ячменем и свежий хлеб. Женщина сразу ушла, будто почувствовав, что не стоит мешать новобрачным.

Следующим утром небо прояснилось и стало теплее, чем прежде. Ближе к полудню они добрались до реки Айова. Билли Эдвардс рассказывал, что им нужно ехать вдоль реки на северо-запад — там они и найдут индейцев. Берег реки был довольно пустынным, и спустя некоторое время они выехали к небольшой бухточке с чистой водой и мелким песчаным дном. Они остановились и привязали лошадей, после чего Шаман быстро сбросил с себя всю одежду и прыгнул в воду.

— Иди ко мне! — позвал он.

Она никак не могла решиться. Но солнце припекало все сильнее, да и эта тихая заводь выглядела так, будто здесь никогда не ступала нога человека. Через несколько минут Рэйчел скрылась в зарослях и сняла с себя все, кроме хлопковой рубашки. Коснувшись холодной воды, она завизжала, но вскоре они уже резвились в реке, как дети. Ее сорочка быстро промокла насквозь, но когда он подобрался к ней поближе, женщина заволновалась.

— Вдруг кто-то увидит! — сказала она и выбежала из воды.

Рэйчел надела платье, а рубашку повесила сушиться на ветку ближайшего дерева. У Шамана были с собой рыболовные крючки и леска, поэтому, одевшись, он нашел пару червей у воды и выломал длинный сук, чтобы сделать из него удило. Он прошелся вверх по реке, нашел подходящую заводь и совсем скоро вернулся с уловом — парой пятнистых окуней, каждый весом в полфунта.

Они съели пару вареных яиц из неиссякаемых запасов Рэйчел, но коронным блюдом дня, безусловно, должна была стать рыба. Он быстро почистил ее и сказал:

— Нам лучше приготовить ее прямо сейчас, пока не испортилась. Завернем потом готовую рыбу в полотно и возьмем с собой в дорогу, — пояснил он и развел костер.

Пока жарились окуни, он снова обнял ее. На этот раз она забыла об осмотрительности. Она не обращала внимания на то, что его пальцы все еще пахли рыбой, хоть он и вымыл их тщательно речной водой и песком, равно как и на то, что солнце стояло в зените. Он задрал ее платье, одетое на голое тело, и они занялись любовью в одежде прямо на горячей прибрежной траве под аккомпанемент шелеста бегущей воды.

Несколько минут спустя, когда она переворачивала рыбу, чтобы та не пригорела, мимо них по реке проплыла плоскодонка. В ней сидели трое бородатых босых мужчин, на которых из одежды были лишь штаны, изодранные в лохмотья. Один из них поднял руку и лениво помахал им в знак приветствия, и Шаман помахал ему в ответ.

Когда лодка скрылась из виду, она поспешила снять рубашку, висевшую на суку, как огромный белый сигнальный флаг; она отчего-то решила, что по ней мужчины сразу догадались, чем они только что занимались. Когда он пошел за ней, она вдруг обернулась.

— Что с нами происходит? — спросила она. — Что со мной происходит? Я уже не знаю, кто я.

— Ты — моя любимая жена, — ответил он ей, заключая в свои объятия.

Его ответ настолько понравился ей, что, когда он поцеловал ее, она улыбнулась.

Рано утром пятого дня путешественники догнали какого-то всадника. Когда они подъехали поближе, чтобы спросить у него дорогу, Шаман заметил, что тот был одет просто, но вот лошадь его явно стоила немало, да и седло было из числа дорогих. У него были длинные черные волосы, а кожа напоминала своим цветом обожженную глину.

— Не подскажете, как нам проехать в Таму? — спросил Шаман.

— Конечно, подскажу. Более того, я и сам туда как раз еду. Если хотите, можете просто ко мне присоединиться.

— Огромное вам спасибо.

Незнакомец подался вперед и сказал что-то еще, но Шаман лишь покачал головой.

— Мне трудно поддерживать разговор на ходу. Мне нужно видеть ваши губы. Я лишен слуха.

— Простите.

— Но моя жена отлично слышит, — продолжил Шаман.

Он усмехнулся, мужчина улыбнулся ему в ответ, повернулся к Рэйчел и учтиво приподнял шляпу. Они перекинулись парой слов, но большую часть времени ехали молча, наслаждаясь теплым утром.

Добравшись до небольшого пруда, они устроили привал и пустили лошадей на водопой и пощипать травки; сами же устроились прямо на земле, вытянув усталые ноги, и наконец познакомились. Мужчина пожал Шаману руку и сказал, что его зовут Чарльз Кейсер.

— Вы живете в Таме?

— Нет, моя ферма в восьми милях отсюда. Я родился в Потаватоми, но, когда все мои родные умерли от лихорадки, меня ребенком взяли к себе в семью белые. Я даже не знаю индейского наречия, за исключением пары слов на кикапу. Моя жена — наполовину индианка кикапу, а наполовину — француженка.

Он рассказал, что ездит в Таму каждые несколько лет на пару дней.

— Я и сам не знаю зачем, — пожал он плечами и улыбнулся. — Зов краснокожих, наверное.

Шаман кивнул.

— Как думаешь, наши лошади уже передохнули?

— Думаю, можем ехать. У них вполне хватит сил добраться до города, — сказал Кейсер, и они оседлали лошадей и продолжили путь.

Ближе к обеду Кейсер привел их прямо в Таму. Задолго до того, как они подъехали к хижинам, которые были хаотично выстроены за невысоким ограждением, к ним выбежали дети и стая лающих псов.

Вскоре Кейсер подал им знак остановиться, и они спешились.

— Я сообщу вождю, что вы прибыли, — сказал он, скрываясь в ближайшей хижине.

К тому времени, как он вернулся вместе с широкоплечим индейцем средних лет, вокруг них уже собралась большая часть поселения.

Этот коренастый мужчина сказал что-то, но Шаман не смог ничего прочесть по его губам, хоть тот и говорил по-английски. Когда Шаман протянул ему руку, индеец пожал ее в знак приветствия.

— Я — доктор Роберт Джей Коул из Холден-Кроссинга, штат Иллинойс. А это — моя жена, Рэйчел Коул.

— Доктор Коул? — Из толпы выступил вперед молодой парень, с любопытством разглядывая гостя. — Нет, не может быть. Ты слишком молод.

— Возможно, ты знал моего отца?

В глазах парня мелькнула тень узнавания.

— Ты — тот глухой мальчик?.. Это ты, Шаман?

— Да.

— Я — Маленький Волк. Сын Луны и Идет Поет.

Шаман радостно пожал ему руку, вспомнив, как они играли вместе в детстве.

Коренастый мужчина сказал еще что-то.

— Это Меди-ке, Стремительная Черепаха, вождь поселения Тама, — пояснил Маленький Волк. — Он приглашает вас троих к себе в хижину.

Стремительная Черепаха дал знак Маленькому Волку, что тот тоже может войти, в то время как все остальные жители стали расходиться по домам. Хижина вождя оказалась крошечной, в ней пахло жареным мясом. Смятые простыни лежали на земле, а в углу висел брезентовый гамак. Они расположились прямо на грязном жестком полу, после чего жена Стремительной Черепахи — Вапанси, Маленький Свет — подала им кофе, слишком сладкий из-за кленового сахара и множества других ингредиентов. По вкусу этот кофе напоминал тот, что варила им Маква-иква. Когда Вапанси угостила всех гостей, Стремительная Черепаха сказал ей что-то, и она вышла.

— У тебя была сестра по имени Женщина-Птица, — обратился Шаман к Маленькому Волку. — Она здесь?

— Она умерла много лет назад. У меня осталась еще младшая сестра, Зеленая Ива. Она вместе с мужем живет в нашей резервации в Канзасе.

По его словам, в Таме не осталось больше никого из бывших поселенцев Холден-Кроссинга.